Актриса

      Каждый их день вместе был похож на последний, но несмотря на это: каждый был уникальным.       Если искусство Эи в сотворении неживых разумных существ, путешественник считал невероятным, то аналогичным умением Фурины, Итэр был бесконечно восхищён.       Кукла Гидро Архонта изящно копировала на всяческих церемониях и интервью настоящую, а сама Фокалор могла чуточку уделить времени и вниманию Итэру, но, – в бо́льшей степени, самой себе, так нуждавшейся в поддержке и заботе кого-то, кто мог её по-настоящему понять.       Их любовь – невероятна с точки зрения сочетаемости: всемогущая богиня справедливости, способная вершить суд над целыми континентами, и само воплощение несправедливости – брошенный и обманутый в своих ожиданиях практически всеми. Большинство – счастливо решить свои проблемы за счёт Итэра, а помочь в поисках сестры если и не отказывались, то делали все из рук вон плохо. Будто бы плакаты действительно могли чем-то помочь?       И тем страннее являлись все те чувства, что между ними возникли. Первая судебная дуэль: Итэр едва тогда успел прибыть в Фонтейн на небольшом парусном судне, как оказался под прицелом самой Фурины – она, несмотря на то, что делала, просто изучала столь прославленного путешественника. Разумеется, что даже проиграй он, Фокалор бы его отпустила. Но, на удивление Архонта, у него получилось одержать верх, хотя ранее он и не был знаком с сложнейшей юридической системой Фонтейна.       И сейчас, в Мермонии, царила настоящая тишина. Страшному, – пророчеству, – ещё не настала пора случиться, а четвертая из предвестников Фатуи не сделала своего хода в глобальной игре...       Можно было вдохнуть, и наконец-то, выдохнуть.       — Итэр? Если ты не поведаешь мне о том, из-за чего ты так напряжен, то... Я даже не знаю какому наказанию тебя подвергну. — серьезно заявила Фурина, присев на роскошную софу к нему, после чего, осторожно обняв, положила свою голову на плечо юноши. — Я догадываюсь. Но... Просто старайся пока об этом не думать, м?       Итэр тихо усмехнулся, запустив ладонь в её серовато-голубые волосы, нежно перебирая столь приятно пахнущие лазурным ромарином, васильковым шампунем и морской солью.       — Я стараюсь, моя прелестная леди. Я думаю, что нам не помешал бы чай... Или вино. — последнюю фразу он добавил несколько тише, приобняв за талию Фокалор, на что та тихо фыркнула.        — Вина, да? Этот пройдоха из Мондштадта на тебя отвратительно влияет... Напомни мне, пожалуйста, посадить его в тюрьму, когда он приедет сюда.       Её голос был невероятно строгим, но глазки улыбались, искренне веселились. Юноша ей решил подыграть:       — За что же его, о, Милейший Гидро Архонт?       Девушка задумчиво подняла взгляд лазурных глаз, не сдерживая улыбку, ответила:       — Дурно влияет на моего возлюбленного. Мне хватило выходок Анемо Архонта в своё время, а ты, в отличие от него, уже не отделаешься от наказания, понял?       Итэр мягко усмехнулся, целуя её в лоб, на что та тихо вздохнула, прикрыв глазки.       — Какой же ты... Сумасбродный. Непокорный... Но, Селестия подери, хороший...       На её глазах вновь начали наворачиваться слёзы, и она крепко вцепилась в его плечо. Парень понял все без лишних слов, и с нежностью и спокойствием, вновь поспешил развеять её страхи.       — Я уже пообещал, что не брошу. Даже не думай об этом. — строго произнёс он, хотя в голосе отчётливо слышалась забота, сопереживание и бесконечно сильная привязанность к этой импульсивной божественной девице. — Иначе... Я сам тебя накажу. Да так, что вспоминать потом об этом будешь всё свое существование.       Гидро Архонт в ответ тихо фыркнула, стараясь проглотить слёзы, сдержать. Удивительно тонко он умел уловить настроение Фокалор, и ещё более изящно – дать ей то, в чем она сейчас очень нуждается.       Такова фантасмагория их отношений – сочетание воды и зеркала. Оба способные отражать свет влюблённости, но без его источника – оба рискуют заледенеть, потрескаться и разбиться навсегда, но лишь друг в друге – они нашли своё настоящее спасение.