Грязная душа

      К удивлению Гарри, он не встретил в Большом Зале ни одного странного взгляда или подозрительного шептания. Все студенты вели себя, как и всегда, перекидываясь обычными для завтрака фразочками.       Гарри занял своё место, слушая, что обсуждают однокурсники. В основном все диалоги сводились к Ремусу Люпину — новому преподавателю Защиты от Темных Искусств. Ребята гадали, каким же окажется профессор: будет ли таким же самовлюблённым дураком, как Локонс, или странным и опасным, как Квиррелл.       Гермиона активно участвовала в беседе, рассказывая про их встречу в поезде, а Рон довольно накладывал себе в тарелку всего и побольше, изредка кивая в поддержку подруги.       Гарри сделал глоток тыквенного сока, отвлечённо ковыряя яичницу. Его всё ещё потрясывало после вчерашних событий, но он старался держать себя в руках, дабы никто не понял, что с ним что-то случилось.       Неожиданно почувствовав чужой взгляд, Гарри вскинул взгляд и замер, чувствуя, как к горлу поднимается тошнота. За слизеринским столом сидел Пайк, похабно ухмыляясь и пошло облизывая тонкие губы.       Словно находясь в какой-то прострации, Гарри поднялся и, что-то пробормотав про поход в туалет, направился к выходу из Большого Зала. Его мутило, пальцы дрожали, а по спине друг за другом бежали ледяные капли пота, моча рубашку. Перед глазами всё плыло, словно очки запотели, и он, спотыкаясь, побежал к выходу, чувствуя, как начинает задыхаться.       Вылетев в коридор, Гарри ухватился за статую, чтобы не упасть. Он отвернулся, замечая удивлённые взгляды проходящих мимо студентов, и прижал ладонь к губам, ощущая сильный прилив тошноты. Сердце стучало с перебоями, грозя вот-вот остановиться, а во рту появился мерзкий привкус желчи. — Ты в порядке? — голос у Малфоя был негромкий, но Гарри всё равно вздрогнул и непроизвольно отшатнулся. — Извини, я не подхожу.       Малфой действительно стоял на значительном расстоянии, кидая неприязненные взгляды на группку второкурсниц, громко шепчущихся и поглядывающих на Гарри. Те смущённо потупились и ушли в сторону Большого Зала, изредка оборачиваясь и что-то говоря друг другу. — П…он там, — не глядя на собеседника, Гарри, пошатываясь, пошёл в сторону туалета, молясь никого не встретить по дороге. Малфой кивнул и направился следом.       Туалетная комната, как и коридоре возле неё, на счастье, была абсолютно пустой и безмолвной. Малфой прикрыл дверь, всё еще находясь в нескольких шагах, дабы не заставлять Гарри сильно нервничать. Тот слабо улыбнулся, будто благодаря за такую заботу о своих чувствах, и склонился над раковиной, окатывая лицо ледяной водой. — Так что ты говорил? Кто там? — П… — сделал ещё одну попытку Гарри, но, чувствуя, как сильно дрожит подбородок, махнул рукой и устало протёр глаза, локтем задевая очки, лежащие рядом.       С громким звоном стёкла разлетелись по белому кафелю, и Гарри вздрогнул, прижимая ладони ко рту. Он помнил, как вчера Пайк сдёрнул их, но с утра они оказались в кармане, словно кто-то заботливо их туда убрал; и это точно был не сам Гарри. — Окулус Репаро, — быстро бросил Малфой и наклонился, поднимая оправу. — Там кто-то, кто вызвал у тебя тревогу?       Гарри кивнул, делая шаг вперёд и забирая очки из чужих рук. Тошнота понемногу пошла на спад, а дыхание стабилизировалось, словно Малфой смог его успокоить одним своим видом. От этой мысли почему-то стало стыдно, но по груди растеклось стыдливое тёплое чувство. — Это Пайк? — Малфой заправил светлые пряди за уши и, заметив тревожный взгляд собеседника, негромко заметил: — Ты не хочешь рассказать обо всём мадам Помфри? Она точно не будет осуждать и сможет помочь.       Гарри побледнел и отвернулся, вздрогнув от внезапного прикосновения прохладных пальцев к своему запястью. На удивление, по телу вновь побежали тёплые успокаивающие волны, вместо испуганных мурашек — как, когда его трогали другие люди.       Малфой молчал, осторожно поглаживая основание ладони сокурсника, словно выжидая чего-то. Не выдержав неловкости, скопившейся в воздухе, Гарри медленно повернул голову и посмотрел ему в глаза: — Почему ты меня не дразнишь? — За что? За это? — Малфой вскинул брови, и рот его чуть приоткрылся, обнажая молочно-белые зубы. — Да, до этого ты меня всегда дразнил, — Гарри прикусил губу, болезненно ожидая ответа.       Даже после молчания и поддержки со стороны врага, он всё равно отчаянно боялся предательства с его стороны. — Ну, ты же не виноват в том, что произошло. Маглы просто ублюдки! — Раньше тебя это не волновало, — хмыкнул Гарри, наблюдая, как сужаются серые глаза, а по обычно бледным щекам растекается румянец. — Раньше всё было по-другому, — Малфой смутился и убрал руки. — Поттер, если тебе что-то нужно, обращайся.       Откашлявшись и нервно улыбнувшись напоследок, Малфой быстро покинул туалет, а Гарри остался стоять, с нарастающим интересом смотря ему вслед; поведение вечного соперника неуловимо изменилось.

*****

      Между ними определённо что-то происходило. Гарри чувствовал это, но боялся, что ошибается. Боялся нафантазировать себе разного, но при этом плавился, когда Малфой его касался.       Вообще он был единственным человеком, кто мог трогать Гарри без последствий. Стоило Рону, Гермионе или кому-либо другому хотя бы задеть его, как тот вздрагивал, вновь возвращаясь в кошмарные воспоминания.       Они встречались раз в неделю, сидя на Астрономической Башне и разговаривая. Малфой ждал Гарри у гостиной в полночь, а под утро провожал обратно, следя, чтобы он зашёл внутрь, и проход за ним закрылся.       Они обсуждали всё подряд, начиная от новых мётел и заканчивая побегом Сириуса Блэка. Каждый раз Гарри нервничал, выбираясь в мантии-невидимке в коридор, но, видя Малфоя, задумчиво оглядывающего картины, тут же расслаблялся, ощущая, как что-то в груди нагревается от приятного волнения.       Незаметно пролетел сентябрь, и первая неделя октября. Гарри уже продолжительное время не видел Пайка ни на уроках, ни в Большом Зале, и, хоть и чувствовал облегчение, но задавался вопросом, что же случилось.       В очередную встречу с Малфоем, как бы невзначай, он заметил, что Пайка больше не видно. К его удивлению, тот кивнул и пробормотал что-то невнятное, отводя взгляд. — Ты же не связан с этим? — Гарри тревожно облизнул губы, начиная догадываться, что произошло.       Осознание было волнующим и в то же время пугающим. Подсознательно он знал, что не хотел ни смерти Пайка, ни смерти дяди Вернона, хоть и настрадался от них обоих. — Поттер, у нас, что, закончились темы для диалога, раз мы начинали обсуждать этого ублюдка? — Малфой вскинул брови, закатывая глаза.       Он был внешне спокоен, но Гарри заметил нервно трясущиеся пальцы и поджатые губы. — Ты…ты убил его? — голос ужасно дрожал, а слова превратились в такую кашу, что было удивительно, что Малфой вообще его понял. — Нет, конечно, ты в себе? Он лежит в Больничном крыле. Вместе со своим напарником, — тот побледнел и встал, видимо, намереваясь уйти. — Прости, прости, я не хотел, — Гарри вскочил, чувствуя, как бешено бьётся сердце.       Непроизвольно он протянул пальцы вперёд и коснулся чужого локтя.       Время будто остановилось. Малфой вздрогнул, а затем потянулся и… Гарри прикрыл глаза, от волнения с трудом стоя на ногах. Губы сами чуть вытянулись вперёд, а виски взмокли от пота.       Ему было страшно и удивительно одновременно. То, о чём он так давно мечтал и то, чего он так сильно боялся, должно было случиться прямо сейчас. Сердце пропустило удар, воздух наэлектризовался, тишина и… — Ты пока не готов. Ты спешишь, потому что хочешь, но слишком сильно боишься, — Малфой мягко обнял Гарри, и тот очнулся, разочарованно вжимаясь лицом в чужое плечо. — Неправда, — фыркнул он, чувствуя, как сильно щиплет в носу. — Руки дрожат, и ты бледный-бледный, — Малфой осторожно сжал тонкие пальцы и повёл Гарри за собой. — Пойдём, я провожу тебя в гостиную.

*****

      Гарри лежал в кровати, изучая расстроенным взглядом потолок. Сон не шёл, даже несмотря на сильную усталость. Он всё прокручивал в голове разговор с тайным другом, с каждым разом чувствуя себя всё ужаснее.       И на что он надеялся? На взаимность? От Малфоя? Человека, который ценит чистоту крови, рода, да и вообще любую чистоту — а Гарри теперь не обладает ни одной. Он был грязный, запятнанный позором; и хоть Малфой и честно хранил секрет, но надеяться на взаимность было ужасно глупо.       Наверняка Малфой даже и встречался с ним по ночам из вежливости, как истинный аристократ, боясь обидеть и без того раненного сокурсника.       Обняв свои колени, Гарри перевернулся на бок и заплакал, ощущая, как что-то внутри разбивается на мелкие осколки. Эти встречи дали ему почувствовать себя нужным и значимым, а теперь он вновь стал тем, кем был на самом деле — использованной, никому не нужной куклой, которой даже касаться стыдно.       Он ненавидел себя за эту надежду на ответную влюблённость со стороны Малфоя, ненавидел каждое своё действие, каждый взгляд, украдкой брошенный на белобрысую макушку. Чёртов дядя Вернон всё сломал, и починить это не представлялось возможным.