Anyone Who Knows What Love Is

      Рождество – хороший повод для грандиозной ссоры. С апломбом, фанфарами и обвинительными речами. При хорошем раскладе дело дойдёт до драки. А кто вообще не любит хорошей потасовки? И что примечательно, не нужно ждать наступления праздника, чтобы начать выяснять отношения.       — Ты говоришь, что проведешь Рождество с девочками в Киото и бросишь нас одних, потому что вы – семья и нельзя так резко бросать их? Нельзя, чтобы они подумали, что ты их не ценишь? То есть, можно оставить нас, но нельзя их? – Годжо стоит, скрестив руки и выглядит в глазах Гето тем семнадцатилетним юношей, которого брюнет помнит. Гнев делает его лицо выразительным. Кстати, тогда они проводили вообще все своё время вместе, но сейчас у них есть другие обязательства. Может все дело в том, что как раз со времен школы они никогда больше не отмечали эту дату вместе? — Вообще-то у нашего соулмейта никого нет в Японии, если ты забыл.       — Я помню, но разве вы не будете вместе? – Сугуру не реагирует на нападки блондина. — Последнее Рождество, Сатору. Не будь эгоистом! Хотя странная просьба, согласен, просить тебя не быть собой.       Парни ссорятся весь вечер, припоминая всё, что сделали друг другу за жизнь. И в конце концов расходятся по разным углам, собираясь вместе на кухне только когда девушка возвращается с работы (опять поздно).       — Я же просил тебя не задерживаться так на работе! – шестиглазый сидит на диване в кухне и читает новости.       — Уфф, кто-то не в настроении, - девушка проходит в комнату, скидывает сумку и тянется к макушке Годжо, чтобы поцеловать.       — Не откупишься, - он, кажется, всерьез расстроен. Девушка обнимает парня за шею сзади и тискает какое-то время. — Этот тип собирается нас бросить.       От плиты слышится усталый вздох.       — Я всего лишь сказал, что проведу выходные в Киото. Между прочим и вам то же самое предлагаю. Мимико и Нанако просили провести с ними хотя бы Рождество, если не Новый год.       — Ммм, я уезжаю 21-го вообще-то, - девушка не договаривает фразу до конца, потому что Сатору перекидывает её себе на колени прямо через спинку дивана и гневно сверкает глазами. — Да что? Родители волнуются! Я у них давно не была, к тому же они хотят знать про вас.       Блондин какое-то время молчит, а потом сияет:       — Отлично, едем к ним! А этот пусть валит в Киото!       Годжо демонстративно обнимает девушку и почти шипит на Гето. Рыжая закатывает глаза.       — Почему бы Сугуру с девочками не поехать с нами? Все посмотрят Норвегию, если предупредить родителей сейчас, они подготовят ещё два спальных места, а мы будем жить в моей комнате. Там довольно большая кровать.       — Нет, пусть едет в Киото! – Сатору фыркает, как огромный белый кот.       — Твоим родителям не будет некомфортно? – Гето всерьёз раздумывает над идеей, потому что она хороша буквально всем. Ему не придётся разрываться между самыми дорогими ему людьми, к тому же они будут в другой стране и если что, можно будет не сидеть всем вместе (например, если Годжо взбесится или семья их девушки не примет их).       — Нет, дом довольно большой. Места хватит. Мы обычно празднуем рождество на острове, где почти нет людей, хотя в последнее время приезжают серферы. И локация очень красива – Лафотены. Мы сможем съездить посмотреть на полярное сияние или погулять по заснеженным пляжам. Спроси девочек, может они согласятся? Мне бы хотелось, чтобы мы были втроём.       Что ж, теперь даже если они не согласятся – это не имеет никакого значения… он поедет. Потому что она, должно быть, впервые говорит о том, что ей бы хотелось быть с ними. Сатору прижимается сильнее, видимо больше не злится за опоздание, и даже забывает про перепалку.       Когда близится Рождество, Годжо упрямится и не хочет лететь на другой конец света, поэтому просто переносит их в Норвежский Лекнес, чем очень удивляет родню девушки, которая встречала их внутри аэропорта, но нашла снаружи. Они шумные ребята и все такие же рыжие, как сама девушка. Дорога от аэропорта проходит в веселом гомоне смеси японского и норвежского. Пейзажи за окном действительно завораживают, Мимико и Нанако выглядят довольными и фоткают все вокруг.       Дом выглядит совсем не таким, каким представляли его парни. В Японии дома устроены иначе и стоят, как правило, очень плотно друг к другу. Здесь же вокруг действительно ни души, а на участке лишь пара строений с несколькими дымящимися трубами, да люди, разгребающие снег. Вокруг стоит шум прибоя и ветра, завывающего меж огромных глыб камней. Вроде бы тоже остров, а атмосфера совсем другая. В Японии люди имели первостепенное значение, потому что их было слишком много. А здесь – стихия брала своё.       Мать девушки оказывается неразговорчивой женщиной со стальным характером, большой любовью к своей семье и выразительной харизмой. Такой же сияющей, как и у самой девушки. Они схожи, как две капли воды и совсем разные в тоже время. Помимо этого, дом кишит и другой роднёй, которая, кажется, души друг в друге не чает. Сатору стремится вклинится в новый ритм, пытаясь говорить сразу со всеми. В первый же день он пытается помогать на кухне (хотя больше мешается), таскает дрова для камина и выводит гулять чью-то собаку. Девушку похищают родители, чтобы как следует обсудить все новости, скопившиеся за полгода отсутствия. А Гето и девочки бродят по дому, с трудом привыкая к шумной атмосфере.       К самому Рождеству дом наводняет ещё больше людей. Семья оказывается гигантской и очень дружной. Они приезжают из разных фюльке, собираясь на праздник. По дому развешивается красочная иллюминация, а в кухне всегда стоит потрясающий аромат блюд, которые готовятся почти без перерыва. Повсюду звучит музыка, а кто-то даже играет на инструментах и поёт.       — У тебя огромная семья, - Гето немного шокирован количеством людей.       — Да, просто мама поддерживает со всеми хорошие отношения. Она – очаг. Всё вокруг неё. Кстати, как девочки? Не видела их сегодня.       — Им нравится, они ходили с кем-то из твоей родни к морю, смотрели на сёрферов.       — Ты в порядке? Выглядишь грустным. Или просто устал от суеты?       — В полном. Просто задумался, - Сугуру смотрит в потолок комнаты и правда о чем-то раздумывает. — Честно говоря, я думал, что такое только в фильмах бывает. Ну, такие семьи. Где все любят друг друга.       — О, это иллюзия, далеко не все тут друг друга любят. Просто не нашли варианта получше или жалко тратить деньги на поездки, - смеется девушка. — Подожди, они начнут ругаться чуть позже. Будут кричать как ненормальные, вывалятся на улицу, изваляют друг друга в снегу. А я буду извиняться перед вами всеми за то, что вам пришлось лицезреть эту сцену. Если это не Сатору полезет в драку, конечно.       Гето ничего на это не говорит, только улыбается и притягивает девушку к себе поближе.       — Каким было твоё детство? – он спрашивает не из праздного любопытства. Просто теперь ему кажется, что они из разных миров. Будто она из доброй Рождественской сказки, а они с Годжо – из третьесортного фильма ужасов с дешевой постановкой и экономией на спецэффектах.       — Ммм, счастливым. Я часто была с бабулей и дедулей, вечером с работы приходила мама, а на выходных к нам приезжал папа. В Норвегии почти нет проклятых духов и поэтому он часто был в командировках, но он все равно старался приезжать почаще. Я проводила больше времени со взрослыми, чем с детьми, из-за чего передёрнула манеру говорить у старшего поколения и была потешным ребенком. Благодаря маме смерть отца для меня прошла не так болезненно, как могла бы. А в остальном… детство было и правда счастливым. А твоё?       — Честно говоря, уже и не вспомню. До того, как начал видеть проклятия – неплохим. Обычное детство. А после… – Сугуру неосознанно начинает гладить девушку по волосам, и та понимает, что не стоило задавать этот вопрос. Что ж… видимо, ничего хорошего.       — А как ты обычно праздновал Новый год? С девочками?       — С девочками или никак. Не особо понимаю этот праздник, но Нанако его любит. И Годжо тоже, кстати. Всегда любил Новый год.       Ночью перед Рождеством все взрослые по очереди крадутся к гигантской ёлке, чтобы положить подарки для детей под зеленую искусственную хвою, что мерцала всеми огнями радуги. Впрочем, обмениваются все ими только после наступления полуночи. Сатору подготовил своим соулмейтам винил с их любимыми исполнителями, Сугуру купил солнцезащитные очки для Годжо и сумку маленького, но очень изящного японского бренда для рыжей, а девушка дарит каждому из них селективный парфюм. Все вокруг шуршат обертками, обнимаются, желают друг другу счастливого Рождества, а потом идут на улицу, чтобы жечь фейерверки.       Норвегия оказывается интересной страной: очень красивой, холодной и величественной. Пляжи даже зимой завораживают своим простором и контрастом с тёмными скалами. Есть что-то убаюкивающее в севере – чарующее, что-то такое, что даёт внутреннюю свободу. В таких местах всегда понимаешь, как мало значишь, но от этого чувствуешь себя даже немного лучше, скидывая груз ответственности.       Годжо и Гето бегают друг от друга по пляжу, кидаясь снежками, а девушка смотрит на них, сжимая горячую кружку с ягодным чаем. Они выглядят намного младше, чем есть на самом деле. Отчасти из-за своей великолепной физической формы, а отчасти из-за того, что оба – шаманы. Те вообще медленно стареют, если доживают. Лишь в возрасте достаточно преклонном их облик меняется. И если бы не пара седых прядей в волосах Гето, количество лет вообще сложно было угадать правильно. Всё-таки в моменты, когда они проводят время только втроём, без свидетелей, а ещё в те моменты, когда Сатору и Сугуру остаются наедине – они выглядят счастливее и моложе. Девушка допивает, натягивает варежки и лепит снежок, чтобы ворваться в веселье. Гето тут же объединяется с ней против шестиглазого и оба валят его на снег, после чего он хватает всех за руки и поднимает высоко над морем, грозя выкинуть прямо в воду. Ранний алый зимний закат красит горизонт, унося последние лучи солнца.       Дни веселых снежных баталий и лепки огромной армии снеговиков подходят к концу. Новый год тут не встречают с таким же апломбом, как Рождество, поэтому большая часть людей разъезжается, оставляя только узкий круг семьи. В доме воцаряется тишина и покой.       — У тебя славная семья, - Мимико как будто даже задевает этот факт.       — Спасибо, но у тебя ведь тоже славная семья, - девушка говорит абсолютно искренне, ведь знает, как близняшки любят Гето, а тот – их.       — Гето-сан – лучший, но наша настоящая семья была тем ещё дерьмом, - Нанако не очень нравится рыжая, просто потому что она ворует у них Сугуру. Раньше был только Годжо, но с тем нельзя тягаться, тот всегда вне конкуренции, всегда – отдельный номер, будто само мироздание держится на блондине, а теперь есть ещё и эта женщина. Досадно, но Гето-сан хотя бы счастлив, а это – всегда приоритет. Если Гето счастлив, то и они тоже. — Родня всегда винила нас в своих бедах. И всё, что мы от них получили – ненависть и проклятия.       — Ваши родители прокляли вас?       — Не единожды, если быть точными. Они сочли нас источником свалившихся проклятий, что источали сами. Чувствовали их, хоть видеть и не могли. Если бы не Гето-сан… - Нанако задумчиво крутит кружку с какао. — Он забрал нас оттуда, а их убил. И всех, кто им содействовал.       Мимико пугается сказанного сестрой и вздрагивает. Однако Нанако смотрит рыжей прямо в глаза и не моргает.       — И своих родителей он тоже убил. Полагаю, по похожим причинам.       Сестры сознают, что сказанное, возможно, убьёт то хрупкое, что есть между Гето и этой девушкой. В комнате воцаряется тишина. Сугуру и Сатору стоят замерев у лестницы и у брюнета дергаются сузившиеся зрачки в глазах от услышанного. Сердце почти останавливается.       — Я бы тоже хотела иметь такое же место как это, - тихо добавляет Мимико.       — Не все счастливы одинаково, у тебя есть и будет своё такое место. К тому же это у тебя уже есть. Ты – драгоценная семья Сугуру, а значит и моя. Теперь мы вроде как связаны, - норвежка улыбается и отпивает из своего стакана.       — Гето-сан будет в ярости, когда узнает, что я тебе сказала, но ты все равно узнаешь однажды, - Нанако крутит телефон на столе и комкает руками юбку. Она уже однажды лишилась жизни из-за самодеятельности. Какой черт дернул её сказать это сейчас?       — Спасибо, что сказала.       — Это что-то изменит? – Мимико старается унять дрожь. Возможно сегодня – последний раз, когда они и Гето-сан всё ещё семья.       — А должно? – рыжая ставит стакан на стол. — Сказать честно, я всё знаю. Как и моя семья.       — Что? – Мимико шокировано смотрит на девушку.       — У меня их имена на запястье с самого детства, неужели кто-то полагал, что я не знаю кто они? Разумеется, родители сразу же выяснили кто мои соулмейты. А их имена гремели даже за пределами Японии.       Годжо и Гето судорожно вздыхают, смотря друг на друга. Нанако и Мимико склоняют головы на бок, ожидая объяснений.       — Что? – норвежка морщит носик и потирает переносицу. — На самом деле я думала, что у них моё имя тоже есть. Это логично, в конце концов. Я выбрала стратегию ожидания, потому что не знала, что мне делать. Хоть теперь я и жалею о том, что меня не было рядом, когда им было тяжело…       Девушка замолкает и опускает взгляд в напиток.       — С другой стороны, может и к лучшему, что у них не было ребенка под боком, - усмехается и закидывает голову к потолку.       — Так ты не боишься, не злишься и не расстроена? – Нанако, кажется, действительно удивлена.       — А ты?       — Что? Нет конечно, Гето-сан сделал это с верой в то, что мы сможем что-то изменить! – для сестер такой вопрос звучал почти как оскорбление, поэтому обе сжимают кулаки.       — Он слишком хороший, чтобы жить в таком мире, - девушка шаманов тепло улыбается и гнев девочек сходит на нет.       — Ты влюблена, - хихикает блондинка.       — Нееет, неееет. Не влюблена!       — Влюблена!       — Я не влюблена!       — Влюблена-влюблена!       — Влюбленность – для подростков и случайных прохожих. Я люблю. Люблю так, что сердце сводит. Обоих.       Мимико перелезает на диван к рыжеволосой и обхватывает её поперек пояса, после чего к ним перелезает Нанако, устраиваясь у девушки на коленях. Гето и Годжо прокрадываются на второй этаж в их комнату и тихонько прикрывают дверь.       Глупая улыбка касается губ Сугуру, когда он чувствует холодные руки, что обнимают его сзади.       — С Новым годом, Сугуру!       — С Новым годом, Сатору.