Судьба актеров на выходе из театра.

Ветер бушующе срывал цветы с клумб у фасада Эпиклеза, кои летели на копье, обрамленное кровью. Стекающая красная субстанция в падении билась о коленки белокурой дамы, а та даровала орудие волгим дыханием и попутными ему смешками. Обладательница этого копья— четвертая предвестница Фатуи. Арлекино спешно надевала маску с эмблемой своей организации, а глаза Фурины взором устремились к этому зрелищу. — В масках перед гильотиной прячутся, а ты меня явно выйграла.. — голубые зрачки, в сопровождении угасающих отблесков серого неба, рвано перевели взгляд в сторону, — а я тебя ныне не успею казнить!! — Не лукавь о несовершенном. — копейщица нейтральным превосходством окинула собеседницу — тем более, Ваша Справедливость, не убить меня такому божеству. — И-у, о несбывшемся, точно! Я чай забыла разбавить, а он горяч до жути. Может, прекрасная предвестница закончит за мной эту деятельность?— визуальный контакт блондинок воспроизвелся вновь, — хотя, с твоим-то настроем ты мне на могилу содержимое выльешь, не более. Личину Арлекино полностью убрала, настроившись на диалог с харизматичной мечницей. В неподвижные позы обеих врезались летущие растения. Фокалорс располагалась с такой же ухмылкой на лице и пристальным лицезрением. Воительница из Снежной наблюдала за каждым изменением в хилой жестикуляции. — Плевать на состояние твоей могильни. В тебе мне импонирует только душа. — Оно и понятно. Тело мое ж изувечила. — пропела последние слоги Фурина, — я была Богиней, могла просто попросить меня сменить облик. — Дело отнюдь не в моем вкусе. — У тебя его и нет. Гляди, как неаккуратно и негармонично изрезала мою плоть? Но я не в обиде. Как никак, умираю достаточно красиво. — Ты драматизируешь и романтизируешь каждую деталь бытия.— вдали от всяческих эмоций прозвучали эти слова: для Арлекино— с заготовленной умеренностью и рациаональностью, для Фурины же просто было сложно распознавать эмпатию, мутнеющий рассудок отягощал речь и ее усвоение. —Драматизм, романтизм... Неважны направления, повествование подходит к концу. — руки в сложных, хорошо прошитых аристократических перчатках ватно касались тротуара. Завитые в пузырь концы ресниц пали под утяжеленными веками. — Но мы еще встретимся. В черновиках, в мыслях сочинителя. Бегло напялив сочащуюся из кармана накладную на глаза маску, барышня покинула умирающую вершительницу правосудия, на пути арки к выходу полушепотом промолвив губами, спрятанными в тени волос и убора: — Разумеется встретимся.