Звезда во тьме

— Мерлин, — севшим голосом выдавил Рабастан и на всякий случай схватился за дверной косяк. — Тинки, пожалуйста, постарайся не пускать сюда Рудольфуса.       Поллукс встал с колен и будто только сейчас заметил вставших у порога Рабастана и Барти. Лицо Поллукса было посеревшим и словно постарело на десяток лет, а в его глазах они впервые увидели ужас. И пелену из слез. — Как? — пробормотал Барти. — Не знаю, она вдруг… — начал Поллукс и безвольно опустил руки. — Сыворотка… — Сыворотка правды? — Дамблдор дал мне особую сыворотку. И я подлил ее Беллатрисе.       Облаченные в черное Регулус и Поллукс сидели в гостиной с траурными лицами. Сириус, которого новость о смерти Беллатрисы, застала только при входе в поместье, чувствовал себя самую малость неуютно в гавайской рубашке. Впрочем, и настроение у него было несильно скорбное. Скорее озадаченное.       Во-первых, куда Беллатрису девать? Не закапывать же во дворе под вишней — не чужой человек всё-таки для деда. Но и нельзя ставить под подозрение самого Поллукса. Нагрянут авроры, репортеры, и всей их компании придётся подыскивать новое убежище. Во-вторых, от чего она умерла? Сириус ни на миг не верил, что в этом вина Дамблдора. Даже если его зельевар сварил яд под видом сыворотки Правды, директор сразу бы понял его. Как теперь заставить поверить в это Поллукса? — Хочешь сказать, что Дамблдор дал тебе яд для Беллы? — нарушил тишину бледный, как сама смерть, Регулус. — Вряд ли это Альбус. Скорее тот, кто сварил это зелье для него. — Директор не дурак, какой-то зельевар не мог его обмануть, — возразил Поллукс.       Регулус пожал плечами и вдруг задумчиво посмотрел на Сириуса, который вопросительно вздернул бровь. — Снейп еще не в Ордене? — Мерлин упаси. — Он талантливый зельевар и вполне мог обхитрить даже Дамблдора. Плюс ко всему, Беллатриса часто поддевала его. А как мы оба знаем, Северус — не самый ментально стабильный человек. Вполне мог из-за издевок замыслить что-то подобное.       Сириус потер лоб. Теперь он ни в чем не был уверен. У Дамблдора всегда имелись свои в рядах пожирателей, и он не мог с полной уверенностью утверждать, что сейчас в этой роли не Нюниус. И хотя Орден и Снейп казались несовместимыми, Сириус признавал, что версия Регулуса вполне логичная. — Но откуда зельевар мог узнать, для кого варит зелье? Дамблдор вряд ли трепался бы об этом.       На этот вопрос никто не высказал даже самых нелепых предположений. Оставалось ждать самого Дамблдора.

***

      Регулус лежал на кровати, как никогда сильно чувствуя себя несколько месяцев мертвым. На стук в дверь он промолчал — смысла отвечать не было, один хрен гость зайдет без разрешения. Такие уж у них в команде все бестактные. Он даже привык. Заглянул Сириус. Регулус приподнялся и сел в кровати. — Рег, поговорить надо.       Как правило, после этой фразы ничего хорошего ждать от брата не стоило. Он присел на письменный стол и сцепил руки. — Я о том, что мне Грюм сказал. — Серьезно думаешь, что сейчас подходящее время именно это обсуждать? Не мать, которую мне пришлось усыпить, потому что взбесившийся еж начал орать у нас дома о смерти Беллы, не эту самую Беллатрису, а какого-то пацана? — Ага, — невозмутимо кивнул Сириус.       Регулус удивился. По сценарию Сириус должен был начать орать, что это не «какой-то» пацан, а убитый им несчастный мальчишка, и что он вообще бесчувственная эгоистичная сволочь. — Я понимаю, что тебе это убийство не принесло ничего, кроме кошмаров, так что я тебя не ненавижу. — Спасибо, — оторопело выдавил Регулус. — Слушай, ты себя нормально чувствуешь? — Нет, я переживаю за орденцев и нас, боюсь, что у нас ничего не выйдет, — Сириус грустно вздохнул.       Регулус втянул воздух со всей силы, но даже так спиртного не почувствовал. Это ещё что за хрень была? Сириус признался, что боится? — Всё будет нормально, — неуверенно протянул Регулус. — Я хочу отдохнуть, так что…       Сириус поднялся и подошел к нему со странным выражением лица. Регулус только сейчас подумал, что его странное поведение можно объяснить тем, что это не Сириус вовсе. Но пока эти мысли медленно возникали у него в голове, Сириус мягко потрепал его по волосам, и бедные мысли и вовсе вытекли. — Что бы ни произошло, ты мой брат.       Регулус так прихуел, что не заметил, как Сириус вышел, и зашел Поллукс. Не комната, а проходной двор какой-то… — Регулус!       Он перевел взгляд на Поллукса, до сих пор выглядя шокированным до глубины души. — Вальбурга очухалась, и теперь очухаться не можешь ты? — Мама нет, а вот насчет меня ты прав. Слушай, а ты точно снял проклятье с Сириуса? Мне кажется, ему что-то в мозг пошло.       Поллукс поражено хмыкнул и, оскорбленно скривив губы, окинул внука пренебрежительным взглядом с головы до ног. Программа «почувствуй себя неудачником» не прошла, Регулус этого и не заметил. — А ты во мне сомневаешься? — Не распускай иголочки, дедушка, я просто спросил. Он какой-то… он как тетушка Друэлла сейчас был. — А, ты про это… Я добавил ему в кофе пару капель раствора Искренности.       Поллукс криво улыбнулся. — Зачем? — Мне надоела напряженка в доме, не в такой обстановке я помирать собираюсь. Ну так что, у вас снова дружба? — Пожалуй… Он тебя возненавидит, — покачал головой Регулус и поневоле усмехнулся. — А от меня и вовсе избавится. — А что он нес? — Если я скажу, он и тебя приговорит.       Поллукс закатил глаза и махнул на него рукой. Регулус облегченно выдохнул. Под зельем или нет, этот разговор он отнес к разряду максимально личных, нелепых, неловких, странных, забавных… и важных.       Сириус шел по коридоре, чувствуя необыкновенную легкость и вместе с тем смущение. Его удивляло то, что он без лишних слов просто сказал Регу то, что надо было, пожалуй, давно. Как-то странно вышло. Не в их стиле. Он вообще там расчувствовался, о братстве начал что-то говорить…       Мерлин, он уже стареет и мозг размякает? Регулус от изумления и пары слов не произнес, а вот через часок ему наверняка от издёвок не отделаться. Пиздюк-то моложе, у него таких старческих помутнений, когда хочется единорогов, милых словечек и чтобы все жили дружно, нет ещё. Мимо пронесся взлохмаченной палкой Рабастан. Потом вернулся. — Не видел Руди? — выпалил он, крепко хватая его за рукав.       Сириус остановился и задумался. Рабастан нетерпеливо топал ногой и за те три секунды, что он вспоминал, успел дважды смахнуть с глаз отросшую челку. — Нет, извини, только за завтраком, — в итоге покачал головой Сириус и увидел, как он расстроился. — У тебя вкусно пахнут волосы. — Правда? — тупо спросил Рабастан, не зная, как реагировать, потому что молчать он не смог бы точно. — Да, и очень мягкие.       Лучше бы промолчал…

***

      Вальбурга вздрогнула во сне и резко села. Регулус, Регулус, Регулус!.. Неужели сон? Словно наяву… Глаза начало невыносимо жечь. Уже сквозь соленую пелену перед глазами она заметила чей-то силуэт у окна, и от испуга даже слезы перестали наворачиваться. Палочка оказалась в чехле. Этот маг настолько ее недооценивает? — Кто вы? — громко произнесла Вальбурга и поднялась с кровати.       Человек вздрогнул и обернулся. Палочка, до этого едва ли не искрящаяся от силы, с которой Вальбурга ее сжимала, выпала из ослабивших рук. Она сделала маленький шажок к сыну, боясь, что он растает, если подойти слишком близко. Регулус подошел сам. — Ты нормально себя чувствуешь? — встревоженно спросил он и сжал ее ледяную ладонь. — Мама, это правда я. Я всё объясню тебе, обещаю. — Еще как объяснишь, Регулус Арктурус, — прошипела Вальбурга.       Она вырвала руку у растерявшегося, но явно смирившегося со своей участью сына, и замахнулась. Регулус поморщился и усмехнулся, щупая горящую щеку. — Претензий нет, мадам. Еще разок?       Вальбурга покачала головой и крепко сжала его в объятиях, гладя по голове, как совсем маленького. Регулус отчетливо чувствовал, как она беззвучно всхлипывает, а рубашка на плече мокнет, но когда спустя несколько минут она отстранилась от него, на ее лице не было ни следа слез. О себе он такого же сказать не мог. Слезы так и норовили сорваться вниз. — Маленький мой, — пробормотала Вальбурга и снова крепко обняла. — Всё хорошо, всё хорошо…       Ему хотелось рассказать всё, каждую мелочь. О Белле… Но он прикусил язык и глубоко вздохнул, чувствуя неизменный с детства запах маминых духов. Хватит с нее потрясений.

***

      Барти прислонился лбом к прохладному стеклу и погладил семейную сову по каштановым перьям. Она благодарно ухнула, схватив печенье, и улетела. Он долго наблюдал, как она растворяется в ночном небе, чтобы вернуться домой.       Барти тоже хотел домой. Чтобы всё было как раньше. Регулус и Рабастан в гостях на летних каникулах, мама общается с ними, как со своими друзьями, расставляя вкусную выпечку, а отец заперся в кабинете и не выходит, но Барти знает, что он здесь, рядом.       Конверт был белоснежным и без каких-либо надписей. Сложенный внутри лист тоже оказался пуст. На мгновение Барти испугался, но тут же сориентировался и надрезал палец. Капля упала на белую хрустящая бумагу, и на ней появились твердо выведенные острые строчки с одной стороны и почти порхающие воздушными завитушками с другой. Отец и мама. На бумаги поскупились, а вот на чернила нет. Столько, сколько написал отец, он ему, наверное, за всю жизнь не сказал. И Барти решил начать именно с его стороны, хотя боялся читать это неимоверно.       Сын,       Я долго думал и размышлял о тех событиях, которыми ты и твои товарищи со мной поделились. Это похвально — то, как вы спасаете друг друга, не зная мотивов, стремясь лишь защитить, а остальное не так важно. Никогда бы не подумал, что ваша связь с мистером Лестрейнджем и мистером Блэком так крепка и надежна. Впрочем, ты и сам понимаешь, мы с тобой никогда не были близки. Это действительно упущение с моей стороны. Мне жаль, что таким образом прошло твое детство, когда главным человеком для тебя была твоя мать. Одна, без меня, хотя я жил с вами в одном доме и обедал за одним столом. Пропасть между родителями и детьми сложно преодолеть, когда ребенок больше им не является и не нуждается в родительской опеке. Но я бы хотел наладить с тобой общение и получше узнать и тебя, и твоих друзей.       А теперь перейдем к делу, Бартемиус. Это шокирующий факт. Ужаснейший. Но бороться нужно продолжать, несмотря на такие аморальные ходы с вражеской стороны. Если вы позволите, я не останусь в стороне в этом бою. Я собираюсь быть рядом с тобой, сын. Завтра в 12 часов дня мы с твоей матерью прибудем к вам и наконец нормально поговорим. Знаю, что вы пытались это сделать в прошлый раз, но в тот день мое потрясение было слишком сильным, чтобы здраво оценивать ситуацию.       До скорой встречи, сын.

Бартемиус Крауч-старший.

      Барти застыл и несколько раз пробежался по строчкам. Он не мог поверить. Мерлин, неужели это правда? Он неуверенно улыбнулся и закрыл лицо руками, потому что чувствовал, что ещё немного и он закричит от радости, смешанной с облегчением. Улыбка не сходила с его лица. Барти почти забыл об оборотной стороне бумаги и принялся читать письмо от матери, сияя от счастья. Мерлин Милостивый, мама, как ты достучалась до него?..       Бартемиус,       Любимый мой, здравствуй, я очень скучаю и с нетерпением жду нашей встречи. Надеюсь, это случится как можно быстрее. Люблю писать длинные послания, как во времена твоей учебы в школе. Каждый день раньше писала, бедная наша Белка. А теперь не за чем, и я будто разучилась. Но наша разлука заставила вновь взяться за перо, и Мерлин, как это грустно — писать письма, хотя ты должен быть рядом и слушать это всё из моих уст. Пока, дорогой сынок, скоро встретимся и снова будем вместе.       Что-то было не так. Мама не писала ему письма каждый день. Она вообще не писала их, потому что у них был артефакт для связи в виде небольшого зеркальца. И какая к черту сова Белка? Барти пригляделся, поднеся письмо ближе к свече, и изумлённо выдохнул. Отдельные буквы были написаны другими чернилами. Он вспомнил, как сам, еще учась в Хогвартсе, привез домой из Хогсмида зачарованные чернила.       Дрожащими руками Барти провел палочкой над письмом и упал на стул. Почти весь текст исчез, оставив разбросанные по пергаменту буквы, которые нетрудно было сложить. это ловушка бегите