вавилон

синдзи икари не тянется к богу: он — человеческая несуразица, его кости тонки, а кожа почти прозрачна, он прижимается ближе к ледяному монолиту земли, и болезненно-серый цвет его лица отражается в плоскости запыленного асфальта. синдзи икари — не есть богоподобие, но ключ, синдзи икари знает себе цену в девять серебрянных монет, а потому и не тянется к богу, но бог снисходит до него сам. имя бога — каору, и он говорит на языке, который синдзи не в состоянии понять, но зато может почувствовать, голос бога разлетается напевным звоном, и на миг, когда стихают мирские звуки, синдзи действительно кажется, будто все хорошо, или хотя бы будет. каору чужды язык и тело, но он наполнен любовью и состраданием к детям своим, и ради них обрастает плотью, лоскут за лоскутом, складывается в человеческое подобие, икари синдзи не тянется к богу, но бог касается его ледяными руками, и губы его дарят благословение. и икари хочется остаться здесь навсегда, остановиться и больше ничего не бояться, ибо покаявшиеся в грехах получат прощение — но цена за спасение его души оказывается слишком велика, небеса стягиваются в солоноватый узел, синдзи вгрызается в твердую землю обломками клыков, а она не способна более его принять. он еще девять ночей рыдает на пепелище, слишком поздно сумев понять незнакомый прежде язык.