Волшебная палочка

Дело пяти минут. Даже не так — минуты. Двух секунд. Юкио, чёрт его дери, оказался заперт на этом складе и не мог выйти, хотя вообще-то он планировал всего лишь на пару секунд зайти и взять один камушек на определённой полке. Про него Сенку ещё рано утром говорил, но он так сильно замотался, что вспомнил только под ночь. Делать было нечего — уже завтра они собирались отправиться в деревню Ишигами из Империи, так что камень должен быть в машине сегодня. Утром можно об этом забыть. Поэтому Юкио вошёл внутрь лаборатории, а потом и на склад. Дверь хлопнула от вечернего ветра, когда в полутьме он пытался найти синий — почему он вообще синий? — камень в семь сантиметров диаметром. Где-то сбоку он проигнорировал парные шаги, догадавшись, что это Ген и сам Сенку идут спать. Был поздний вечер, все давным давно разбрелись по кроватям и своим домам, а эта парочка долго какие-то дела вечно доделывает поздно ночью. Ну, то людей проверяют, то выполненную работу. В общем, свои лидерские дела, самые обычные и важные. Но вот в чём проблема. Эти два здания были несколько в отдалении от других людей, так как здесь было много всего важного, что другие трогать не должны, во избежание. Лаборатория была соседним с их домом хижиной, так как двое парней спали в одном доме, а Сенку для удобства лабораторию и склад построил рядом. А сам склад был присоединён к лаборатории. И если сама лаборатория двери не имела — там висела шкура некоего дикого животного, — то склад имел. И именно на самом складе Юкио и оказался «заперт». Его копошений никто не слышал. Зато он слышал их. — То есть ты хочешь засунуть мне эту иглу в тело? — игриво и тягуче спросил Ген, заставляя его замереть. «Какого хрена?» — было его первой мыслью, потому что вроде говорили понятные слова, а смысл от самого Юкио невольно ускользал. Поиски камня уже не казались такой интересной вещью, как подслушать и узнать, что именно творится за пять метров от него. А именно пять метров и две стены (ну, стены были тонкими, хоть и крепкими, дерево же) их и разделяли. — Если кратко, то да, — с усмешкой согласился Сенку. — Это будет очень… интересно. Последнее было особо выделено. Юкио нахмурился, спустя пару секунд догадавшись, что это, видимо, предложение пирсинга от самого учёного. Весьма странно, но ладно. Руки с факелом оглядывались, стремясь найти нужные камень, но в полутьме все цвета были странными, а камень был один и не такой уж и большой. — Эта игла странная, — хихикнул Асагири. «Да где же этот камень?» — оглянулся Юкио внимательнее. — Потому что это катетер. Он замер. Да сам мир замер, потому что резко перестали петь птицы и цикады, все люди внезапно уснули или и вовсе вымерли. Может, повторно окаменели и только лишь один Юкио сейчас шарился в этой кладовой, слыша, как за стенами происходит что-то очень и очень ему непонятное. По его скромному мнению, катетер — это не совсем игла и сунуть его в данной ситуации можно разве что в вену. Он не знал, что Асагири чем-то болен, к тому же, разве болезнь не должно было вылечить окаменение? Если только та не была чем-то весьма ужасным. Разговор теперь казался весьма приватным и явно не тем, что он должен был бы слушать. Камень лучше искать завтра, светлее и спокойнее будет. Кивнув своим мыслям, Юкио взялся за ручку двери и потянул от себя, но та мерзко скрипнула и пришлось невольно замереть. Тишина за стенами тоже нарушилась с этим скрипом. — А это больно? — с тем же безразличным-интересом спросил Асагири. Юкио пришлось сдержать глубокий вздох и сесть на пол. Хорошо хоть уже не холодно, середина лета и земля прогрелась основательно. Конечно, ничего страшного бы не случилось, если бы он открыл дверь и ушёл, но он терпеть не мог, когда кто-то думал, что он подслушивает. Даже если это и правда, Юкио этого всё равно не хотел. Лучше переждать и потом привычно притвориться, что ничего не было. Сенку над вопросом основательно задумался, после чего легко ответил: — На самом деле нет, если всё сделать правильно. А за это можешь не переживать. Ген всё также привычно улыбаясь, покрутил в руках катетер. Назвать эту палочку так можно было разве что с натягом, потому что именно палочкой-игрушкой она и была — сделанная из стекла, гладкая, около пятнадцати сантиметров в длину и пяти миллиметров в ширину, с несколькими шариками в разных местах, у этого так называемого «катетера» внутри тоже было сплошное стекло. Но с учётом того, что именно и как именно он хотел сделать, Гену будет легче всего понять именно с таким обозначением. Асагири рядом со спокойным интересом вертел в руках палочку. Сенку бы ни за что не признался, как внутри нервничает от каждого движения тонких пальцев, потому что ему было интересно, что и как скажет Ген. По лицу было совершенно невозможно что-либо понять, потому что менталист привычно всё скрывал и держал его в напряжении. «Будет весело иногда проводить ночи вместе, Сенку-чан!» «Разве тебе не интересно попробовать, Сенку-чан?» «Ох, я бы так хотел поэкспериментировать, Сенку-чан!» Так что, кхм, что ж. Он сказал о том, как именно он хочет поэкспериментировать, а теперь было весьма волнительно, согласится ли Ген. — Жаль, — певуче протянул тот, наигранно закатив глаза и возвращая ему стекляшку, на мгновенье явно инициируя прикосновение пальцев. Это оказалось весьма интимным в такой ситуации. Сенку не успел спросить, почему «жаль», когда ответ пришёлся раньше, — Но было бы ужасно, если бы я получил боль в таком нежном месте, не так ли, Сенку-чан? И губки надул. Ишигами закатил глаза, невольно почувствовав облегчение, потому что эксперименты — это эксперименты, конечно, однако он не знал, как именно бы себя повёл, если бы Асагири отказался. Он понятия не имел, какие у них отношения и что вообще происходит, но так было только более интригующе — казалось, что менталист держит его мозг в своих руках и вертит так, как ему заблагорассудится, иногда давая взять главную роль. Как сейчас, например. Хотя не то чтобы Сенку был здесь главным, он прекрасно понимал, что всем театром абсурда руководит именно недо-психолог, чтоб ему пусто было. — Да, было бы ужасно, так что радуйся — твой член не пострадает и будет в полном порядке. Асагири хитро усмехнулся. Он напоминал Сенку демона, в которых он никогда не верил. А вот поди ж ты, насколько хитрое у него было лицо. Ишигами невольно вспомнил, как именно к нему пришла идея с таким решением попробовать именно это в постели. И понял, что попал в ловушку задолго до этого момента, потому что та самая задумка пришла в их прошлую волнительную ночь. Тогда Ген держал его член в своих руках, игрался и тянул время. А потом почему-то стал тыкать пальцем во влажную щелку, открывая и немного неприятно царапая краем ногтя. Рассуждал вслух, как далеко мог был зайти со своими тонкими пальцами. Именно тогда Сенку и подумал, что в следующий раз сам пихнёт что-нибудь Асагири в член и даже вслух высказался об этой идее. А тот тогда только рассмеялся. И сейчас вот точно не был удивлён тем, что Сенку жуть как хочет запихнуть эту стекляшку ему в член, поиграть и посмотреть на то, как парень рядом растечётся лужицей и потеряет всякий контроль. Хоть как-то, но покажет свои истинные эмоции подольше. Ген усмехнулся, словно знал все его мысли с одного лишь взгляда. Может, и знал. — Ну, так мы начнём или как? — спросил он, закатив глаза, потому что тишина затягивалась. Юкио попытался открыть дверь. Та противно и мерзко скрипнула. Его лицо горело от одного только понимания, что сейчас будет твориться рядом с ним, потому что не было никаких других вариантов, что именно произойдёт уже вскоре и чему именно он станет невольным свидетелем. Дверь заело. Она не скрипела, она просто заела и не открывалась. Он навалился плечом, когда на уровне ручки что-то воспротивилось движению. «Там замок» — вспомнил он в своём ошеломлении. Замок. Который поставили на тот случай, если дикие животные попытаются пробраться внутрь. И открывался он до смешного просто — надо только рычаг вверх поднять. Вот только между стеной и дверью было невозможно даже попытаться что-либо пропихнуть, чтобы открыть изнутри — прилегало плотно, чтобы мелкие мышки-белочки-змеи не попали внутрь. И если бы это строили его современники, то выбраться было бы легко, вот только лабораторию и склад возводили настоящие профессионалы, местные жители. То есть, открыть её изнутри не было никакой возможности. Но по какой-то глупой случайности Юкио был здесь. Заперт. И слушал то, что творится буквально в пяти метрах от него. Щеки у Сенку рядом были красные, глаза тот скосил вниз, хотя иногда на него и поглядывал. Ген привычно растянул покровительственную улыбку на лице, поудобнее располагаясь на футоне и наблюдая за тем, как учёный нервно положил рядом баночку смазки и ту самую палочку-катетер. Чем-то можно было сравнить эту самую стекляшку с палочкой волшебной, потому что она была прямо как у некоторых фокусников, разве что тоньше и менее гибкой, ибо сделана из материала, что никаким внешним воздействиям-манипуляциям не поддавался. Её только если разбить, наверное… Говорить о «волшебной палочке» он не стал, решив промолчать, чтобы не сбить настрой. Он снял с себя штаны и футболку, легко, хоть и немного нервно, полностью оголяясь. Хорошо, что ночами было душно от этого солнца, что весь день пекло. Словно для контраста, Сенку рядом был полностью одет и это могло бы его рассмешить, но Ген старался держать веселье под контролем, чтобы никого из них троих не нервировать. Эту ночь он ждал очень долго. Идея пришла ещё до того, как он вообще начал половую жизнь. Прочитал один раз в интернете одну порнушку, где парню в член совали ватную палочку и после не мог остановиться, да и не особо горел желанием. Искал именно это, изучая всякие медицинские кинки и фетиши, но в реальной жизни то времени не было, то возможности, то партнёру особо и не доверяешь, чтобы так рисковать или пробовать новое. После окаменения идея невольно заглохла. Во-первых, тут ничего такого нет и явно ещё долгое время не будет никаких секс-игрушек, к которым он так сильно привык (ах, тот фиолетовый дилдо в его постели так и остался в конечном итоге один, какая печаль). Во-вторых, про личную жизнь и вовсе пришлось на некоторое время планы отодвинуть. Однако вскоре у него появился Сенку, который точно также, как и он, интересовался всем, чем только можно и нельзя. А уж после подкинуть одному учёному одну идейку не составило труда — Ген ещё лет с четырнадцати мечтал попробовать эту хрень на себе, но в одиночку было слишком страшно, что делов с членом каких натворит и придётся в больницу идти, объясняться с врачом. А тут под рукой был учёный, который сам всё правильно сделает и поймёт, если что-то пошло не так. И палку принесёт, и «операцию» проведёт, прям всё в одном флаконе. Портило дело немного разве что осознание ещё одного свидетеля его положения, ибо скрип двери в кладовке по соседству он прекрасно услышал — это повторилось раз восемь, такое ни с каким ветром не спутаешь, особенно с лёгким глухим ударом, будто бы дверь заперта. Учитывая тот факт, что говорили они с Сенку тихо, слышать их мог только один человек. Юкио. Гену его немного жалко, конечно, но откладывать то, о чём невольно думал и представлял на протяжении почти десятка лет — ну уж нет, пусть невольный слушатель молчит и терпит. То, что вмешиваться он не станет, было кристально ясно, когда сам Ген разделся и лёг, а никаких других звуков не было, как и криков о помощи. Кто-то вот на Луну хотел полететь. Кто-то — чтобы люди не умирали. А Ген — чтобы ему в член одну штуку пихнули. Бывает. Если сейчас кто-то собьёт настрой Сенку, Ген завтра лично этого человека прикопает под деревом. Сенку рядом присел, нервно крутя в руках стекляшку. Гену она понравилась, хотя девять шариков — с малого до большого и с большого до малого — невольно заставляли нутро нервно трепетать в нетерпении. У него уже и член немного стоял от возбуждения, а учёный рядом сомневался и неприлично медлил. Он мягко пошевелил ногой, привлекая внимание к возбуждению. — Начнём? — легко спросил он, пряча всю ту бурю, что скрывалась в его душе. Где-то снова практически неслышно скрипнула дверь, останавливаясь мягким стуком. Если бы Ген так сильно не концентрировался на происходящем, буквально вслушиваясь в сердцебиение Сенку, то ни за что бы не заметил. Ведь даже Ишигами не смог бы это услышать. Особенно, когда с головой ушёл в свои мысли. Ишигами рядом только закатил глаза, но кивнул. — Так не терпится? — со смешком спросил тот. «О, ты даже представить себе не сможешь, насколько» — ухмыльнулся Ген, не отвечая вслух. Тот поймал ухмылку и только закатил глаза, после чего открыл баночку и парой движений пальцев смазал палочку по всей длине, оставляя разве что пространство после последнего шарика чистым. И круглую подставку. За неё явно собирались вытягивать, ибо она была плоской, круглой и большой. Сантиметра три-четыре точно. Он одобрительно замычал, когда тёплые и скользкие пальцы взяли его за член и сжали. Потом Сенку, словно одумавшись, полностью его отпустил и мозолистыми подушечками пальцев измерил длину снизу, от самых яиц к кончику, упираясь прямо в щелочку. Убрал пальцы, хватаясь лёгкой хваткой под головкой всеми пальцами, фиксируя орган на месте. Ген рвано вздохнул, чувствуя, как поясница упирается в матрас, а потом поджал губы, готовясь. Тело, было, конечно, расслаблено, однако внутри него горел яркий фейерверк разных чувств; глаза, казалось, и вовсе разучились моргать, когда он наблюдал за тем, как Сенку прижал гладкий и совершенно не острый конец к его члену. Смазка оказалась холодной, стекло тоже, а потому Асагири облизнул губы, благодаря свой прекрасный самоконтроль за то, что не дёрнулся и остался на месте. Хотя Ишигами и эту вероятность явно учёл. Никак иначе нельзя описать, почему тот не стал сразу тыкать эту штуку ему внутрь. Не сказать, что Ген был этим недоволен, потому что волшебная палочка стала легко кружить, слегка надавливая на щель. Она была мокрой, немного неприятной. Грелась, но стекло по-прежнему холодило. Его член возбуждённо напрягся. Ген сглотнул, не смея отводить глаз: самый кончик стекла, этой прозрачной до неприлия вещи, так ярко и бесстыдно показывал ему — и Сенку — мягкий и гладкий внутренний эпителий влажной кожи его члена. Ишигами слегка надавил — а потом опять вытащил, — засунул, заставляя расшириться щель, но тем самым показывая то, как именно она расширяется — а потом потянул, передавая щекочущее чувство. Ген сглотнул. Голос внезапно неимоверно осип и он этого даже не заметил, пока не спросил: — А он влезет, если у меня встанет? Сенку поднял на него слегка удивлённый взгляд: — Конечно, — потом, словно что-то уловив, ухмыльнулся. — А что, волнуешься? Ген не ответил. Попросту не успел, потому что вместе с, как оказалось, явно риторическим вопросом, Сенку сильнее надавил палочкой, в то же время крепче сжимая его член где-то в середине. Не больно, но крепко, весьма ощутимо. Катетер легко пошёл вперёд, а Ген задохнулся, не смея сделать и вдоха, боясь дышать, потому что теперь внизу по-настоящему распирало. Два сантиметра, не больше, но он их чувствовал. Они были внутри него. Сенку дал ему сделать один вдох, прежде чем начать круговые движения кистью и Ген не смог сдержать тихого стона, потому что кончик палочки ярко чертил круг где-то внутри него. Его бедро дёрнулось, не в силах оставаться на месте, когда он снова слабо простонал, чувствуя, как катетер идёт ниже, ближе к его телу — значит, Сенку медленно продвигал его вперёд. Асагири открыл глаза, желая видеть происходящее — в какой-то момент он их закрыл, желая ярче прочувствовать проникновение, но не мог вспомнить, в какой, — а потом не сдержал более громкого стона. — Чёрт, — сказал он сипло, потому что теперь впереди был шарик. Самый первый, круглый шарик, который раньше казался ему маленьким, теперь был большим. Ген зажмурился в тот момент, когда Сенку чуть дальше двинул катетером, тем самым начиная пропихивать его внутрь. — Стой-стой! — прошептал он в спешке, хватаясь одной рукой за одеяло, а второй за подушку, кажется. — Сенку, ст- он в– он не влезет! — пропищал Ген, чувствуя, как всё лицо начинает краснеть. Сенку поднял взгляд на лицо менталиста, после чего закатил глаза — тот был красным, как спелый помидор, а его губы в кое-каких местах оказались покусаны. На его слова он решил не обращать и капли внимания, потому что был полностью уверен в том, что делает — всё в этого дуралея влезет, пусть так сильно не переживает. Кто из них учёный, в конце-то-концов? Он сел поудобнее, а после, помедлив буквально секунду, перекинул одну ногу через бедро партнёра, чтобы тот слишком активно не дёргался от стимуляции. Легко пошевелил катетером, а также пальцами расширил щель, чтобы начать пропихивать первый шарик внутрь. В который раз он похвалил себя за правильный выбор материала — прозрачный, он давал просто превосходный обзор, чтобы увидеть, не поцарапались ли стеночки возле щели. Те были целыми, как и ожидалось, а также не слишком сильно растянулись. Гладкие мышцы свободно, хоть и с некоторым промедлением, втянули в себя шарик, а после конвульсионно задёргались, словно пытались понять размер и форму. Мягко обхватывая стекло, они сжались, как будто пытаясь пропихнуть побольше внутрь. Или же попытка избавиться от лишнего. Ген в его руках тоже задёргался, но послушно лежал, шумно дыша и изредка постанывая. По большому счёту он больше кусал губы, пытаясь притупить свою реакцию, но Сенку, изредка посматривая не только на его орган, но также и на картину в целом, легко смог понять — о чём-то таком тот явно давно фантазировал себе на уме, вот теперь ему одновременно и слишком волнительно, и немного страшно. Ничего, пусть терпит. К тому же, больно явно не было. Член в его руках уже давно полностью напрягся и сильно покраснел, пульсируя. Ишигами хмыкнул, покрутил катетером, понаблюдал за реакцией на шарик, а после стал толкать дальше, чтобы вместить и второй. Тот вошёл легче первого, хотя был немного больше. Он выдохнул, отпуская инструмент и покрутив запястьем в воздухе — затекло. — Нет-нет! — весьма плаксиво и тихо зашептали на кровати. Бедра у Асагири задёргались, словно тот попытался самостоятельно затолкнуть катетер глубже. — Ш-ш, — мягко шикнул Сенку, улыбаясь от вида очень нахмуренных и в то же время весьма печальных бровей на лбу. Глаза Гена были закрыты, когда он быстро облизал сухие губы. Позже нужно будет непременно сделать ему гигиеничку. — Сейчас продолжим. Ген снова сжал губы, следуя своей вредной привычке. Сенку взял катетер, легко покачал, улавливая пульсацию вен в другой руке, а потом продолжил проникновение внутрь, сразу же проталкивая третий шарик. В этот раз Асагири сильнее заёрзал задницей, но всё же остался на месте, а после Ишигами стал разминать мышцы для четвёртого, самого большого шарика. Чуть вперёд — а потом назад, имитируя половой акт, самый обычный секс, но уже в совершенно другой дырке, он играл с членом и катетером, дразня партнёра. Тот корчился, стонал, то пытался уйти, то поддавался навстречу, когда шарики крутились, дёргались, то и дело толкались в стороны. Давили на мягкие, невероятно нежные и чувствительные нервы. Второй рукой Сенку тоже чуть поиздевался, то отпуская, то крепко хватаясь. Иногда подключал и пальцы, которые скользили по толстым венам — нашли пульсирующее место и в какой-то момент остались там, легко надавливая, а потом невесомо прикасаясь сверху, щекоча. Спустя несколько минут он посчитал, что достаточно растянул уретру, чтобы втиснуть следующий шарик, поэтому покрутил и стал протискивать и его. Мышцы беспомощно раздвигались, дрожа и напрягаясь, мягкие, красные, Сенку видел их через чистое и прозрачное стекло — как они беспомощно сдавались под напором, обхватывая шарик в самой широкой его части. Ген всхлипнул — Сенку мигом кинул на того взгляд, но это точно было не от боли, а от удовольствия, потому что даже если потный лоб и вся напряжённость тела говорили об ином, именно пульсирующий орган в его руках, с опаской от нового вторжения, изредка дёргался вперёд, подгоняя новое расширение. Сенку хмыкнул, а как только две-трети шарика ушло внутрь, толкнул остальное резким рывком. — Сст-о- —, зашипел со своего места Асагири. Его тело затряслось от стимуляции, а голова закинулась назад, упираясь затылком в подушку так сильно, что почти перекрыла поток крови. Ишигами послушно остановился, снова играя с членом пальцами — чуть-чуть постучал по пульсирующей венке, потом подушечками невесомо прошёл вверх, остановился у щелочки. Сильнее открыл головку большим и указательным пальцем, делая крепкий и осязаемый обхват. Другую руку переместил пониже, не отпуская катетер полностью, но освобождая пару пальцев, чтобы пощекотать возле щелочки короткими ногтями. Ген громко и чувственно застонал — это был невероятно мягкий и несдержанный стон, которого Сенку с нетерпением ждал весь вечер. Иные реакции менталист очень хорошо глушил, кусая свои мягкие губы. Однако сейчас, не в силах больше себя сдерживать, наконец-то открылся — и не только членом, но ещё и ртом. Последнее было даже намного более драгоценным, оно звучало для Ишигами как музыка для ушей, настолько было нежным и трепетным. Не сдержав лёгкой ухмылки, он поёрзал на своём месте — чай, не импотент, — пытаясь сесть поудобнее. Удобного положения, с учётом его возбуждения, просто не существовало, но отпускать из своих рук красный, налившийся кровью, орган, желания было намного меньше, чем помочь себе. Он глубоко вздохнул: — Ну что? Работаем сегодня на пятёрку, м? Юкио вначале беспомощно пытался закрыть уши руками, но после сдался — в штанах, как ни пытался он это скрыть, было невероятно жарко и тесно. Слыша каждый тяжёлый вздох, каждый мягкий и тягучий выдох, лёгкое ёрзание и капанье — это смазка, густая, густая смазка, что капала на их одеяло — он просто не мог не представлять, что происходит за двумя стенами. Вначале, конечно, было легко. Просто сесть как можно дальше, закрыть уши, открыть глаза и, изучая этикетки в полумраке, пытаться отвлечь себя. Вот только теперь он сидел так близко, как только представлялось ему возможно, закрыл глаза, отдавшись на волю собственной фантазии. Его пальцы из последних сил обнимали собственные костлявые ноги. Он в очередной раз облизал губы, утыкаясь лбом в колени, чувствуя, как громко грохочет собственное сердце. За стеной Ген беспомощно — так чёртовские невинно, так беспомощно — застонал в ответ на вопрос учёного. Юкио сглотнул, представляя его, потного, голого, тяжело-дышащего и находящегося под крепкой хваткой Сенку — у того ладонь была больше, сильнее, мозолистее, хотя и не слишком большая, тот ведь учёный, а не силач. Палка — там было минимум пять шариков, насколько он понял, — вошла в уретру Гена. Красный, налитый кровью член, скорее всего не слишком толстый или длинный, скорее всего тонкий… тонкий член, у которого где-то на середину — а может, даже больше — виднелись расширения, идущие прямо изнутри. И Сенку, что держался за катетер — и непременно двигал, то и дело двигал, вперёд-назад, вперёд-назад, накатываясь морскими волнами, а шарики двигались, повинуясь этим крепким пальцам. Ген попытался как можно более собранно сказать: — Не издевайся, — но вышло дрожаще и, скорее всего, как-то жалко. Его голос сипел, а буквы сбивались и понял ли его Сенку, тот ещё вопрос, потому что Ген слабо понимал, что именно он сказал. Голос его стал неприлично высокий, словно у какой-то маленькой девочки. Говорить или хотя бы дышать стало неимоверно трудно. То и дело подмывало застонать или даже закричать, поэтому он как мог, пытался сдержать эти порывы где-то в области груди, но, непроизвольно, они, звуки, всё же прорывались сквозь всё тело. Как они могли не? Сенку продолжал пихать в него тупую палку с шарами, пропихивая ещё один, кажется, пятый. Ген чувствовал, как они, словно живые, шевелятся внутри него, протирая каждый миллиметр, расширяя уретру. Отчего-то в один момент ему стало страшно дышать — казалось, что слишком глубокий вдох может его порвать на части, так сильно распирало внизу, полыхая жаром. Пятый шарик был холодным — от резкого контраста температуры он попытался уйти, но руки оказались слишком слабыми. Ноги задеревенели, не смея шевельнутся от чего-то иного, как от слишком яркой и сильной стимуляции. Рука Сенку переместилась ему на грудь, прямо над сердцем и Ген всхлипнул пытаясь удержать внутри себя хотя бы слёзы, раз не пошлые стоны. Осторожно, он сделал глубокий вдох — но в тот же момент в лёгких не оказалось и глотка кислорода, потому что Сенку резко вынул холодный шар обратно, оставляя его пустым и широко раскрытым, мокрым, красным. Ген плотно сжал глаза, когда шарик снова пихнули внутрь, а потом опять вынули. Он был большим, внутри всё ещё холодным, а смазка толком не успела нагреться, потому что дольше, чем на пару секунд, шарик не оставался внутри него. В какой-то момент Сенку оставил игру и пропихнул его ещё дальше, хотя, казалось, что дальше уже просто некуда. Самые первые шарики расширяли проход для остальных, более крупных, а круглый конец то и дело попал в какой-то нерв. В какой-то момент Ген был готов поклясться, что эта хрень по его внутренним венам проскользила. — Это шестой, — внезапно выдохнул Ишигами где-то там, наверху, далеко-далеко. Горячая ладонь внезапно очень крепко обхватила член, давая ещё сильнее ощутить, насколько далеко ушли шарики и где именно они остановились на данный момент. Асагири на секунду потерял способность дышать, так сильно рвался воздух из груди, превращаясь в развратные и неприличные стоны. — Х-хватит-т, — замотал он головой в разные стороны, не уверенный, что в следующий момент не кончит. В тот же момент его пронзила ужасная мысль — «а как он это сделает, если… если у спермы нет выхода?». — Ну, если ты так хорошо просишь, — услышал он сквозь шум в ушах. Сенку активнее заработал рукой, крутя стекляшку и то погружая, то выталкивая шестой шарик, то вталкивая, то выталкивая смазку. Кое-где стали появляться белые пятна и было не сложно догадаться, что вскоре мужчина придёт к оргазму, осталось лишь совсем немного подтолкнуть. Он поудобнее убрал ноги назад, а сам наклонился вперёд и забрал поцелуй, нагло посасывая обкусанные губы. Прошел языком по шее, остановился на соске, чтобы облизать и дунуть холодным потоком воздуха, а потом снова сел, вытаскивая самый большой шарик. Потом снова погрузил катетер глубоко, так глубоко, чтобы Ген непременно почувствовал не только вход пятого и шестого, но и прикосновение в щели чего-то другого, холодного, следующего, седьмого, по размеру схожим с пятым. И — резко вытащил, сильно надрачивая член рукой. На какие-то секунды член был широко и неприлично раскрыт, показывая естество, а после из него стремительно потекла сперма. Ген выгнулся, задрожав, его бёдра задеревенели, а из горла пошли всхлипы, словно настоящий плач. Юкио прикрыл глаза, облизав сухие губы. При едва заметном свете он видел свою руку, покрытую белым. Его руки помогли продлить оргазм, отпустив орган только после того, как это стало слишком чувствительным. Ишигами глубоко вдохнул воздуха, убрал подальше стекляшку с кровати и прилёг рядом, чтобы на минуту перевести дыхание. Сердце гулко грохотало, было невыносимо жарко и уже спустя пару секунду он недовольно пошевелился, пытаясь неуклюже раздеться. Этого времени хватило, чтобы менталист пришёл в себя. Слабо на него посмотрев, он остановил размытый взор на его паху, а после явно собрал последние силы, чтобы сесть и кивнуть головой на своё место. Ишигами устроился рядом, с интересом наблюдая. Ген впервые за долгое время замолчал; то ли горло устало, то ли ещё не полностью пришёл в себя после такого опыта. В любом случае, он мысленно подготовился к растяжке и потому совершенно не ожидал крепкой и сильной хватки уже на своём влажном члене. — Я не хочу, — тут же сказал он, потому что действительно не хотел такой практики в своём члене. — Хочешь, — закатил глаза менталист, а потом наклонился ртом к головке, смотря на него с приподнятыми бровями, словно так и прося его остановить. Останавливать Сенку не стал, было просто некогда. Горячий и мокрый рот мягко принял головку, а юркий язык остервенело принялся за щелочку, раздвигая и расширяя, погружаясь глубже и уходя, чтобы потом вернуться и тереться ребром. Одна рука удерживала член на месте, а вот вторая опустилась к яйцам, крепко и безжалостно схватила, словно пыталась доказать, кому именно они принадлежат. — Чёрт тебя побери, — застонал Сенку громко, ни капельки не сдерживаясь. Ген плотно сжал губы и, словно в наказание, очертил под чувствительной головкой ряд зубов, не больно, но невероятно ужасно, так ужасно, что Сенку едва не пришёл. И то, только лишь потому что в следующую секунду его заглотили целиком, одним движением, совершенно не щадя. — Ген! — закричал он, схватившись за волосы. Тот проигнорировал, качая головой и сжимая горло. Как и всегда, от такого темпа Сенку не смог долго продержаться — да и кто бы смог? Связки менталиста были слишком развиты, чтобы пытаться себя пересилить, они сжимали по всей длине, перекатывали член, отпускали и стискивали едва ли не до боли, а потому уже вскоре пришлось резко отстраниться, выплёскивая сперму куда-то на живот. Асагири устало прилёг рядом, закрыв глаза. Его губы было невероятно яркими, красными, так и хотелось вновь их поцеловать, но Ишигами не стал. Завтра наверняка будут болеть. — Было… невероятно, — прервал тот спустя несколько минут молчания. Сенку хмыкнул, закатив глаза. Ещё бы. — Ладно, — сел он, почувствовав, что спина болит уже не так сильно. — Я принесу воды. — Мой спаситель, — искренне сказал Ген, явно не собираясь вставать со своего места до утра. Асагири проводил его взглядом, а потом осторожно сел, хватая своё хаори. Встав на непослушные ноги, пару раз присел, а потом вышел из помещения и направился в лабораторию, мигом оказываясь у деревянной двери и поднимая рычаг, чтобы встретится с опущенной светлой головой и неряшливым внешним видом лучника. — Ничего не было, — сказал он, скрывая усмешку. — Ничего не было, — вынужденно согласился Юкио. После чего поморщился, — Спасибо. Они кивнули друг другу и Ген вернулся в дом обратно, до мельчайшего миллиметра правильно кладя одежду обратно. Лёг на кровать и невольно подумал, что это очень хорошо — исполнять свои тайные желания. Особенно, если делаешь это не один.