дневники арсения

долгий долгий путь к вершине.

долгий путь вниз, если ты упадешь.

это долгий путь назад.

если ты потеряешься.

долгий путь к воздуху.

это долгий путь.

потерять своих друзей.

это долгий путь.

все ловушки, которые ты расставил.

когда ты мог просто остановиться и отпустить.

и ты говоришь: «не сейчас, может быть, позже».

но не сейчас, может быть, позже.

но не сейчас, может быть, позже.

(ты только мешаешь себе)

но не сейчас, может быть, позже.

(ты только мешаешь себе)

может быть. подожди.

потому что любовь жестока.

когда достаточно-недостаточно.

этого недостаточно.

недостаточно.

этого недостаточно.

недостаточно.

недостаточно.

недостаточно.

недостаточно.

***

«дорогой дневник, это всё ещё странно. и будет таким ещё очень долгое время, потому что нельзя просто так принять всё безумие, которое творится вокруг. мои лучшие друзья теперь не те мальчишки, с которыми мы играли в догонялки когда-то. нет больше той беззаботности. нет больше того детского восторга. ситуацию обостряет семейство Выграновских. но не только это. родители Вани возвратились окончательно. Дима всё чаще с Орденом и почти не появляется. Антон хоть и пытается меня понять и поддержать, но у него плохо получается. он сводит в шутку. и я понимаю. потому что для него всё это привычно. и он не мог знать, что в его жизни появлюсь я. так стремительно и по-сумасшедшему. но я стараюсь. я стараюсь не бояться.»

— О чём пишешь в этот раз? Арсений вздрагивает, уже не напяливая дежурную улыбку, как обычно это делал. Антон садится рядом, потому что он всегда его находит. Даже в самых секретных местах. Но это не плохо. Арсений теперь слабое место. И за ним приглядывают 24/7. Прошла ведь всего неделя, как он дал своё согласие. Но будто прошла одна жизнь и началась другая. Совершенно новая. Со своими страхами, установками и мыслями. Арсений ещё никогда не знал себя таким взрослым. И дело не в том, что он не был взрослым. Ему 18. Он живёт самостоятельно уже достаточно давно. Просто не каждый день тебе угрожают оборотни. Не каждый день твои друзья оказываются не теми, кем были всегда. Не каждый день ты влюбляешься до беспамятства в вампира. Не каждый день ты осознаёшь, что это не фантазии. И они существуют. Не каждый день ты понимаешь, что живёшь в чужом доме уже неделю. Арсений откладывает дневник, но перед этим ставит точку и дату. Антон глядит с любопытством и чем-то ещё. Теперь в голове совершенно другие мысли. Арсений протягивает ладонь и дотрагивается до щеки. Слишком холодная. Слишком. Даже для вампира. Ладно, для вампира, который не пил кровь уже достаточно долго — вполне сойдёт. — Как давно ты питался? Антон хмыкает, отворачиваясь. Рука безвольно падает на согнутые колени. — Ты не ответил на вопрос. — Это личное. Я не буду рассказывать тебе о том, что у меня написано в личном дневнике. Теперь твоя очередь. Антон снова поворачивается, но смотрит уже более спокойно. Если вампиры могут устать, то вот оно. Антон выглядит измученным и уставшим. И это прямое доказательство того, что он голоден. — Почти неделю. Поджать губы, посмотреть с волнением и вздохнуть. Арсений сглатывает, понимая, что раньше Антона не был готов понимать, но сейчас он никого не трогает. И никому не причиняет вред. Только себе. И Арсению бы не хотелось, чтобы хоть кому-то причиняли боль, поэтому идея возникает внезапно, но в голове всё это звучит очень логично и совершенно не абсурдно. — Почему? — Потому что повсюду Охотники и оборотни. Несколько дней назад я хотел немного поесть, но меня ждала приятная встреча с вербеной в крови. И мне кажется, что она везде. В нашем доме хотя бы свой водопровод. — Они пустили вербену по всей территории? Может, поедем в город? — Нет, Арсений. Это займёт слишком много времени. Я должен быть здесь. — А Тихон? — А Тихон нашёл себе человека для обедов ещё до всего этого. Как оказалось. Он тоже не хотел привлекать внимания. Но не подумай, он питается в рамках разумного. И ему иногда хватает крови из пакетов. Мы никому не причиняем вреда. Арсений не ожидал такого поворота. Значит, их действительно хотят отсюда выгнать. Арсений теперь уверен в своей идее. — Чисто теоретически, ты же можешь питаться… мной? Антон смотрит на него так, будто Арсений спиздел самую настоящую глупость, но по факту — так и есть. Арсений знает, что Антон не пойдёт на такое, но его же можно уговорить? — Нет, Арс. Я не буду. — Антон, тебе плохо. И это видно. Тебе же нужны силы. Вербена выводится из организма за несколько дней. Я живу у тебя уже неделю, и я не употребляю вербену. Кулон на месте. Ты рядом. Я чист. Почему нет? Антон стискивает зубы, когда Арсений двигается ближе и мажет губами по щеке. Но ему всё чаще хочется вот такой вот близости. И почему-то от мысли о том, что Антон будет впиваться в его шею не поцелуями, а зубами — становится так хорошо, что плохо. И это тоже странно. Просто Арсений дорвался. И Арсений совершенно точно обезумел. — Это опасно, Арсений. Я боюсь, что не остановлюсь. — С Ирой останавливался. — В Иру я не был влюблён. И её кровь была не так желанна. Арсений сглатывает, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и остраняется, но его тянут обратно, оставляя лёгкий поцелуй на губах. Арсений млеет. И растекается лужицей по ощущениям, но это нормально. Он никогда так влюблён не был. — Я ценю это, Арсений. Но не таким способом я должен решить свою проблему. Я не буду тебя использовать. Ожидаемо. Идёт реакция. В колбе слишком мало места. Всё выходит наружу. Такие себе эксперименты. Арсений взрывается, потому что да. — Ты дурак? Антон, я тебе реальный вариант предлагаю. Ты меня даже защитить нормально не сможешь, если так и будешь сидеть на своей какой-то вампирской диете, блин! Просто выпей моей крови и всё. Ничего страшного не случится. — Я не еблан, Арсений. Я не могу подвергать твою жизнь опасности. Или думаешь, я пиздабол? — Получается, так. Потому что не пьёшь кровь для того, чтобы были силы. Ты вообще не питался или… животные там? Говорить об этом никогда не было приятным. Арсений морщится, но не спросить не может. — Я пытался, но это не то. — Вот видишь. Я — лучший твой вариант. Антон молча встаёт. Арсений за ним. Смотрит в спину, кладёт руки на плечи, прижимается щекой. И пытается дать понять, что всё в порядке. Потому что не только Арсению страшно. Антону не страшно, нет. В полном понимании этого слова. Но эмоции. Они есть. И чувства. — Подумай об этом, ладно? Я не буду настаивать. Но я не хочу, чтобы случилось что-то плохое. — Даже думать не буду, Арсений. Пойдём на пары. Мы можем опоздать. Арсений понимает, что это отмазка. И когда щеку обдаёт жарким маревом, несмотря на осень, приходится двинуться следом. Арсений догоняет, переплетая пальцы, и так спокойнее. Но оба понимают, что Антон подумает. Даже если говорил иначе.

***

Антон смотрел на Арсения долго. Пока тот делал домашку, сидя в его кровати. Изредка распахивал глаза сильнее, задумчиво прикусывал кончик ручки, что-то писал неустанно. Пока не отложил все свои тетрадки на тумбочку. Антон смотрел на Арсения с голодом. И прокручивал их разговор в лесу. Это пугало. Потому что идея абсурдна. Даже если логична. — И чего ты так смотришь на меня? — Не ебу, Арсений. Просто я пиздец голодный. И ты сейчас не будешь говорить мне о том, что я могу съесть тебя. — Ну не съесть же в полном понимании этого слова. Ты не оборотень. — А ты думаешь, они едят людей? — Нет? — Редко. Им хватает человеческой пищи. Но если ты попадёшься им на пути в ненужный момент, да. Могут и… — Я понял. Можешь не продолжать. Антон легонько улыбается и устраивается поудобнее на кровати, пока Арсений вытягивается рядом, разминая мышцы. — Знаешь, я тут подумал, что реальность совершенно отличается от того, что происходит в сериалах. Антон согласен, потому что так и есть. Это вам не ебучие Дневники вампира. И не Сумерки. Антон вообще удивлён, что Арсений всё ещё рядом находится. — И ты не разочарован? Арсений вздыхает так устало, что хочется его к себе в карман положить и никуда не отпускать. Антон уже спокойнее думает о том, что испытывает, потому что влюблённый дурак. И это нормально. Даже если он вампир и живёт более века. — Нет. Я просто недавно думал о том, что если я и прототип Елены, то на троечку. Единственное попадание на сто процентов — это ведение дневников и день рождения. Елена Гилберт родилась 22 июня. Как и я. Но у меня ведь даже брата нет. Джереми в этой истории вообще не существует. — Ну… мне кажется, Мэтт — это Егор. — Есть такое. А Выграновский — это Тайлер? Я так полагаю. И подожди, ты смотрел? — Первый сезон. Уже сложилась некая картина. Арсений резко оказывается ближе и кладёт голову на плечо. Антон шумно выдыхает, но приобнимает. Запах крови Арсения, наверное, самый лучший запах на планете. И это пиздец кроет каждый раз. А сейчас особенно сильно из-за голода. Но Антон держит себя в руках. Как он раньше мог питаться только животными и кровью из пакетов? — Поверь, первый сезон — лишь цветочки. Там потом такая заваруха пойдёт, что свихнуться можно. Кто там ещё… — Арсений продолжает, пока Антон пытается отвлекаться. — Кэролайн. Это Ира. Точно. — Согласен. Только вот согласись, что мы с Тихоном совсем не похожи на братьев Сальваторе. — Есть такое. Кстати, Ваня — это Бонни. — Если бы он услышал это сейчас, нам бы не поздоровилось. Арсений хихикает, осторожно переплетая пальцы. — Знаешь, есть нечто общее между мной и Стефаном. — И что же? — Я веду дневники. На лице Арсения чистый восторг. — Покажешь? — Когда-нибудь. Может быть. Арсений хмыкает, но возвращает голову обратно на плечо. — Ладно. Кстати, Димка пока не вписывается. Он точно не Аларик. — Новый персонаж. Тоже неплохо. — А знаешь, что ещё лучше? Арсений отстраняется, оказывается нос к носу. И Антон встречается с тем самым взглядом, когда понимаешь — сейчас начнётся штурм. Снова он оказывается так близко слишком быстро, будто не Антон здесь вампир. — Нет, Арс, мы по-прежнему не будем говорить об этом. — Почему? Арсений бодается носом неожиданно резко и приятно. Антон, конечно, знает, что Арсений кукарача, но он и сам такой же. Поэтому поддаётся навстречу, оставляя на губах лёгкий поцелуй. — Потому что. — Ты будешь отрицать, что это нейтральный вариант, да? — Он не нейтральный, а хуёвый. И не потому, что ты его придумал. Я тебе уже объяснял. — Тогда просто поцелуй меня. И я отстану. — Ты зараза, Арс. — Антон улыбается, нависая сверху. Смена тел результат не поменяет. Но так всё ещё приятнее. Судя по тому, как поплыл взгляд Арсения — очень сильно приятнее. Антон рад, что его кроет не меньше. — Но я поцелую. Антон не понимал, почему целовал Арсения так настойчиво. Он просто не мог насытиться. Не мог нанюхаться. Даже если звучит омерзительно. Просто Арсений так вкусно пахнет, что в голове пиздец. Антон присасывается к шее, пока Арсений крепко сжимает его в своих объятиях, поддаваясь навстречу. Антона прошибает на каждом движении, и в тот самый момент, когда паутинка вен расцветает на лице, Антон резко отстраняется, держа вес на руках. Волосы Арсения растрёпаны, щёки красные, дыхание сбитое. Он невыносимо красивый. И как только Антон этого раньше не замечал? Взгляд такой любопытный. Без страха. Будто перед ним сейчас не вампир, которому хочется его сожрать и выпить без остатка. И это желание так велико, что сил терпеть нет, но Антон будет пытаться. — Антон, не уходи только. Слышишь? Рука дотрагивается до венок. С нежностью. Интересом. И это прошибает сильнее, чем всё, что было до этого. — Выпей, Антон. Пожалуйста. Я знаю, что ты остановишься. Арсений делает ошибку. В голове Антона ноль мыслей. В его губы тычутся уже знакомые, а потом перед глазами появляется шея. Арсений зарывается в короткие волоски на затылке, удерживая на месте. И Антон позволяет собой руководить. Пока в один момент Антон не наклоняется ближе, проводя носом по нежной коже, чтобы секундой позже погрузить свои клыки в шею и почувствовать вкус крови. Желанной. И вкусной. Арсений даже не вскрикивает. Только протяжно стонет. До того хорошо, что Антон практически вжимает его в себя, хватая за бёдра. И это становится точкой невозврата. Хватка на затылке ослабевает с каждой каплей выпитой крови. Антон не может остановиться, но делает усилие, потому что вкуснее ничего в жизни не пробовал. И он до сих пор не может поверить, что сделал это. Соглашаясь на авантюру Арсения, он думал, что сможет сдержаться, но нашёлся человек, который сбил его с пути. Просто сбил, околдовал и подчинил. Антон делает усилие и отстраняется, ложась на спину, потому что смотреть на Арсения сейчас — пиздец сложно. Антон выпил не так много для того, чтобы это стало опасно для жизни, но достаточно для того, чтобы слабость взяла вверх над Арсением. — Почему ты не говорил, что это так приятно? Голос тихий. Антон поворачивает голову и сглатывает, когда видит затуманенный взгляд. — К этому можно привыкнуть Арсений. Поэтому больше я твою кровь пить не буду. Ты нагло воспользовался моей беспомощностью. — Какой я плохой, да? Арсений улыбается криво, но по-странному счастливо. И это перекрывает всё. Антон тянется ближе, прижимает к себе, целует в висок и вдыхает запах уже без жуткого голода. Но обещает себе, что этого больше никогда не повторится. Потому что Арсения хочется уберечь. Арсений заслуживает лучшей жизни. И Антон будет пытаться сделать всё для того, чтобы она была именно такой.

«дорогой дневник, это пиздец. я не думал, что его кровь именно такая. это не пять звёзд. это не пять шаверм из пяти. это не десять дошиков из десяти. это вообще не измеряется ни в каких величинах, потому что потому. сегодня я позволил арсению собой руководить. сегодня я сдался. но я не хочу, чтобы это повторилось ещё раз, даже если эти секунды были невероятно приятными. эта неделя подарила покой. но это не просто покой. это всего лишь затишье.»