Танатос

      Выглянув за дверь, Гермиона нервно выдохнула и вытерла ладони о брюки.       Тонкс все еще сидел в их гостиной, читая какую-то книгу, и Грейнджер начинала нервничать. Драко Малфой наверняка уже ждал ее на крыше Тренировочного Центра, выкуривая Мерлин знает какую по счету сигарету, пока она застряла тут и не может пройти мимо ментора. Запихнув палочку в задний карман, она быстро взглянула в зеркало и безуспешно попыталась пригладить растрепанные волосы. После дня в Тренировочном Зале они находились в своем обычном состоянии гнезда.       Конечно, ей было все равно. Совершенно. Какая разница, насколько ужасны ее волосы, если она рискует умереть через две недели.       В конце концов, не перед Драко Малфоем же красоваться, в самом-то деле.       Гермиона зачем-то провела по волосам взятой с полки в ванной расческой. Движение получилось на удивление плавным — видимо, здесь, в Капитолии, даже расчески были зачарованы. Все, чтобы куклы выглядели идеально.       Вместо того, чтобы, как обычно, застрять в кудрях, расческа изящно скользнула вниз, превращая пучок лохм в несколько гладких, чуть завитых локонов. Всего несколько движений, и Гермиона с трудом узнала себя в зеркале — без пышной копны, с аккуратной укладкой лицо, казалось выглядело по-другому. Снова выглянув в гостиную, она выругалась себе под нос — Теду, по-видимому, не спалось, а ей, очевидно, придется проходить мимо него и выглядеть совершенно не подозрительно, чему смена прически нисколько не помогала. Гермиона попыталась пальцами взъерошить волосы и вернуть их в нормальное состояние, но безрезультатно.       Что ж, ну и черт с ними.       — Не спится? — непринужденно поинтересовалась она, выходя в гостиную.       — Вроде того, — неопределенно кивнул Тонкс, перелистывая страницу. — Тоже?       — Вроде того, — пожала плечами Гермиона. — Я… хотела выйти. Подышать.       Рука Теда замерла, и он настороженно поднял взгляд на нее. При виде ее нового образа он удивленно сощурился, и Грейнджер поспешила оправдаться:       — Не обращай внимание, я… пыталась просто причесаться. Тут, наверное, расчески заколдованы или вроде того… Неважно. Я ненадолго.       — Стой, — покачал головой Тонкс. — Я не думаю, что это хорошая идея.       Гермиона вздохнула.       — Не волнуйся, я просто хочу подышать воздухом на крыше. Там перила, и…       — У меня дежавю, — хмыкнул Тед. — В вагоне ты, кажется, тоже просто хотела посмотреть в окно.       — Сейчас ничего такого не будет, — уверила она. — Хотя и в тот раз ничего страшного не случилось, на меня ведь никто не напал, а сейчас я даже палочку возьму с собой на всякий случай, хотя я там уже была, и туда никто не ходит…       Гермиона заставила себя прекратить тараторить и медленно выдохнуть собравшийся в легких воздух.       — Просто… тут как будто нечем дышать, — выдохнула полуправду она.       После короткого молчания, показавшегося слишком долгим, Тонкс медленно отложил книгу и поднялся с кресла.       — Ладно, — вздохнул он. — Пошли.       Грейнджер замерла. Это в планы не входило.       — Я-я… — она запнулась. — Я просто хотела… подышать. Побыть одной…       — Гермиона, я за вас отвечаю, — напомнил Тед. — Твоя безопасность и безопасность Колина — моя забота, а ты опять собираешься подвергнуть себя риску. Это помещение без видеонаблюдения, с общим доступом, и находиться там в одиночестве — рисковать встретить других трибутов, которые — сама понимаешь — не настроены к тебе дружелюбно.       — Я там уже была, — повторила Гермиона. — И никого не было.       — Это не значит, что так будет и впредь.       Гермиона вздохнула.       — У меня с собой палочка. И если вдруг что — я сразу оттуда уйду. Обещаю, мистер Тонкс. Тем более, вряд ли кто-то будет так рисковать — меня ведь не считают угрозой… по крайней мере, пока мой ментор не ходит везде со мной, будто я ценный трибут.       Тед прищурился и испытующе посмотрел на Гермиону.       — Значит, говоришь, хочешь побыть одна.       Она кивнула.       — И ты ничего не скрываешь и помнишь, что любые дела с другими трибутами проходят через менторов.       — Конечно, — не моргнув глазом соврала Гермиона, с ее губ сорвался нервный смешок. — Какие другие трибуты… Невилл, Полумна, Джинни и Рон, все через менторов. А кто еще захочет иметь со мной дела…       После долгой паузы Тед тяжело вздохнул и снова опустился в кресло.       — Ты ведь знаешь, что делаешь?       — Знаю. Обещаю.       Она не была уверена, что знала.       — Не задерживайся, — выдохнул Тед. — И ради Мерлина, Гермиона…       — Да-да. Осторожность, — быстро закивала она.       Учить профи беспалочковой магии было, конечно, сомнительной осторожностью.

***

      Привычный свежий порыв пошевелил локоны Гермионы. Воздух. Наконец-то.       Запах холода и табака, удивительным образом щекочущий нервы и одновременно приносящий успокоение.       Словно бы она вернулась в несуществующий, холодный, заброшенный дом.       — Наконец-то, — цокнул Драко Малфой, продолжая стоять вполоборота, крутя в пальцах наверняка не первую сигарету. — Сама грязнокровка Грейнджер соизволила появиться, не прошло и двух недель.       — Сам бы попробовал не подозрительно отделаться от ментора, — огрызнулась она.       — Избавь меня от подробностей, — фыркнул Малфой. — Я прождал здесь целых… Что ты сделала со своими волосами?       Повернувшись, он едва заметно приподнял бровь, разглядывая Гермиону со все так же ровным, но неуловимо неодобрительным выражением.       — Причесалась, — бросила она.       — Выглядит… отвратительно, — сообщил он.       — А до этого, значит, было лучше?       От Гермионы не укрылось, как едва заметно поджались его губы.       — Чуть менее отвратительно, — наконец протянул Малфой.       От него это можно было считать даже комплиментом.       Подойдя ближе и облокотившись на перила, Грейнджер вдохнула полной грудью ночной воздух. Малфой тихо фыркнул себе под нос и небрежно выпустил сигарету. На этот раз Гермиона проследила взглядом ее путь — тонкой белой черточкой сигарета устремилась вниз, почти пропадая из виду, а затем, будто наткнувшись на невидимую преграду, вспыхнула и погасла, а воздух вокруг нее пошел рябью. Отскочив от искрящейся поверхности, окурок влетел обратно на крышу, приземляясь почти у ее ног. От огонька на кончике осталась лишь тонкая струйка дыма.       — Ну? — прервал молчание Малфой. — Рассказывай. Как ты колдуешь без палочки.       Гермиона издала нервный смешок.       — Вот так сразу? — хмыкнула она. — А кто обещал научить меня всему?       — В обмен на беспалочковую магию, — качнул головой он. — Ты первая.       — Нет-нет, Малфой, — Грейнджер скрестила руки на груди. — Мы уже выяснили, что сделка нужна тебе. Ты первый.       В грозовых глазах промелькнуло раздражение — все еще хорошо скрытое, но не на таком расстоянии.       Не в трех шагах.       — Сейчас она нужна нам обоим, — мрачно напомнил он. — Вряд ли тебя в твоем… Двенадцатом, — холодно-презрительно, будто ругательство, бросил он, — учили хоть чему-то из того, что могу показать я.       — Думаешь, из тебя такой хороший учитель?       Гермиона и сама не заметила, как наклонилась ближе, испытующе сверля взглядом его мраморное лицо. Настойчивая темнота карего против трескающегося серого льда. Глаза Малфоя чуть сузились в попытке удержать такие необходимые эмоции.       Такую необходимую жизнь.       — Из тебя, грязнокровка, он точно херовый, раз ты до сих пор не можешь начать, — изрек Малфой, незаметно отступая на шаг.       Глубокий вздох.       Нет, так они точно ни к чему не придут.       — Начнем понемногу, — миролюбиво предложила Гермиона. — Ты меня потренируешь — потом я тебя. И так каждый раз.       Малфой лишь молча приподнял бровь, не отрывая взгляда от ее лица.       — И да, начнешь ты, потому что я тебе не доверяю, — отрезала Грейнджер. — Вдруг ты меня обманешь и откажешься от своей части сделки.       — А я, значит, должен тебе доверять, — холодно усмехнулся он.       — Ты думаешь, я тебя обману?       Морозные глаза чуть сузились в раздумьях. Гермиона практически видела, как за серым льдом проносятся сомнения, сквозя в трещинах, просачиваясь сквозь маску.       Впрочем, она могла все это и выдумать.       — Думаю, ты достаточно глупа, чтобы этого не сделать, — в конце концов признался Малфой.       — Как скажешь.       Она так и не поняла, воспринимать это как оскорбление или своеобразный комплимент.       Отойдя на несколько шагов, Гермиона вытащила из заднего кармана палочку. Драко Малфой буравил ее взглядом, все еще не слишком довольный сложившимся раскладом. Лунный свет играл на бледном лице и волосах, в ночи казавшихся совсем белыми. Одна бровь чуть приподнялась в ожидании, и Грейнджер сморщила нос. Из нее, значит, учитель херовый, зато он, стоя столбом, молодец!       И все же одна неуместная мысль, словно безумная зацепка убегающего рассудка, перекрыла раздражение, поразив Гермиону глупой вспышкой. Она даже не задумывалась об этом, каждый раз оказываясь с ним рядом — на расстоянии двух шагов, когда видны даже прожилки цвета в бледно-серых глазах, когда запах табака и холода касается почти ощутимо. Замечая детали, не глядя на целое.       Драко Малфой был красивым.       Сморгнув наваждение, Гермиона встряхнула головой и подняла палочку.       — Мои заклинания выходят слишком сильными. Ну, ты видел, — начала она. — Я не знаю, может, палочка от Тренировочного Центра мне не подходит, но ты должен научить меня контролировать силу заклинания. Вас наверняка учили этому.       — У меня это выходило автоматически, — отрицательно качнул головой Малфой. — Покажи наглядно.       Повернувшись, Гермиона направила палочку на угол. Магия бурлила в ладонях, просясь наружу, щекоча кожу, угрожая взорваться фонтаном. Глубокий вздох — тщетная попытка ослабить поток — и снова шепотом, будто это хоть как-то поможет:       — Агуаменти.       Мощная струя воды ударила в пол, обдав обоих брызгами.       — Ну, либо проблема и правда в палочке, либо ты безнадежна, — иронично-задумчиво протянул Малфой. — Это твоя?       — Ну теперь, полагаю, да? — пожала плечами Грейнджер. — По крайней мере, на ближайшие две недели.       — А с твоей палочкой до Жатвы было лучше?       Гермиона мрачно усмехнулась.       — Палочкой? До Жатвы?       Малфой промолчал, не меняя выражения лица. Все еще ожидающий металлический взгляд, словно бы его глупый вопрос и правда требовал какого-то ответа.       Возможно, так оно и было бы, не живи Грейнджер в Двенадцатом.       — Ты правда не понимаешь?       Серые омуты чуть сощурились.       — У меня не было палочки до Жатвы, Малфой, — покачала головой Гермиона, не удержавшись от горького смешка. — Да и ни у кого из нас, на самом-то деле. Грязнокровкам, — издевательски протянула она, — палочки не положены.       — Чушь, — отмахнулся он. — У всех волшебников есть палочки.       — В Первом — да, — хмыкнула Грейнджер. — А у нас… разве что у парочки важных лиц. А уж у детей — точно нет.       В глазах Малфоя промелькнула искра удивления, поспешно замаскированная задумчивостью. Неужели он и вправду ничего не знал о жизни таких, как она? Гермиона бы скорее предположила, что детям из Первого вместо сказок на ночь рассказывают о величии Капитолия и о том, как страшным и угрожающим Новой Магической Британии грязнокровкам ради защиты истинных волшебников совершенно справедливо не позволяют колдовать и не подпускают к оружию.       — А тебе, получается, заменили палочку на другую?       Малфой затих, словно взвешивая свои слова.       — Мне — нет, — наконец ответил он. — Ментор постаралась. Но это исключение. Многим — да.       — Может, я попробую с твоей?       — С моей палочкой?       Хоть выражение его лица почти не поменялось, пронзительный взгляд показался Гермионе снисходительным. Впрочем, это не слишком отличалось от обычного вида Драко Малфоя.       — Она может подойти лучше, — пожала плечами Гермиона.       Снова шаг к нему — отчаянная попытка поймать обрывок реакции. Грейнджер читала в книгах, что раньше волшебники относились к своим палочкам довольно трепетно, покупая одну-единственную в одиннадцать лет и сохраняя ее на всю жизнь — если, конечно, с ней ничего не случалось. Может, в высших Дистриктах это отношение сохранилось и сейчас — тогда Малфой вряд ли поделится палочкой с ней… Тем более если его ментор — она так и не узнала, как эту женщину зовут — так пеклась о нем, что смогла передать ему эту палочку вместо выданной Капитолием. Интересно, за что Драко Малфою такие привилегии?       — Забудь, — отмахнулся он, изящно разворачиваясь на пятках.       Вот засранец!       Медленно, размеренно Малфой зашагал в другой конец крыши — не уходя совсем, но будто демонстрируя, что разговор окончен. Гермиона фыркнула, сжимая кулаки. Острое желание запустить в него каким-нибудь заклятием — снова поджечь рубашку, например, — зашипело под кожей, но она ограничилась прожиганием его спины взглядом.       Видимо, из них двоих не только ей нравилось доводить его.       — У нас сделка, Малфой! — возмущенно сообщила Гермиона его спине. — Ты должен меня учить, а не отказываться, как только что-то не понравится. Или ты боишься, что я наврежу твоей палочке?       Он замер, но головы не повернул. Недвижная белесая макушка светилась на фоне черноты ночного неба, и Грейнджер тяжело вздохнула. Кажется, Малфой предпочитает разговаривать затылком. Вот только у них было не так уж и много времени.       — Не знаю, о чем ты переживаешь, — выдохнула она. — Через две недели кто-то из нас умрет. Какая разница?       Пара бесконечно долгих секунд — и Малфой наконец обернулся, снова приковав взгляд к ее лицу. Длинные пальцы лениво прокручивали ту самую несчастную палочку, но Гермиона даже не взглянула на нее. Внимание полностью захватили дымчато-ледяные глаза и ставшая уже такой привычной игра в гляделки.       А игра ли?       Шаг. И еще шаг. Она не знала, кто из них его сделал — а может, и оба. Но Драко Малфой удивительным образом оказался к ней ближе.       И еще ближе.       В мраморных трещинах плясали тени, причудливо скрываясь, играя непонятной гаммой чувств. Она подошла еще ближе, не делая шага. К самой крупной трещине, из которой, отражая ее собственное, сочилось полупрозрачное смятение. Темный, замаскированный под почву под ногами страх. И необходимость — неуловимая.       В самой крупной трещине она увидела свое отражение.       Гладкое лакированное дерево коснулось кожи, упираясь под подбородком — совсем как вчера. Но теперь было не страшно.       Пальцы Гермионы легли на скользящую поверхность, поверх его пальцев — ожидаемо холодных. Кожа скользнула по коже, прерывая дыхание. Его кадык дернулся, когда она потянула палочку на себя, мизинец прижался к кончику его пальца, и на миг ей показалось, что в этой точке сосредоточилось все ее — или его? — сердцебиение.       Тук-тук-тук.       И Драко Малфой разжал пальцы.       Отойдя на несколько шагов, Гермиона безуспешно постаралась перевести дыхание, для верности повернувшись к Малфою спиной. Она сжала древко в ладони — магия снова заструилась по венам, сосредотачиваясь в ладонях, выплескиваясь в палочку, словно в продолжение руки. Собравшись с духом, Грейнджер попыталась снова наколдовать Агуаменти — на этот раз струя воды выплеснулась из кончика палочки красивой дугой, но сила отдачи все равно заставила ее слегка отшатнуться.       — Ты что-то делаешь не так, — заметил Малфой.       — Да ладно? — огрызнулась Гермиона.       Он медленно обошел ее и наклонил голову, задумчиво разглядывая ее лицо.       — Это… действительно странно, — наконец признался он. — Без палочки ты все контролируешь — и точность, и силу заклинаний, иначе пострадала бы не только моя рубашка. А сейчас — будто дошкольник впервые учится магии. Второй раз чуть лучше первого, но все еще херня.       — Я все еще могу поджечь тебе не только рубашку, — недовольно фыркнула Грейнджер. Конечно, он был прав.       — Опиши свои ощущения.       Гермиона прикрыла глаза, прислушиваясь к себе.       — Поток магии… слишком сильный, — выдохнула она. — Когда я концентрирую ее, она будто просится наружу, и у меня не получается ее контролировать. Без палочки ее сложнее вытянуть из себя, но я чувствую, как направляю ее.       Подняв взгляд, она столкнулась с пристально изучающими ее серыми озерами. Малфой нахмурился, будто решая какую-то сложную задачку.       — Концентрируешь ее? — медленно произнес он.       — Чтобы выпустить заклинание.       Малфой покачал головой.       — Что ты имеешь в виду под «концентрировать»?       — В смысле? — Гермиона нахмурилась. — Концентрировать — и есть концентрировать. Собирать магию и направлять ее в заклинание. Что еще тут можно иметь в виду?       — Значит, вот так ты колдуешь без палочки?       — Так колдуют все… нет?       Грейнджер рассеянно опустила взгляд. Палочка Малфоя в ее руке была гладкой, покрытой черным лаком, практически ровная, кроме очертаний рукояти — видимо, он любил минимализм. Она медленно прокрутила ее между пальцами, скользя подушечками по прохладной поверхности.       — Нас учили… по-другому, — наконец ответил он. — Ты ничего не «концентрируешь» самостоятельно. Магия просто идет через палочку, а ты направляешь ее.       — Но ведь магия в тебе, а не в палочке, — Гермиона подняла взгляд, его серые глаза казались грозовыми тучами.       — Да, но… — Малфой слегка замялся, будто подбирая слова. — Когда ты произносишь заклинание, палочка — не отдельный предмет. Она как продолжение твоей руки, ты должна ее чувствовать. Она сама собирает твою магию и сплетает со своей, это… тандем, если хочешь. В Четвертом Дистрикте даже есть поговорка — мол, палочка выбирает волшебника, а не наоборот.       Грейнджер снова перевела взгляд на палочку.       — Значит, говоря твоими словами, палочка концентрирует все сама?       — Драккл ее знает, что именно она делает, — хмыкнул Малфой. — Но это работает. Попробуй ничего не концентрировать. Расслабься.       Расслабься. Легко сказать, когда учился магии с пеленок!       Гермиона снова взялась за рукоятку, направляя палочку вперед. Прикрыв веки, она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить вновь забурлившую в руках магию.       Всего лишь притвориться, что она вовсе не готовится выпустить заклинание. Просто стоит с палочкой в руке. Расслабиться. Не концентрировать.       Хватка на палочке ослабла, снова вдох — и медленный выдох. Гермиона переступила с ноги на ногу, сглатывая ком волнения, борясь с накатившей слабостью. Она справится. В конце концов, она уже устала считать, сколько раз облажалась перед Малфоем — пора бы уже показать, на что она действительно способна… хоть она и сама не знала, насколько это правда.       Впрочем, он, видимо, все еще не счел ее безнадежной — раз уж он все еще здесь.       Неожиданно по позвоночнику пробежала волна щекочущих мурашек, рассеиваясь легкой дрожью по телу. Мельчайшие колебания воздуха за ее спиной коснулись каждой мышцы, прогоняя едва найденный покой. Казалось, будто в воздухе моментально стало теплее, несмотря на холод ночи.       — Ты неправильно держишь, — оглушительно громко пробормотал Малфой над ее ухом. Его дыхание скользнуло по кончику уха, задержалось теплом на коже, кружа голову.       Длинные пальцы крепко обхватили ее запястье, поднимая выше. Ее ладонь машинально сжалась крепче, цепляясь за палочку, как за последнюю соломинку для утопающего. Другой рукой Малфой потянул рукоять ниже, наклоняя ее в ладони Гермионы под нужным углом.       А потом прикоснулся к ее пальцам.       Распахнув глаза, Гермиона будто завороженная наблюдала, как он мучительно медленно переместил ее большой палец поверх древка. Как его кожа скользила по ее, когда он мягкими движениями разгибал указательный, чтобы вытянуть его вдоль палочки.       Ее руки дрожали.       — Расслабься, — все тем же оглушающим полушепотом скомандовал Малфой, едва касаясь ее пальцев.       В последний раз приподняв ее запястье, он отнял руки, чуть отступая.       — Давай.       Гермиона не представляла, что это было.       Импульс магии вырвался из палочки в ее руках совершенно неожиданно. Она даже не поняла, что за заклинание выпустила, и только услышав потрескивание со стороны и тихое ругательство над ухом, перевела взгляд на кашпо с горящим цветком и потрясенно втянула воздух.       Она не дышала все это время.       — Агуаменти, — на этот раз струя воды, хоть и слишком сильная, ударила в цель и потушила поврежденную собственность Капитолия.       Развернувшись к Малфою, Грейнджер уставилась на него в ожидании. Он снова назовет ее попытки «херней» или соизволит оценить прогресс — пусть и невольный, ведь она и сама не представляла, что творилось в тот момент с ее организмом? Но он снова молчал, буравя ее нечитаемым взглядом. И лишь спустя неизвестно сколько бесконечных секунд отрешенно забрал свою палочку из ее не сопротивляющихся рук и отошел к перилам, другой рукой доставая из кармана неизменную пачку сигарет, чтобы невербально поджечь одну из них.       Гермиона никогда не считала курение привлекательным времяпровождением — в книгах из старой библиотеки писали, что табак разрушает легкие и вызывает разные страшные заболевания. Однако то ли болезни казались не такими пугающими в свете скорой кончины на Арене, то ли у Малфоя были какие-то особенные сигареты, то ли сегодня ее мозгу нравилось выдавать странные вещи — но Грейнджер с досадой была вынуждена признать: на курящего Драко Малфоя хотелось смотреть.       Выдохнув облачко снежно-белого дыма, он откинул голову и тихо усмехнулся, размышляя о чем-то бесконечно далеком. Бледный профиль выделялся античной статуей на черном небе, губы чуть приоткрыты, выпуская морозное дыхание. Снова поднеся сигарету к губам, он затянулся, прикрыв глаза, и новый выдох на секунду скрыл от Гермионы его черты.       — Будешь?       Она помотала головой.       Еще одна мучительно долгая затяжка.       — Так значит, для того чтобы колдовать без палочки, нужно «концентрировать» магию, — начал Малфой, привычно выкидывая окурок за перила.       — Наверное, — Гермиона пожала плечами. Она даже не знала, что это было чем-то необычным для тех, кого учили магии.       — И как ты это делаешь? Объясни подробнее.       Она вздохнула.       — Не знаю… я всегда делала это интуитивно. Просто понимаешь, что нужно сделать, держишь в голове нужное заклинание и вытягиваешь магию на поверхность.       На мраморном лице не дрогнул ни один мускул. Гермиона раздраженно выдохнула.       И как так получается, что у нее непонятно от чего все переворачивается внутри, а этот чистокровный павлин снова спокоен как глыба льда?       Идея зажглась в ней в момент.       — Например, если хочешь исправить какую-то проблему…       Гермиона отошла назад, ни на секунду не теряя его внимательного взгляда. Еще шаг к тому самому кашпо — и ее рука нырнула в цветок, загребая горсть вязкой земли. Не успел Малфой среагировать, как она уже подскочила снова к нему и резким движением впечатала ладонь в его грудь, размазывая землю по белой рубашке.       Серые глаза расширились, выдавая основательную трещину в маске, и Драко Малфой отступил.       — А теперь очисти ее, — торжествующе заявила Грейнджер.       — Ты головой ударилась?       Гермиона поджала губы, сдерживая глупую неуместную улыбку.       — Очисть свою рубашку без палочки. Тебе нужна магия, чтобы убрать пятно — представляй это в голове и действуй.       Малфой медленно поднес руку к размазанной грязи, брови слегка сдвинулись на переносице, доставляя Гермионе какое-то странное удовлетворение. Но вместо того, чтобы произнести заклинание, он провел ладонью по ткани, собирая пальцами остатки земли. Шаг — и его рука легла на ее плечо, оставляя черные следы.       — Ты первая, — хмыкнул он.       Грейнджер сощурилась, не отводя взгляда. Его ладонь все еще касалась ее плеча, и отчего-то менять это совсем не хотелось.       Глупо? Да.       Но эта игра была не худшей на свете.       Гермиона протянула руку, почти прикоснувшись к нему. Тепло его кожи ощущалось через рубашку и тонкий слой воздуха, и она перевела дыхание.       Да, это то, что нужно.       Ледяной мальчик окончательно улетел из ее сознания.       — Ты представляешь, как должно сработать заклинание, — отчего-то полушепотом протянула она.       Глаза в глаза.       — Сосредоточься на этом. На действии магии. Представь, что у тебя в руке палочка, и вытяни магию на поверхность.       Обычно, если сконцентрироваться было сложно, Гермиона закрывала глаза, но сейчас… сейчас был особый случай.       — Экскуро.       Воздух у ее ладони потеплел, когда магия заструилась с кончиков пальцев вперед. Она не опускала глаз, но была уверена — пятно на рубашке Малфоя медленно исчезало в тот самый момент, когда они пристально вглядывались в глаза друг друга, ища в них что-то неуловимое.       — Теперь ты.       — Экскуро, — тихо, на одном выдохе произнес он.       Что-то разбивалось в воздухе в эту самую секунду.       — Экскуро, — уже громче повторил Малфой.       В его голосе не звучало неуверенности, или раздражения, или страха. Все тот же ровный тон и бесстрастное выражение, всегда так раздражавшее Гермиону.       Но теперь все это ощущалось кожей.       Она не знала, кто из них сделал шаг, но его рука легла на след пальцев — поверх ткани, кончики пальцев едва касались основания шеи. Ее ладонь уперлась в его грудь, снова пачкая рубашку, но ей было наплевать.       Гермиона перевела дыхание. Воздух казался нереалистично густым и тяжелым — будто они оказались под водой, и с каждым вдохом ее легкие заполнялись все сильнее, а такой необходимый кислород неумолимо покидал ее тело. В его глазах кипел серый дым, оставляя лед далеко позади.       В маске больше не было трещин.       Маска лежала под ногами, разбившись на сотни осколков.       И неожиданно все остальное перестало иметь значение.       Только эта крыша, этот тяжелый воздух с запахом табака и холода и стук сердца Драко Малфоя под ее рукой.       Тук-тук-тук-тук-тук.       И Гермиона не знала, сколько прошло секунд или часов, прежде чем он потрясенно отступил, вырывая ее и себя из транса. Прежде чем, бросив быстрое: «Завтра на этом же месте, не опаздывай» развернулся и спешно ушел, оставив после себя только порыв ветра от хлопнувшей двери. Прежде чем она, пятясь на ослабевших ногах, прислонилась спиной к перилам и осела на пол, все еще не в силах перевести дыхание.       Она вернется завтра.       И помоги ей Мерлин дожить до Арены, если каждая тренировка будет такой.