Странные соседи

Квартира напротив пустовала долгое время. Не то чтобы Айзава особо сильно следил за этим, просто привычки подпольного героя каждый раз брали над ним верх, и он был не в силах противостоять им. Айзава Шота, по правде говоря, не особо сильно интересовался теми, кто живет по соседству. Не мешают спать и ладно. Ладно, может он чуть-чуть соврал. Ему, как подпольному герою с лютой паранойей, было жизненно необходимо убедиться в том, что соседи у него более-менее нормальные. Он не особо любил соваться в чужие дела, так что просто поверхностно наблюдал и когда убедился, что все хорошо, оставил все как есть и продолжил заниматься своими делами. Большую часть времени, когда он находился дома, то просто спал. Честно говоря, квартирка служила Айзаве лишь местом ночлега, и то не всегда. Хотя, в редкие дни, когда наступали выходные, он безвылазно сидел там, либо отсыпаясь, либо просто занимаясь хренью в духе просмотра каких-то не особо умных передач по телевизору. В общем, ладно, пускай и не особо сильно, но в силу цветуще-пахнущей паранойи на почве героизма, Айзава все-таки следил за своим окружением. Краем глаза, но следил. Поэтому возвращаясь после ночного патруля где-то в пять часов утра, он не мог не заметить коробки у давно пустующей квартиры. Мозг, уже не в силах воспринимать никакой информации адекватно, кажется, совсем отключился. — Это что, — тупо спросил он у самого себя, уставшими глазами уставившись на несчастные коробки. — Да переехал кто-то, Айзава-кун, — ответили ему и Шота медленно развернулся, увидев перед собой старушку Шино из соседней квартиры, которая, если Айзава не ошибается, разводила кроликов. — Вчера вечером, ты вроде как раз ушел и где-то через часок или два они заявились. Айзава устало потер лицо и благодарно кивнул бабульке за информацию. — Что, веселая ночка была? — Сочувственно спросила та, оглядев его потрепанный вид. — Не то слово, Шино-сан, — поморщился Айзава, потому что в последнее время случилось слишком много подозрительных краж и Шота честно пытался разобраться в этом дерьме, но у него, увы, не вышло. Распрощавшись с милой старушкой, Шота зашел к себе в квартиру, с чистой совестью решив, что пошло оно все. Сначала ему следует проспаться, а уже потом думать о знакомстве и наблюдении за новыми соседями. В конце концов, это, вероятнее всего, обычные гражданские, как и все остальные люди в этом доме, которых знал Шота. И, конечно же, он чертовски сильно ошибся в своем предположении о невинных гражданских. Это были кто угодно, но явно не невинные гражданские. -- Айзава просыпается и чувствует себя все также хреново, будто и не спал вовсе. Он бросает взгляд на часы — на них, словно смертный приговор, отображается три часа дня. Тело действует быстрее не соображающего, еще толком не проснувшегося мозга, и Шота как ошпаренный подскакивает, и только потом до него доходит, что в школе, спасибо Ками, каникулы. А из этого следует вывод, что у него выходной. Айзава тяжело вздыхает и опускается головой на подушку, бездумно пялясь в потолок. Какие у него там планы были? Точно. Никаких планов. Эта мысль приятно грела душу, и радость не омрачняло даже то, что ночью ему предстоит вновь идти на патруль. Шота зевает, укутывается в одеяло на манер гусеницы и прикрывает глаза, решая еще немного вздремнуть… Но он тут же подскакивает снова, услышав грохот и отчетливые ругательства. Не то чтобы стены в доме были картонные, но… Пятьдесят на пятьдесят. Громкие звуки расслышать можно прекрасно, но если говорить спокойно и тихо, то ничего не слышно. Не то чтобы Шота специально проверял… В любом случае, он встает с кровати, и прямо так, в пижаме (это простые черные штаны с футболкой, так что ничего страшного) и тапках выходит в коридор и... и замирает. — Че уставился? — Агрессивно спрашивает подросток, заметивший его. Парень стоял около квартиры, в которую, со слов Шино-сан недавно въехали новые жильцы. Около его ног покоилась чуть помятая, большая коробка, которая, судя по всему, и воспроизвела недавний шум. Айзава покачал головой, мол, ничего, стараясь не обращать внимание на внешний вид этого ребенка. А смотреть было на что. Шоте становилось дурно от одного только взгляда, а руки так и чесались схватить паренька и в срочном порядке потащить в больницу. Потому что такие ожоги, уже напоминающие мертвую плоть, грубо прикрепленные к здоровой коже (он что, делал это гребаным степлером?) мало кого могли бы оставить равнодушным. — Тебе помочь? — Спрашивает Шота. Парень подозрительно его оглядывает. Затем переводит взгляд на несчастную коробку, морщится и нехотя кивает. — Было бы неплохо, — отвечает он и нагибается, готовясь поднять ее. Айзава подходит с другой стороны, тоже обхватывает ее и они поднимают действительно тяжелую коробку. — Куда несем? — Конечно, у Айзавы были подозрения, но он хотел в этом убедиться. Парень оглядывается на закрытую дверь когда-то-квартиры-без-жильцов и вновь морщится, однако кивает в ее сторону. Глаза у него поразительно яркие, бирюзовые, Шоте думается, что в темноте они вполне могли бы светиться. А еще у него странное чувство дежавю, словно подобные глаза он уже где-то видел. Они подходят к двери и парень громко врезает по ней ногой, а затем едва ли не гаркает: — Мукуро! Тут дверь опять захлопнулась! — С той стороны послышалось шебуршание. Мгновение — и дверь открывается. — Ку-фу-фу, Даби, в чем проблема была просто поставить коробку и открыть эту несчастную дверь? В конце концов, она не была замкнута, — Даби на это отмалчивается и закатывает глаза. Айзаве некогда разглядывать открывшего дверь, но он слегка поражен тем, что голос принадлежал ребенку, которому от силы лет семь-восемь. Они наконец заносят многострадальную коробку и тяжело ставят ее на пол в коридоре. — Спасибо за помощь, — благодарно кивает Даби и Айзава уверен, что это не его настоящее имя. Впрочем, как и имя того ребенка. Мукуро и Даби. Серьезно? Кто вообще так может детей назвать? — Я все еще не понимаю, нахрен тебе столько шоколада, — тем временем обращается подросток уже к ребенку, что стоял за спиной Айзавы. — Ку-фу-фу, считай, что это источник моего вдохновения и энергии, — Шота во время этой речи оборачивается, не в силах унять любопытство, как же выглядит говоривший. Оборачивается и застывает. Нет, малыш, конечно, не выглядел так же плачевно, как и Даби, но… Что-то в нем было не так. И дело даже не в забавном хохолке и гетерохромии, а… Стойте, это что, иероглиф «Ад» в его левом глазу? Какого черта не так с этими детьми? Даби тем временем посылает на Мукуро откровенно скептический взгляд и явно собирается что-то сказать, но Айзава успевает первым. — Вы тут одни? — Спрашивает он, и тут же корит себя за то, что так бестактно спросил это. А затем вздрагивает, столкнувшись с внимательным взглядом малыша. И до Айзавы наконец доходит, что с ним не так. Взгляд и аура. Дети не смотрят так оценочно, явно выискивая выгоду. Они не смотрят так расчетливо, так хищно. У Шоты по спине пробегают мурашки. — Ну, я совершеннолетний, — беспечно пожимает плечами Даби, словно не замечая (или привыкнув) жуткого взгляда ребенка. — Так что никаких законов мы не нарушаем. Айзава оборачивается на Даби и с явным сомнением оглядывает его. — Просто не выгляжу на свой возраст, — фыркает тот, и Шота делает вид, что поверил. Он прощается с детьми и уходит, от греха подальше. Все равно позже он с ними явно пересечется, соседи, как-никак, однако прямо сейчас ему нужно все обдумать. А от воспоминаний о взгляде Мукуро ему все еще становилось не по себе. -- — Хэй, Шота, ты заметил? — Что заметил? — Старатель как-то побледнел. Неужели ты заразен? У Айзавы дергается бровь и он мрачно сверлит взглядом веселящегося Ямаду. — Хизаши, — предупреждающе шипит он, на что Мик примирительно поднимает руки. — Нет, Шота, я серьезно. В последнее время Старатель словно сам не свой. Дерганный такой, ужас. Шота вздыхает. Он, честно говоря, не особо обращал внимание на героя номер два, в конце концов, его голова была забита подозрительными детьми и не менее подозрительными похищениями. Последних, кстати, стало в разы меньше, однако показания удивили как Айзаву, так и весь полицейский участок. Ворующая толпа сов, серьезно? На камерах ничего подобного не было, однако все свидетели утверждали, что совы были. Айзава вновь вздыхает и устало трет лицо. — Может, переработал. Ямада одаривает его скептическим взглядом и качает головой. — Ладно, забудем. Как там продвигается выяснение подробностей касательно тех детей? Шота лениво пожимает плечами. — Тишина. Насколько я понял, Даби устроился работать в цветочный магазин недалеко от дома. Мукуро на домашнем обучении. Это звучит довольно нормально, но мне все равно что-то не дает покоя… — Может, ты слегка перебарщиваешь? Вот что, а давай в выходные оторвемся, а? Сходим выпить, а еще Немури с Тенсеем позовем. — Я не… — Отказ не принимается, Шота! Айзава снова тяжело вздыхает. -- В следующий раз Айзава натыкается на Даби уже на улице, однако в голову закрадывается мысль, что это уже традиция такая — заставать ребенка тогда, когда он что-то тащит. В этот раз Мукуро поблизости не было, возможно, остался дома. — Помочь? — Спрашивает он, подходя к парню, у которого в руках внушающих размеров Венерина мухоловка. Какого черта. Видимо, заметив его взгляд, Даби непринужденно ответил: — Ее давно завезли, никому всучить не получалось, хотели выкинуть. А мелкому засранцу она приглянулась, вот я ее теперь и тащу домой, — пожимает он плечами, а после добавляет: — Вы мне просто дверь откройте, а дальше я справлюсь. Не смотря на свой скепсис, Айзава все-таки решил не настаивать, поэтому подстроился под шаг Даби. — Вы уже обустроились, я полагаю? — Правильно полагаете, — хмыкает Даби, видимо, находять в хорошем настроении. Айзава задумчиво поглядывает на него. — Если я правильно понял, ни ты, ни Мукуро не ходите ни в какие учебные заведения. По прищуренному взгляду парня Айзава осознал, что явно ступил на довольно скользкую тему. Но Даби, тем не менее, все же ответил, пусть и немного помедлив: — Мне оно ни к чему. А мелкий просто развлекается, — он чуть морщится. — Не могу сказать, что у него было нормальное детство. Если оно вообще было, — последнюю фразу он добавляет гораздо тише, себе под нос, но Айзава все равно расслышал ее, чуть нахмурившись. Дальнейший путь они провели в полном молчании. -- Через две недели Старатель был признан психически нестабильным и был отправлен на реабилитацию в психушку. Никто не мог предположить, в чем причина, все просто свалили все на перетруджение, нервозность и излишнюю вспыльчивость. В тот же вечер, когда по новостям уже объявили об этом, Айзава встречает до неприличия счастливого Даби. В руках у него несколько шоколадных тортов, а на шее сидит Мукуро, довольно жуя шоколадку. — У вас что-то случилось? — Не может сдержать он любопытства, просто потому что подобное поведение довольно необычно. Как минимум половина Японии в шоке, а другая в печали, оттого что герой номер два оказался в такой… щекотливой ситуации. Мукуро щурит глаза и у Айзавы по спине пробегают мурашки. Ему кажется, что красный глаз у ребенка слегка светится. — Нет, ничего такого, — качает головой Даби, однако довольная улыбка его говорит об обратном. — Просто я очень сильно должен мелкому, — весело фыркает он. — Ку-фу-фу, Даби, двумя шоколадными тортами ты точно не отделаешься. Даби закатывает глаза. — Да знаю я, знаю. Но это однозначно того стоило. Айзава провожает этих двоих взглядом. Еще через месяц все каналы трезвонили о том, что герой номер два мертв. Покончил с собой. Причина подобного поведения так и не была установлена. А Айзава мог лицезреть еще более счастливого Даби, что каждый день после работы стабильно приносил шоколадный торт, видимо, в уплату долга. Что именно он был должен ребенку, что теперь в жизнь с ним не расплатится, если судить по разговору, Айзава так и не понял. Но у него были чертовски нехорошие догадки и мысли, которые он упорно гнал куда подальше. Однако все равно продолжал следить за этими детьми. Шестое чувство нашептывало, что они явно сыграли не последнюю роль, только вот доказательств или хоть каких-то зацепок у Айзавы не было. -- Айзава не может поверить в свою удачу, но он натыкается на Мукуро, стоящего у квартиры в одиночестве. — Почему ты тут один? — Интересуется Шота. Похоже, он уже привык к не совсем детскому взгляду у ребенка. Хотя, если вспомнить оговорки Даби на этот счет… — Ку-фу-фу, Даби забыл телефон дома, я его жду. — Послушай, — неловко начинает Айзава, — мне давно было интересно, какая у тебя причуда, малыш? Мукуро щурит гетерохромные глаза, а после растягивает губы в едкой (или Айзаве кажется?) улыбке: — Туман. Шота вопросительно изгибает бровь, а в следующий миг все помещение медленно наполняется туманом. Оу. Это… Это было довольно логично. — Это… довольно интересная причуда, — чуть улыбается он, мысленно выдыхая. Ребенок вне подозрений. Такая причуда вряд ли бы смогла свести человека с ума. — А у Даби? Мукуро задумчиво на него смотрит. — Вы слишком подозрительный, дяденька. — Прости, малыш, мне просто действительно любопытно. — Ку-фу-фу, понимаю, понимаю. Ну да ладно, отвечу уж. Его причуда — пламя. Айзава удивленно поднимает брови. — Так поэтому он… —… выглядит как жалкая пародия на Франкенштейна, да, — заканчивает за него Мукуро. — Хэй! — Громко возмущается тема их обсуждения. Даби захлопывает квартиру, кажется, пытаясь испепелить малыша взглядом. — Оя-оя, Даби-чан, давненько я не видел такого праведного гнева в твоих глазах, — посмеивается ребенок, а у Даби, кажется, слегка дергается глаз. — Сегодня без сладкого, засранец. Улыбка на лице Мукуро становится какой-то неестественной. — Ты не посмеешь, — угрожающе щурит глаза малыш. — Уверен? — Нахально скалится Даби, а Айзава, сам того не ожидая, чувствует прилив умиления. Ну что за дети. Он чуть качает головой. Да уж, было глупо подозревать этих двоих в чем-то незаконном. Да, выглядели они конечно сомнительно, однако это не означало, что они были способны на нечто подобное. — Мукуро-кун, — обращается он к ребенку, от чего тот перестает сверлить Даби взглядом и поворачивается к нему. — У меня дома найдется пара шоколадок, так что… Лицо ребенка расплывается в довольной улыбке. Даби выглядит очень возмущенно. — Айзава-сан! — Обвиняюще восклицает он, а Мукуро, тем временем, оперативно забегает Шоте за спину, вцепляясь мелкими ладошками в его кофту. — Знаешь, Даби, я передумал, буду жить у этого замечательного человека, ку-фу-фу. — Да ты издеваешься надо мной, — недовольно ворчит на это Даби. Шота тихо фыркает, слушая эту перебранку. Какие же они еще дети.