invidiam

Клоринде было слегка за двадцать, когда в ее лёгких раскрылся первый бутон. Все началось за год до этого с тривиального «привет, извини за беспокойство» и первых шуток за партой высшего учебного заведения — офицерской академии. Они учились вместе. Иногда обедали в одно время и в одном месте. Обнимались на прощание — поверхностный ритуал, который никогда не вызывал у Клоринды ничего, кроме раздражения, потому что совершали его все, кому не лень, и ради условности. Банальная иллюзия дружбы. Призрак доброжелательности, вызванный лишь для того, чтобы развеяться в тот момент, когда люди обернуться к друг к другу спинами. Будущий судебный дуэлянт, которой ей стать было все же не суждено, вообще никогда не признавала физический контакт, но Навия, привыкшая общаться — быть — с людьми на короткой ноге, на «ты», привила ей эту привычку своей искренностью. Вместе с любовью к изысканной фонтейновской кухне, горькому шоколаду и дорогому крепкому кофе, от которого сердце колотится в несколько раз быстрее. Молоко ни разу не помогло. Сильнее грудь зашлась только от взгляда голубых глаз, однажды и впервые задержавшихся на фигуре дольше положенного, хотя такого быть просто не должно было — потому что Клоринда не во вкусе Навии ни фигурой, ни характером, ни увлечениями. Теперь это же сердце, разрываемое тахикардией, не останавливается никогда и ускоряется ещё сильнее от одного только упоминания чужого имени. Навия. Так ее зовут знакомые, коллеги и Клоринда. Друзья же зовут ее Ви, но такой привилегии у темноволосой, всегда собранной и одетой с иголочки девушки, никогда не было. Сначала — потому что без надобности. Сейчас — потому что любая из пяти букв ее имени вызывает неконтролируемый приступ кашля. Все это началось год назад, но Клоринда списала состояние на простуду — лёгкое недомогание и переутомление от постоянной учебы на «отлично». Сейчас же, новой осенью нового октября, который станет для Клоринды последним, ответ до банального прост: она влюблена. Без ответа, без ясной причины, без определенного будущего. А точнее, она привязана. Скована по рукам и ногам ярким смехом, запахом качественных сигарет и видом кожаного пальто девушки, чье внимание — практически всегда — сосредоточено не на ней. Это внутренняя дуэль со множеством других людей, которых притянуло на свет и харизму Навии так же, как ее саму прошлым сентябрем. Такую дуэль — без суда, следствия, очевидцев, понятых и адвоката — Клоринде никогда не выиграть, потому что она в очевидном меньшестве, без навыков обольщения и приятных черт. Потому что она сама виновата. То, что ее лёгкие полны корней и лозы, Клорирда узнала не так давно: буквально пару месяцев назад. Раньше, обычно здоровая и ко всему безразличная, она ни никогда не придавала значения редкой боли в груди от очередного «как ты?» и рассказанной вслед истории. И она, образец сдержанности и скрытности, совсем не думала, что заболеет тем, что вызывает лихорадку, приступы истерик и попытки в саморазрушение. До этого октября Клоринда даже не подозревала, что способна быть настолько глупой собственницей и так умело скрывать окровавленные лепестки, выблеванные в туалете вместе с обедом на двоих. Клоринда никогда не была готова к подобному. Клоринда не знала: что делать дальше, как ответить и пройдет ли цветение в лёгких, если сказать себе простое «ты все надумала». Очевидно же, что нет. Не помогло. Разрушающее убеждение, смертельная операция, горький роман с Ризли — все из этого, может быть, действительно приглушило ее боль на время, но стоило Навии беспечно бросить мимолётное «ты симпатичная» и пригласить в гости, как бурный цветник внутри организма Клоринды пустил корни намного быстрее, чем любая из раковых опухолей. И на время — без дружеских подколок и напускной грубости, которые свойственны блондинке, — Клоринда вдруг почувствовала намек на взаимность. Он был со вкусом умелого пирога с грибами, приготовленного только для нее, частых прогулок вместе и карамелизированных на языке снов. Таких, в которых Навия была рядом, была только ее, была с ней. И цветы, чьи лепестки всегда напоминали Клоринде долговечные георгины, на время прекратили рост. Пока Навия не заказала орехово-кедровый капучино, похваставшись тем, что узнала вкусовые предпочтения безликой девушки-баристы — тоже блондинки, маленькой, худой и низкой, — с напускным сожалением добавив веселое: — Жаль, не взяла ее номер. Развела бы ее на ночь вместе. — Да, действительно жаль. Клоринда отпила свой чай. Сглотнула. Усмехнулась, сдержав рвотный позыв и приступ кашля в имбирно-медовом вкусе со вкусом меди — самой свежей и горячей крови, которая практически была на губах. Ей было слегка за двадцать, когда домой она так и не добралась, задохнувшись несколькими бутонами ярко-белого в розовых разводах.