Я больше не испытываю к тебе отвращения, я испытываю любовь.

Наутро он сразу поспешил к апартаментам Эдисона. Любоваться красотой зимнего Нокфелла было некогда, и Тревис бежал, не замечая ничего. Добежав до здания, он спустился в подвал и постучался в квартиру Джонсона. Но открыл не Ларри, а чем-то похожая на него женщина, скорее всего, это его мать. Фелпс никогда не видел её и теперь представилась такая возможность. Она тоже была стройная, высокая, с шатеновыми волосами и с добрым взглядом. Пусть её улыбка не напоминала Тревису мать, но она тоже была красива и прекрасна. - Здравствуйте, а Ларри дома? - спросил блондин. - Здравствуй, да, Ларри в комнате. А ты кто? Я тебя не видела в аппартаментах, - женщина всё ещё стояла на пороге, не понимая кто это. - Я здесь не живу, я его приятель. Хотел с ним поговорить. Если вы не против. - Конечно не против, проходи, - она открыла дверь и представилась, - Можешь звать меня Лиза. - А меня зовут Тревис Фелпс, - было бы грубо не представиться в ответ. - А, ты сын священника, верно? Твой отец Кеннет? - Лиза была верующим человеком и часто ходила в церковь, зная каждого священника. - Да, я его сын, - ответил блондин. - Замечательно. Ах, что это я тебя задерживаю. Сейчас позову Ларри. Ларрижоночек! - женщина будто любила так называть своего сына, раз делала это с улыбкой на губах. - Мам, я же просил меня так не называть, - послышалось из комнаты Джонсона и вошёл сам он, как всегда сонный и взъерошенный, словно воробушек. Увидев Фелпса, патлатый стоял на одном месте, думая, с каких пор он приходит к нему в гости. - К тебе твой друг пришёл, иди встречай. Тревис, может, чаю хочешь? - спросила Лиза. - Да нет, спасибо. Я к Ларри пришёл, чтобы поговорить, - вежливо отказался блондин. - Я тогда пойду на кухню. Если передумаешь, то чайник горячий, - улыбнулась Лиза, и от её улыбки стало как-то теплее. Женщина ушла, оставив ребят наедине. Всё тоже неловкое молчание, что и вчера. Только на этот раз первый заговорил Тревис: - Извини меня. Я был обижен и так плохо обошёлся с тобой. Хотя ты просто хотел извиниться, - Тревис поник головой, продолжая стоять на том же месте. - Знаешь, я уже простил тебя, - спокойно сказал патлатый, глядя на Тревиса, - Мы можем поговорить в другом месте, на крыше, например? - Да, как тебе удобнее. - Отлично, дай мне несколько минут. Джонсон привёл себя в порядок, одел косуху, и они оба пошли на крышу. Наверху тоже был снег, причём истопчен, видно Джонсон ходит сюда регулярно. Ларри по привычке достал сигарету и закурил, садясь на какую-то подстилку и смотря на город. Фелпс тоже сел рядом. Вид с крыши был настолько красив для него, что аж захватывало дух. Хотелось остаться здесь навсегда и любоваться городским пейзажем и днём, и ночью. - Я предложил прийти сюда не из-за матери. Она не из тех, кто подслушивает. Просто там как-то неудобно и некомфортно, здесь спокойнее, - заговорил Джонсон, выдыхая табачный дым. - Если честно, мне здесь нравится. Очень красивый вид. Любовался бы вечно, - ответил блондин. - Согласен. Это место моего успокоения. Здесь пролито столько слёз. Когда мне плохо, я прихожу сюда и выливаю весь негатив. Всё равно здесь редко кто бывает. Тревиса тронуло, что Ларри откровеничает перед ним, даже несмотря на то, что он вчера поступил не слишком хорошо. И вот оно, опять те бабочки в животе, они опять появились. Снова блондин начал заглядываться на Джонсона, всё также любуясь его внешностью, голосом, манерой общения, правда, последнее не всегда приятное. Но ведь и сам Фелпс обладает далеко не сладким характером. Поэтому, они на равных. - Слушай, Трев, я могу рассчитывать, что мы станем друзьями? - Ларри повернулся к блондину, смотря на него своими бездонными карими глазами. - Знаешь, я думаю, да, - Тревис отвёл взгляд от патлатого, ибо не хотел смущаться. - Я буду рад, если это так. Мне до сих пор стыдно за тот разговор. Я ошибался в тебе. Вы с Салом стали отличными друзьями, и я счастлив, осознавая это. Ты хороший человек, мне бы хотелось узнать о тебе чуточку больше. - Я бы тоже хотел бы знать тебя получше, Ларри. Они беседовали, как в тот раз под дождём. Та же искренность, откровенность и отсутствие скованности в общении, опять те же эмоции. Тревис ненавидел свою влюбчивость. Он опять испытал те чувства к Ларри. Ну почему именно душа Тревиса подверглась подобной проблеме с влюбленностью? Тут Джонсону позвонила мать, прося прийти и помочь починить кран. Всё время невовремя... Но перечить матери он не смел, потому что любил её, ведь она единственный родной человек, который всегда будет с ним рядом до конца. - Прощальные обнимашки? - предложил Ларри, раздвинув руки. Думать долго Тревису не пришлось, он заключил патлатого в свои объятия, чувствуя какое-то облегчение от происходящего. Объятия с Ларри, конечно, были совсем другие, чем с Фишером. Шатен был выше и массивнее, чем голубоволосый, поэтому обнимал более крепко. От него пахло не чем-то детским, как от Салли, а более взрослым: табаком и одеколоном. Но от обоих оставались приятные чувства. Попрощавшись, Тревис пошёл домой, только на этот раз сбросив камень угрызения совести со своей души.