caught in my own web

— Сэнсэй, — Шинсо скрипит зубами из-под маски, но Айзава только качает головой, на его губах появляется тень улыбки. Ты сам попал в эту ситуацию, ты сам будешь выбраться. Молча показывает его наставник. Ну, словами было бы гораздо проще, потому что Шинсо всё ещё учит язык жестов, но он понял суть. А Айзава достаточно умен, чтобы знать, что Шинсо в настоящее время достаточно расстроен, чтобы использовать свою причуду на нем для помощи. — Я знаю, что с Вами такое уже случалось. — Да, — соглашается Айзава, и выражение его лица слегка меняется, пока он вспоминает, а руки медленно двигаются. — И тогда у меня тоже не было помощи. Думай об этом как об обряде посвящения, для тренировки с твоим оружием захвата. Шинсо просто думает, что ублюдку нравится смотреть, как он борется. Айзава, должно быть, видел на мониторах его неловкое падение и неудачную попытку выбраться, но решил, проведя расследование, использовать это как "урок" вместо того, чтобы на самом деле помочь своему ученику. Шинсо пытается сделать грубый жест своей свободной рукой, и Айзава снова применяет свою странную полуулыбку. Затем он поворачивается и делает изящный выход со своим собственным шарфом захвата, как дополнительную соль на рану. Его лицо медленно краснеет от крови, когда он извивается вверх ногами в переплетах ткани, подвешенный на высоте вниз головой на перилах, как пойманная муха в паутине, ожидая своей гибели. Один из его одноклассников должен был найти его в ближайшее время, и тогда он был бы стал посмешищем класса, и полностью заслуживал этого, всё это было его собственной виной. Ему нужно было подумать, вспомнить, чему его учили в подобных ситуациях. Но ленты перекрывали кровообращение в его конечностях, а длительное подвешивание вызывало головокружение, и Шинсо ничего не мог сделать, кроме как беспомощно извиваться. Даже это, казалось, затягивало ткань туже, поэтому он со стоном сдался. — Шинсо? Он замер, открыв глаза, - когда же он их закрыл -, и осматривая местность, что было труднее обработать, чем он ожидал, поскольку всё было перевернуто вверх дном. В любом случае, он не нуждался в визуальном подтверждении - он узнал бы этот голос где угодно. — Я здесь. — отвечает он, изо всех сил стараясь говорить спокойно и сдержанно. Каминари появляется в его поле зрения, когда он медленно вращается в переплетах. Каминари больше ничего не говорит, подозрительно подкрадываясь к Шинсо, его глаза бегают по стенам, а рот плотно сжат, как напоминание самому себе не отвечать промывателю мозгов. Шинсо очень гордится им за проявленную осторожность. Все в этой ситуации кричало "ловушка", если вы были посторонним человеком, который не знал о неловкой цепочке событий, которая привела к тому, что Шинсо был связан, как Рождественский окорок. — Я расскажу тебе об этом позже, — говорит он, когда устает ждать ответа, который, вероятно, всё равно не получит — Ты можешь просто помочь мне спуститься? Я не чувствую ног. Каминари еще мгновение колеблется, изучая его глаза в поисках намека на ложь, и наконец кивает. Он тянется высоко к талии Шинсо, слегка поворачивая "кокон", и Шинсо рычит, когда понимает, что Каминари выхватил его флаг из заднего кармана, давая электрическому герою одно "очко" в тренировочном упражнении. Он знал, что у него нет ни единого шанса выиграть игру после его маленькой неудачи, но казалось жестоким для мальчика взять легкую победу. Каминари только пожимает плечами в знак извинения. — Я подумал, что у тебя, должно быть, действительно неприятности, если ты позволяешь мне взять это, — говорит он. — Так что теперь я могу поговорить с тобой. — Отлично. Спусти меня обратно, твою мать, — говорит Шинсо, и Денки улыбается ему, уже ковыряя пальцами между бинтами и геройским костюмом, пытаясь освободить место и разгадать решение далее. — У тебя нет других флагов, — говорит Каминари, думая вслух, чтобы заполнить тишину. — Значит, ты, наверное, ни с кем не дрался... — Мы можем не говорить об этом, пожалуйста? — Шинсо отвечает слабо, что является ошибкой, потому что Каминари внезапно усмехается. — О боже. Я не могу дождаться, чтобы увидеть копию записи с камер, — хихикает он, очевидно почувствовав неловкость истории. — Какого хрена? .. Господи, какая неразбериха! Я не могу вытащить тебя из гребанного бандажа! Шинсо просто вздыхает и смотрит на профиль Каминари, пока он работает, восхищаясь тем, как поздний солнечный свет делает светлые волосы золотыми. За исключением этого раздражающего черного пятна. — Что с твоими волосами? — Спрашивает он и кивает на полосу, когда Каминари поднимает тонкую бровь. — У тебя был несчастный случай с перманентной краской или что-то в этом роде? — Мне было интересно, когда ты спросишь. Это с рождения — голос у него почти усталый, как будто он отвечал на этот вопрос тысячу раз. — Но разве так может быть? Каминари только пожимает плечами, и Шинсо решает перестать думать об этом, отвлекаясь на короткие пальцы на голой коже его бедер, где задралась рубашка. Ткань была очень туго обтянута вокруг его талии: после этого у него должны были появиться забавные рубцы. — Я тоже немного удивлялся твоим волосам, — говорит Каминари после еще одной минуты бесплодного дергания за ленты, — Он такой темно-фиолетовый. И ты, кажется, из тех парней, которые красят волосы ... э - э, без обид, — он смотрит на Шинсо, затем снова на свои руки, улыбаясь. — Думаю, теперь я знаю ответ на этот вопрос. — Что ты имеешь в виду ... — О боже, Каминари, вероятно, мог видеть его столь же пурпурную дорожку волос. Если бы Шинсо уже не покраснел, он бы сейчас покраснел. — Ты закончил? — В отчаянии говорит он, полностью намереваясь попросить Бакуго устроить взрыв прямо ему в лицо, когда всё закончится. — Это мило, — хихикает Каминари, и Шинсо умирает ещё немного внутри. Затем Каминари делает быстрый вдох и говорит на одном дыхании, — сейчас неподходящее время, чтобы спросить, не хочешь ли ты пойти со мной посмотреть новый фильм о Человеке-пауке? Шинсо молча покачивается на месте, размышляя, правильно ли он расслышал. — Ты...приглашаешь меня на свидание? — Да — ..на свидание? — ...Да? — Хм, — говорит Шинсо, чтобы выиграть время, пока он успокаивает свое сердце. Каминари снова начинает возиться с лентами. — Может быть, мне не следовало спрашивать, когда ты в моей власти, — выпаливает он, ухмыляясь и явно нервничая. — Если ты скажешь "Нет", я просто оставлю тебя здесь. — Ты бы не стал, — говорит Шинсо со спокойной уверенностью, и Каминари краснеет, потому что это правда. — Но тебе и не нужно этого делать. — Ты имеешь в виду- — Да. —...Круто, круто. — Они оба избегают взгляда друг друга на мгновение, но Шинсо видит крошечные искры энергии, танцующие на руках Каминари. Он задается вопросом, что бы они почувствовали, если бы он встал у них на пути. Шинсо пытается наклонить голову, чтобы посмотреть вверх, и стонет, когда еще больше капель брызгает на его кожу, когда небо темнеет и дождь свободно падает на них двоих. — Может ли этот день стать еще хуже? — Чувак, ты только что согласился пойти со мной на свидание, — надулся Каминари, и Шинсо весело хмыкнул. — Я бы извинился, но если ты не спустишь меня в следующую минуту, я, наверное, потеряю сознание. Каминари работает немного быстрее, и Шинсо закрывает глаза, чтобы сосредоточиться на дыхании. Легче не обращать внимания на дождь, когда маска наполовину закрывает нижнюю часть лица, и он благодарен ей за это. Руки на нем замирают, и Шинсо собирается снова пожаловаться, когда Каминари говорит немного сдавленным тоном. — Знаешь, что это мне напоминает? Шинсо не утруждает себя мыслями, поэтому он качает головой. — Нет, — руки Каминари опускаются ниже, так что они удерживают его голову на месте, снимая некоторое давление с его шеи, и это кажется божественным. Когда он снова говорит, это шепот, предназначенный только для него. Издалека Шинсо вспоминает, что они на самом деле не одни, где-то поблизости есть камеры. Это не кажется очень важным, когда Каминари так болезненно близко. — Знаешь, с...Человеком-пауком, Тоби-Человеком-пауком, висящим вверх ногами, и Мери Джейн там, в этом платье, и идет дождь.… Его дыхание прерывается, и Шинсо с треском открывает глаза. Каминари прямо перед ним, наблюдает за ним, спрашивает. Шинсо медленно кивает, и бабочки наполняют его желудок: он знает эту сцену. Все так делают - это был знаменитый поцелуй не просто так. Напряжение потрескивает между ними, как статический заряд (и, возможно, это более точно, чем думает Шинсо), когда Каминари не двигается ни на дюйм, и до Шинсо доходит, что он молча предлагает. Он судорожно выдыхает и не знает, что сказать. — Не мог бы ты мне помочь? .. — Его глаза скользят вниз (вверх) к маске, и Каминари тут же неуклюже подчиняется, не прибегая к промыванию мозгов. Теплые ладони по бокам его головы отстраняются, когда осторожные пальцы расстегивают маску, и это не так сложно, как снятие лент, которое он помнит, но дыхание Шинсо всё равно восстанавливается. В воздухе чувствуется волнение, когда Каминари откладывает маску и снова почти застенчиво обхватывает ладонями щеки. Шинсо смотрит на дождь, бегущий каплями по подбородку Каминари, и жалеет, что не может следить за ним руками. — Хитоши? — Спрашивает Каминари, глядя на его губы. Он впервые назвал его по имени, и Хитоши дрожит от страха. — Денки, — отвечает он и смотрит, как его и без того яркие глаза сияют новой энергией. — О боже, я не могу поверить, что впервые получаю паучий поцелуй, — бормочет себе под нос Денки, и губы Хитоши растягиваются в улыбке, как только Денки сокращает расстояние между ними. Хитоши судорожно вздыхает - теперь он действительно пытается дышать, ошеломленный - и руки Денки дергаются от подавленного электричества. Поцелуй превращается в два, потом в три, потом еще. Они невысокие и целомудренные, и не больше, чем просто прижимаются губами друг к другу, а нос Денки упирается в подбородок Хитоши. И это совсем не похоже на тяжелый момент со сцены фильма, но этого более чем достаточно, и все, что им нужно в данный момент. Наконец Денки отстраняется и вздыхает. — Хм, это было нормально? Я имею в виду, я знаю, мы не будем делать всё в правильном порядке - так, я еще не снял тебя, и я никогда никого не целовал раньше, вверх-вниз или иначе - э-э, Шинсо? Губы Хитоши всё ещё были слегка приоткрыты, его ресницы темные от его кожи подрагивали, его дыхание поверхностное и рваное. Денки нахмурился. — ...Хитоши? Его лицо было очень, очень красным. — Ох, блять-

***

Сущий Мик хлопает в ладоши, призывая к вниманию, но студенты, которые уже были помечены как вышедшие из игры, полностью игнорируют его, все ещ хихикая над одиноким монитором, который, в частности, нацелен на двух одноклассников. — Ладно, ладно, представление окончено, — говорит учитель, перекрикивая волчий свист и крики Бакусквада. — Давай , Денки! — Шо-Сотриголова! Ты должен пойти и спасти своего протеже! — Я сказал ему, чтобы он сам выпутывался. Теперь у него даже есть помощник, — ворчит Айзава, единственный в переполненном зале, кто всё ещё улыбается. — Но он потерял сознание. — Это не моя проблема. Он сам виноват, что не опустил его на землю, прежде чем попытаться снять путы. — Айзава, — предупреждающе говорит Исцеляющая девочка из-за его спины, и он закатывает глаза и тащится к двери, на самом деле не так расстроенный, как кажется. Он прячет одну из своих фирменных диких ухмылок за шарфом. Ему нужно смутить пару студентов.