Карамель со вкусом любви

— Нет! — тяжелое дыхание… слезы — это всего лишь… в отражении зеркала стоявшего напротив кровати был виден ужас.       Неужели Вилли Вонка, величайший кондитер, боится? Впервые за многие годы Вилли Вонке приснился кошмар. Значит, день будет невероятно длинным. Ему страшно напоминать Мальчику о случившемся вчера, да что там напоминать, шоколатье банально не знал, как начать этот разговор! В его голове всплывало много разных идей, но ни одна не соответствовала стандартам общения учителя с учеником. Вонка прекрасно понимал, что к инциденту, каким бы он не казался, надо подходить аккуратно, с трепетом и заботой. И это было самой сложной задачей для предпринимателя. Помимо того, что он понятия не имел, как правильно, не навредив еще больше, приблизиться к решению этой проблемы, он даже не догадывался, что причина такого состояния его ученика кроется в нем самом. И это тупик с обеих сторон, как ни посмотри. Здесь страдал не кондитер, а его мальчик, его замечательное маленькое солнце, которое начало задыхаться от собственного тепла, именно здесь Вилли Вонка обязан ему помочь, даже если причина его грусти в фабрике. Он готов отпустить Чарли, если тот того захочет, даже если навсегда. Именно к такому решению пришел шоколатье, он отпустит.       Так называемый день X наступит уже завтра, ровно в десять. Вилли скажет ему все, что надумал и почему принял такое решение. Так будет лучше для них, так будет лучше для Чарли, для его мальчика.       Вчерашняя истерика давала о себе знать, голова раскалывалась, глаза были неприятно сухими, но в целом его состояние можно было назвать удовлетворительным. Все утро он скитался по фабрике, не находя себе места, непонятная тревога накатывала на Чарли с каждой секундой все с большим напором в сравнении с предыдущими разами. Атмосфера всеобъемлющего хаоса царила на фабрике, как будто все предвещало беду между учеником и учителем. Этого было сложно не заметить на завтраке: они оба не сказали друг другу ни слова, но оба понимали, что разговор состоится завтра. Без каких-либо намеков. Это будет тяжело, больно и страшно, но оба ждали этого разговора больше всего на свете.       Вечер рабочего дня был рутинным, несмотря на то что его чуть и приободрил, хоть и рядовой, но не менее увлекательный осмотр в большинстве цехов фабрики. Пятнадцать лет они управлялись с этой громадиной одни, нет не они, он управлялся, и это даже после тысячной экскурсии по фабрике не перестает удивлять. Изучал, строил, создавал, придумывал, терпел неудачи и делал выводы, а потом их исправлял. И это не могло не поражать, он настоящий гений.Нет .Бог. Персональный, только для Чарли.И как любой набожный и верующий человек он будет поклоняться, восхвалять и любить. Любить пока жив, пока бьется его сердце, пока мысли ему подвластны. Это его Любовь. Завтра он все скажет и примет любой ответ, его божества. За долгими раздумьями Чарли просидел весь оставшийся день, часы показали 22:15, сон лучшее лекарство. Да только вот заснуть Бакету мешают навязчивые мысли, которые то и дело всплывают в голове у парня, таща его на непроглядное дно сомнений, и отчаянья. — Подумай головой, а не задницей, пацан, ты реально предполагаешь, что ему нужны твои чувства? Ты думаешь ему не плевать? А если и скажешь ему, то есть ли гарантия, что ему не станет противно? Ни у меня, ни тем более у тебя такой гарантии нет. Зачем рисковать? А если ты получишь отказ? Что делать будешь? Вы формально заперты здесь одни. Ты опираешься на сухие расчеты и мысли, а для того, чтобы что то получить ты ни сделал ничего. Ничего не сделал. Ничего и получишь. Одно сплошное ничего, но ты, собственно, привык. НИ-ЧТО-ЖЕС-ТВО. Утро. Ужас. Желание пропасть, спрятаться или вообще не существовать на этой чертовой планете. Чарли ненавидел себя за то, что даже его тело играет против него же. Все ломит, желание спать растёт в геометрической прогрессии, бросает из холода в жар и обратно. Да, ощущения не из приятных. Переведя затуманенный взгляд на часы, которые были оформлены в соответствии комнаты в мягкий телесный цвет, он осознал что сегодня разговору не состояться. К 9:50, даже если не брать в расчет то, что Чарли еле соображает, он банально физически не успеет за десять минут добраться до обеденной. Опять этот чертов тупик, опять вся его воля и решимость уходит впустую. Вот она —безысходность. — Здравствуй, Грегори, — главврач в медицинском отделении, длительная инструкция по режиму, который надо соблюдать, закончилась спустя двадцать минут. Чарли, конечно, прочитали лекцию на тему того, как плохо излишне перегружать организм и так далее, но он уже не слушал Грегори. Он думал об утерянной возможности признаться столь любимому человеку в своих чувствах. Опять так далеко, но так близко, и снова эта бездонная пропасть, и этот факт убивал. — Спасибо, доктор, — еле соображая, произносит Чарли, смотря в маленькую спину уходящему Грегори, за которым, тихо поскрипывая, с характерной тяжестью закрывается дверь. Вот и все. Занавес, можно пускать титры. И кромешная тишина. Только постукивание маятника и тихое покачивание балдахина от слабого ветерка, который просачивался через приоткрытое окно. Отчаянье опять захлестнуло парня с головой, неозвученные чувства метались по легким, словно птицы в клетке, прося свободы. — Чарли, я могу войти? — тихий, но требующий ответа голос раздался за дверью. Сердце забилось чаще. Он молился всем богам, существующим в этой вселенной, чтобы это оказалось реальностью. — Да, — внезапно по голове будто бы что-то ударило. В попытке унять накатившую боль Чарли схватился за лоб. Вошедший в комнату кондитер увидел страдающего от боли мальчика и мигом бросился к нему. Чарли почувствовал, теплые, мягкие руки, которые нежно коснулись его разгоряченной, ничего не соображающей головы. — Так вот почему Грегори выходил из западного крыла фабрики, — Вонка выглядел очень обеспокоенным, но это по какой-то причине заставляло Чарли глупо улыбаться. — Очень большая температура, надо ее срочно сбить, нужны полотенца и ведро с холодной водой, — резко Чарли стало безумно холодно, он как будто окунулся в ледяной бассейн, захотелось тепла. Мозг активно начал искать способ согреться, и он его нашел. — Мистер Вонка, простите, — это было неожиданностью для кондитера, и Бакет решил воспользоваться столь удачной для него ситуацией. Шоколатье, находившийся в нескольких дециметрах от него, стал легкой добычей для изголодавшегося по теплу хищника. Чарли приподнялся на локте и ухватил Вилли за предплечье, с силой потянув на себя. Потеряв равновесие, кондитер грудью упал плямо на своего учиника, шляпа с немым стуком укотилась в угол комнаты.Столо очень тепло и жутко клонило в сон.Парень медленно прикрыл глаза, что то мешало, он перехватил Вонку так, что теперь рука Чарли придерживала кондитера за талию. -Тепло- сказал Бакет накрывая их обоих одеялом, и зарываясь в приоткрытую, в результате падения, одеждой ключицу. Да вот теперь его полностью, все, устраивало. -Чарли свет мой, может? -очнувшийся от шока кондитер попытался выбраться, но его опять прижал к себе Бакет-Нет.- сказал как отрезал, тем самым прервав старшего. -У тебя бред, тебе стоит — опять запротестовал шоколатье, но договорить ему опять не суждено -Мне стоит поспать, и Вам тоже — Вонка все же был прав, Чарли сейчас мало соображал, поэтому, все внутренние замки просто слетели, развязав тем самым руки. Тишина. Сон лучшее лекарство.