дневники арсения

помоги, я снова потеряла себя. но я помню тебя. не возвращайся, это плохо кончится. но мне хотелось бы, чтобы ты сказал мне

наша любовь зарыта на шесть футов в землю. не могу перестать думать, если дождь прольётся на нашу могилу, расцветут ли розы? зацветут ли розы вновь?

провожу по своим губам, стирая твои прикосновения. это уже слишком. растворяюсь, будто сигаретный дым в воздухе. как ты можешь умирать так беспечно?

наша любовь зарыта на шесть футов в землю. не могу перестать думать, если дождь прольётся на нашу могилу, расцветут ли розы? зацветут ли розы?

играет наша песня в день наших похорон. а эти облака слезами возвращают нас к жизни, но ты такой же холодный, как сталь ножа.

на глубине шести футов. не могу перестать думать, если дождь прольётся на нашу могилу, расцветут. расцветут. вновь.

помоги, я снова потеряла себя. но я помню тебя.

***

«дорогой дневник, всё странно. я даже не знаю, о чём писать. потому что… если начну изливать душу, будет слишком много текста, а мне по нраву краткость. она же сестра таланта? сестра. а я вот знаю двух братьев. везде семейные узы какие-то. благо, у меня нет сестёр и братьев. потому что я бы переживал за них больше, чем за себя. и возможно, уже бы не писал тебе о том, что происходит. как же сложно это всё.»

— Сукины вы дети, чтоб вам яйца откусили! Утро в этом доме начинается именно так. Арсений не заметил, как уснул на диване, но проснулся он, естественно, в гостевой. Одной из гостевых. Их здесь много. Он успел умыться, привести себя в порядок и сварить кофе. Нервы не давали успокоиться в полной мере, но горячий горьковатый напиток в руках согревал не только руки. Арсений от контраста температур вздрогнул, но достаточно быстро согрелся. И вот сейчас, когда Арсений почти допивает, просыпается Ваня, нарушая некое подобие спокойствия. Даже смешно. Руки потрясывает. Перебоями. — Арсений! Ваня весь помятый, бледный и вообще похож на сумасшедшего. Но на Арсения он смотрит не со злостью. Вроде. — Вань, ты как? Как состояние? — Вообще поебать, Арс. Ты мне скажи лучше, где этот кровосос ебучий, который решил, что Иру надо просто взять и убить? — Вань, он не хотел сделать ничего плохого. А вот теперь Ваня звереет. Лампа в углу столешницы опасно мигает. Арсений вот мигает глазами, а помощи что-то как-то и нет. Где там его вампирюга? Ну или не совсем его. Арсений уже не знает, что думать после вчерашнего поцелуя. — Не хотел? И в чём же тогда смысл был? Подожди. Ты знал, что он её убьёт? Арсений делает шаг назад, когда Ваня начинает приближаться. Но резко натыкается спиной на препятствие. Запах. Арсений даже выдыхает спокойнее, потому что этот запах он узнает всегда. Антон. Руки ложатся на плечи. И становится ещё легче. — Вань, Арсений прав. Я поступил так только из-за вас двоих. Боль от этого заклинания слишком сильна. Ира просто могла сгореть изнутри. И никакая кровь ей не помогла бы. Ты бы себе не простил. Поверь, я знаю, о чём говорю. Арсений вжимается спиной в грудь Антона, потому что так ему действительно безопаснее. Ну и потому что хочется очень сильно что-то тактильности. Да и ситуация такая, что как бы и никто не заметит эту вольность сейчас. Это простительно. Правда же? — Мой отец сказал, что это должно сработать. — Твой отец просто хотел избавиться ещё от одного вампира. Я знаю твоего отца, Вань. Не смеши меня. Он никогда не отличался благородством. Если он знал, что она станет вампиром, он тем более никогда бы не сказал тебе правды. Ваня тушуется. Прикусывает губу, трёт пальцами лоб, совершает кучу тревожных движений. И Арсению хочется его обнять. — Он знал. Я ему сказал. Арсений уже порывается, но не успевает. За спиной Вани появляется знакомый силуэт. Ира потирает глаза, пытается поправить причёску и зевает. Затем останавливается около Янковского, который отходит в сторону на несколько шагов, и хмурится. — А как я здесь оказалась? Она даже не понимает, что происходит. И это очень… очень плохо. Арсений всё ещё вжимается спиной в Антона, потому что перед ним новообращённый вампир. Они злее. Как правило. Ира же Кэролайн? Как там она говорила? Зато я злее? Антон сжимает ладонями плечи, вздыхая. И отстраняется, выходя немного вперёд. Арсений понимает, почему это происходит. И от этой правды печально. Даже если они друзья, Ира всё равно не устоит перед тёплой человеческой кровью. — Как ты себя чувствуешь? Антон осторожно подходит ближе, взглядом прося Ваню отойти подальше. И тот слушается. Удивительно. Арсений тут же цепляется за его локоть, потому что странно смотреть на всё это. Очень странно. Да, Ваня тоже как бы не совсем человек, но это другое. Вы не понимаете. — Нормально. Только голова гудит. Всё такое громкое. Почему всё громкое? Есть хочу. У тебя есть что-нибудь поесть? Ира лезет к холодильнику, проверяет все шкафы и резко тормозит. Арсений сглатывает. Антон напрягается. И это ощутимо. На моменте с проверкой морозильной камеры трудно не замереть на месте, когда видишь пакеты с какой-то там положительной или отрицательной деталью. Арсений и сам бы охуел. Но он уже ничему не удивляется. Антон даже не собирается останавливать её, когда в руках оказывается один из пакетов. Ира смотрит заворожённо. Но планы нарушает Ваня. — Ир, подумай сначала. Ты точно хочешь этого? — Того, что в пакете? Голос тихий. Растерянный. Арсений губы облизывает. Только попкорна не хватает, вот честно. Антон берёт главную роль на себя, делая ещё несколько шагов ближе. — Что ты помнишь? Ира отрывается от пакета и поворачивается к ним. Но смотрит она на Антона. Пристально. Будто что-то вспоминая. — Ваня что-то делал. Странное. Мне было больно. Тихону было больно, а потом… я не знаю. Я не понимаю. Ты был далеко, потом стал близко и… — В глазах Иры появляется ужас. — Ты меня убил. Ты свернул мне шею. Но как… почему я жива? Что… Зачем? Антон кладёт руки на её плечи. — Послушай. Послушай меня, Ир. Я тебя спас. От боли. Тебе было очень больно. Я пытался помочь. Это был единственный выход. Да, ты не совсем живая. И сейчас тебе плохо. Сейчас тебе хочется есть, хочется спрятаться от громких звуков, я понимаю. Со мной такое было. Давно. Очень давно. Несколько веков назад. Но послушай меня, ладно? — Девушка начинается вырываться. Кровь падает на пол. Антон хватает за плечи сильнее. — Я вампир. И ты тоже можешь им стать. Но это твой выбор. Если выпьешь крови, станешь, как я. Я тебя всему научу. Всё будет в порядке. Мы справимся, слышишь? Арсений вспоминает внезапно о том, что Стефан с Кэролайн поженились. Но ситуация не располагает. Брось, Арсений, это бред. — А если не стану пить? Слишком спокойно. Но в комнату заходит Тихон. И если Антон пытался мягко подготовить Иру к тому, что происходит. Тихон этого делать не собирался. — Станешь трупом. Как тебе? Ты могла им стать попозже, но твои друзья решили поиграть в спасателей. И теперь нужно решать быстрее. Иначе я сам тебя убью. — Тихон, завали ебало, будь добр. Антон смотрит на брата испепеляюще. Как и Ваня. Но Тихон лишь подмигивает ему. И будто не было вчера всех этих событий. Абсурд. Арсений в арт-хаусе. В сюре. В заднице. В пиздеце. В ахуе. — А я что? Просто говорю правду. Тихон подхватывает пакет с пола, берёт бокал и под звенящую тишину, будто всё в порядке, наливает жидкость. А затем протягивает бокал Ире, которая внезапно вжимается в Антона. Смотрит со страхом. Будто уже решила, что ей конец. Но Арсений понимает. Это ведь действительно ужасно. Он уже смирился с пиздецом. У него был свой процесс принятия ситуации. И вообще всего того, что уже успело в жизни произойти. А Ире надо выбрать. Жить вечно или через сутки просто уснуть навсегда. Ваня смотрит в пол. Арсений продолжает наблюдать. — Тебе не нужно решать сейчас, Ир. — Антон говорит спокойно. Мягко. И он явно знает, как обращаться с новичками. — У тебя есть сутки. — Но я не хочу умирать. Арсений сглатывает. — Было бы глупо сейчас говорит о том, что ты не умрёшь. Но у тебя два пути. По-другому никак. Тихон подходит ещё чуть ближе. — Не хочешь умирать, пей. Легко же. Правда, когда в твоей голове будут появляться картинки с моим участием, помни, что я сейчас протягиваю тебе билет в вечную жизнь. С кайфом и весельем. М? Арсению так и хочется съязвить. Ваня почему-то молчит. Арсений осторожно сжимает его локоть, без слов спрашивая, что случилось. Но Ваня не реагирует. По-прежнему. Когда Арсений снова переводит взгляд на Иру, она уже держит бокал в руках. Когда взгляд поднимает Ваня, она делает глоток. Допивает до дна. Арсений видит знакомые венки вокруг глаз. И остервенение. Всё происходит слишком быстро. Арсений даже не успел подумать, как следует. Да и Ира не успела. Она просто поддалась инстинкту. — Ир, хватит. — Я хочу ещё. — Я знаю, что ты хочешь ещё, но нужно держать себя в руках. Мы не будем никому вредить. Дыши. Раз, два. Давай. — И Ира почему-то следует указаниям. — Раз. Два. Вдох. Выдох. Когда Ира начинает рыдать, Арсению хочется тоже. Ваня же просто сбрасывает его руки со своего локтя и молча уходит. Арсений, конечно же, бежит за ним, кидая на Антона пронзительный взгляд. Ему кивают. Ваня обнаруживается около машины. Он стоит и курит, смотря в одну точку. Арсению даже страшно от такой перемены в настроении, но обратного пути нет. — Ты чего? Взгляд. Арсений видит и понимает, насколько Ване тяжко. И насколько этот вопрос глупый. — Я не думал, что отец так поступит со мной. Я знал, что ведьмы и вампиры давно уже не друзья. Но не думал, что он поступит со мной именно так. Я хотел, как лучше. Я просто хотел, чтобы она была в порядке. — Она будет. — Арсений подходит ближе. — Антон ей поможет. Всё будет в порядке. — Нет, Арсений. Ничего не будет в порядке. Она начнёт вспоминать всё. Абсолютно. И так как она новичок, так как она слишком много будет чувствовать, может произойти всё, что угодно. И это точно не к добру. — Мы все можем ей помочь, слышишь? — Я уже пытался. И что из этого вышло? Вы с Антоном за моей спиной спелись. Ира вообще может подумать, что я пытался её убить! — Вань, ты не знал. Я тоже не знал. Мы не знали, что всё так выйдет. Но Ира разговаривает, дышит, пьёт… да, кровь, но это всё та же Ира из нашего детства. Просто нужно привыкнуть к тому, что теперь в нашей компании реальный человек только один. И это я. Но это не отменяет нашей дружбы. Мы должны ей помочь пройти через это. Может, так тебе станет легче? Ваня смотрит на Арсения лишь секунду. И отводит взгляд. Чтобы кинуть напоследок: — Не станет, Арс. Тяжело осознавать, что ты проебался, когда думал, что спасаешь жизнь подруги, а на деле — ты мог её стереть из жизни навсегда. Ещё и через адскую боль. Арсений вздыхает с сожалением. — Ещё тяжелее осознавать, что её спас вампир. Даже если таким ужасным способом. Больше Ваня ничего не говорит. Он выкидывает бычок, давит ногой, садится в машину и уезжает. И Арсению ничего больше не остаётся. Он заходит обратно в дом и никого не слышит. Идёт в гостиную, но там тоже ничего. И никого. Странности. Арсений отлучился лишь на пять минут. И все куда-то исчезли. Раздумывать о том, что делать не хочется. Арсению бы ещё поспать. И отойти от всего того, что произошло. Он как раз разворачивается для того, чтобы выйти в коридор, но резко пугается, когда видит перед собой Иру. Арсений осматривается. Сердце предательски ускоряет ритм. — А где все? — Ругаются. Ира отвечает спокойно. Слишком спокойно. И зловеще. Арсению становится вообще прям сильно не по себе. — Не слышно. — Ты и не услышишь. Ты же человек. Я тоже была. Минут пятнадцать назад. Теперь нет. Как-то странно. У тебя венка на шее пульсирует. Арсений делает несколько шагов назад. А хочется сделать сто шагов назад. Тихо на пальцах. Также тихо, как ссора двух братьев, которые почему-то ещё не рядом. И не спасают Арсения. А спасать надо. Ира прижимает к стене со скоростью вампира. Да, точно. Она же и есть вампир. Арсений от удара резко выдыхает, но стойко выдерживает эти венки вокруг глаз. — Ир, тебе это не надо. Помнишь, что Антон сказал? Не причинять вред. И мы же друзья. Давай жить дружно? Я не хочу, чтобы ты меня кусала. — Антона здесь нет. И я… не могу… противиться… Арсений не ожидал. Он практически закричал от боли, когда клыки вонзились в плоть, но всё слишком быстро закончилось. Иру оттолкнули назад, пытаясь удержать, пока Арсений медленно сползал по стеночке вниз. Антон оказался рядом стремительно, пытаясь что-то сказать, но Арсений не слышал. Ничего не слышал. Ему всё ещё было больно. Как только во рту появился привкус металла, Арсений отрезвел. Антон дал ему своей крови. И это вообще невкусно. Точно. Арсений точно пришёл в себя. — Что ты делаешь? — Она разорвала кожу слишком сильно. Арсений отталкивает его руку, сам не понимая своего порыва, но его не осуждают. Тихон появляется откуда-то, но появляется один. Без Иры. И Арсений пугается ещё больше. — Где она? — Сбежала. Ты же знаешь, молодняк вечно так делает. — Нам нужно срочно её найти. Это опасно. Я следом за тобой. Ночью её найти будет ещё труднее. Тихон кидает взгляд на Арсения, задавая немой вопрос. И Арсений пусто кивает, мол, я в порядке. Эта немая сцена была странной, но будто бы необходимой. Но только после этого Тихон уходит на улицу. И Арсений осторожно встаёт, уже не отказываясь от руки Антона. — Ты как? — Паршиво. Но сойдёт. Этого можно было ожидать. Просто я думал, что вы будете рядом с ней, но вы предпочли посраться. — Теперь я уверен, что ты в относительном порядке. Арсений даже выдыхает. И смотрит куда-то в сторону входной двери. Антон взгляд прослеживает. И снова задаёт вопрос. — О чём думаешь? — Надеюсь на то, что Ира не окажется Вики Донован. Антон почему-то усмехается. Но продолжает стоять рядом. Арсения только что снова спасли. Арсений понимает, что на Иру не держит зла. Арсений понимает. Правда. Только вот теперь он осознаёт в полной мере, что ему нужно стать сильнее. Ещё сильнее. Хочешь жить — умей вертеться. И это чистая правда. Арсений не успевает далеко убежать в свои мысли, потому что Антон обнимает за плечи. Только теперь отстраняться не хочется. — Ты в порядке? Арсений улыбается, но с привкусом дури. Печальной дури. — Ты же знаешь ответ. Зачем спрашиваешь? — Потому что я люблю тебя. Арсений от неожиданности разворачивается и тыкается носом в чужой. Он не ожидал. Будто сейчас не время. Не тот момент. Никакой романтики. Только новообращённый вампир, который сбежал, и Арсений, который пару минут назад выпил крови вампира для того, чтобы залечить разорванную шею от укуса, опять же, вампира. Которая лучшая подруга. Которая и есть новообращённая. Ничего не располагает к тому, чтобы говорить о любви. Но кто сказал, что для признаний в любви существуют определённые моменты? — Я тебя тоже люблю. И смотрят друг на друга. — Не могу быть далеко. — Не будь. — Уверен? Видишь, что происходит вокруг? — Завались, Шастун, ладно? Антон лишь улыбается. Обнимает. Прижимает ближе. И Арсению кажется, что они справятся. Обязательно справятся.

«дорогой дневник, теперь арсения нужно беречь ещё сильнее. ира не ведает, что делает. её нужно обучить. научить жить так, как живут вампиры. мы с тихоном должны найти её раньше, чем она причинит кому-то вред. потому что вред арсению она уже причинила. но больше этого не повторится. только паршиво от того, что каждый раз, когда я это говорю, арсению причиняют вред. рядом со мной он не в безопасности. но теперь с этим ничего не поделаешь. его окружают вампиры, ведьмы, оборотни, охотники, но он человек. не думал, что когда-нибудь скажу такое, но процитирую никлауса: «семья — это не те, кто тебя балует и следует всякому твоему капризу. это те, кто сражается за тебя и за кого сражаешься ты». и это чистая правда. я готов сражаться за тихона. я готов сражаться за своих близких. я готов сражаться за арсения. потому что они сражаются за меня. я размяк. пойду покурю. и снова поедем искать иру. она только стала вампиром, но я уже понимаю, насколько с ней будет тяжело. я лишь знаю, что мы справимся. и только это имеет значение.»