why me?

Он правда надеялся, что до этого дело не дойдет. Глупо с его стороны? Но так всегда говорят. Просто не реагируй на провокации, молчи, обидчикам важна реакция жертвы. Просто старайся не пересекаться с ними. Просто попробуй не выделяться, вести себя как остальные, ведь есть что-то такое, из-за чего привязались именно к тебе. Просто заведи друзей. Просто. Просто. Просто. Как всё, нахуй, просто и прекрасно. Особенно когда ты бежишь по безлюдному парку в ноябре, пытаясь не упасть в грязь и оторваться от однокурсников. Сердце грозит выскочить из груди, хочется сбросить мешающий рюкзак, но там лежит ноутбук, новый потом не на что будет купить. Лучше бы они кричали. Вообще-то сначала они кричали, и можно было хотя бы представить, что это видеоигра или вроде того. Сценарий для банальной социальной рекламы про травлю. Страшный сон, который скоро оборвется. Лучше бы они бежали. Тогда это хотя бы выглядело как погоня, и можно было бы сказать себе, что это наверняка глупо и смешно смотрится со стороны. Или вообразить себя героем нетфликсовского сериала. А всё сложилось как-то очень прозаично, даже скучно. Для них это, наверное, и впрямь обычный вторник. Они просто медленно шли за ним по пятам, кажется, наслаждались зрелищем. Знали ведь, что скоро он выбьется из сил, и они успеют его догнать. Через минут пять так и происходит. Его плечо грубо сжимают и с силой разворачивают к себе. – Да что ты рыпаешься, пидор, просто же пару "вопросиков" хотим задать. Ухмылки и смешки. Наверное, им приятно видеть его искаженную страхом физиономию. Один из них бросает недокуренную сигарету прямо рядом с мусоркой. – Пожалуйста, – в отчаянии он вскидывает руки, – давайте договори… Удар под дых. Ещё и ещё раз. Затем они валят его на землю, и вот он лежит, распластавшись среди кучи листьев, и пытается прикрыть лицо. Блять. Чтобы отвлечься от происходящего, надо…. Надо вспомнить что угодно. Что было до этого? Ах да, они снова привязались к нему после пар. Он задержался в библиотеке, чтобы сдать учебник, наверное, они специально его поджидали. Привязались к нему ещё в гардеробе. Он быстро оделся, и, игнорируя их, как и всегда, направился к метро. Но в этот раз они были настроены решительно, доехали до нужной ему станции, вышли вместе с ним. Начали кричать и свистеть вслед. Он запаниковал и задумал оторваться, срезав дорогу через парк. Опять два мощных удара. Практиковались, что ли? Лицо защитить не удалось. Он чувствует, как из носа начинает идти тонкая струйка крови. За что? Почему? Он беспомощно вдыхает и выдыхает. Боль сковывает, и он не может издать ни звука, ни просто попробовать вырваться. Но ведь рано или поздно им надоест, и они оставят его в покое? Наверное, синяки и ссадины после будут заживать несколько дней, а то и больше. В чем он виноват? Как он должен был это предотвратить? Что ему нужно было сделать? Они пнули его ещё пару раз в живот для приличия, заливисто рассмеялись, дали друг другу «пять» и удалились восвояси. Вот и всё. В парке одновременно зажигаются фонари. А он просто лежит на земле, прижав руки к груди, не в силах пошевелиться. Вдали раздаются голоса. Наверное, собачники выходят на прогулку. Дрожа от холода, он достает прижатый в ходе драки между ним и землей рюкзак и проверяет ноутбук. К счастью, хотя бы тот остался цел. Уже что-то. Наконец он собирается с духом, поднимается, отряхивается и быстрым шагом идет к общежитию. Всё будет в порядке. Ему просто нужно немножко побыть одному, обработать ссадины и синяки, одолжить у кого-то из девчонок с этажа тоналку на завтра. Ничего сверхъестественного. Сегодня же вторник? Обычно его сосед по вторникам засиживался допоздна на другом этаже у знакомых за игрой в мафию. Вот и отлично. Сможет спокойно оправиться от произошедшего.   * * *   Но Уджи ошибался. Хоши, вопреки догадкам, был в комнате. Сидел и с улыбкой играл в майнкрафт или что-то наподобие. – Привет, – он отвлекся от экрана ноутбука, чтобы помахать рукой, увидел перед собой абсолютно безэмоциональное лицо в синяках и ссадинах, застывшую кровь и сразу притих. Уджи скинул рюкзак около обувницы, сбросил ботинки и прямо в грязной куртке рухнул на кровать. Сунён тут же подошел к нему и присел на коленки рядом с постелью. – Что-то случилось? – участливо спросил он. – Я не хочу об этом говорить, – пробормотал Джихун. – Да, но… – Я не хочу об этом говорить, – с нажимом повторил тот и повернулся лицом к стене. Хоши на секунду застыл, не зная, что делать, но тут его посетила идея. Он достал со своей полки большую пачку сырных шариков и осторожно положил её рядом со свернувшимся калачиком парнем. – Что это? – угрюмо поинтересовался сосед, продолжая созерцать "прекрасную" внутреннюю отделку общежития. – Когда мне плохо или грустно, я всегда ем, – Хоши вновь присел на пол. – Это… не семейная традиция, конечно, но мы с папой всегда так справляемся с тяжелыми переживаниями. Может, тебе станет тоже легче? А если ты не хочешь говорить о том, что произошло, всё в порядке.  – Лучше отъебись, а, – отвечает Джихун. – Хорошо, – внезапно уступает парень. Он реально только что… послушал его просьбу? Вот это что-то новое. Хоши убирает пачку с шариками обратно и уже было собирается уходить, но у дверей разворачивается: – Прости, но я немножко побуду тобой и позанудствую насчет правил, ладно? У тебя куртка вся в грязи, ты так постельное белье перепачкаешь, а к прачке чистые комплекты пододеяльников придут только в четверг. Заведующая будет ругаться, что мы собственность общежития не бережем. Так что, если позволишь, я помогу снять и повесить куртку, а ещё лучше сбегаю и отнесу её постираться, у тебя же наверняка нет другой теплой верхней одежды. И после этого лежи и любуйся стеной сколько угодно, я правда постараюсь тебе не мешать. – Окей, – выдавливает из себя Джихун. В любое другое время он бы, наверное, сильнее удивился тому, что этот невыносимый шумный студент вдруг ни с того ни с сего не пытается ему мешать и… беспокоится за него? Такого Уджи и впрямь не ожидал. Но сейчас ему настолько плохо и хочется лишь поскорее остаться наедине с собой и дать волю эмоциям, что он правда не способен на более яркую реакцию. Сунён помогает соседу по комнате привстать и бережно расстегивает его куртку. Движения аккуратные, но быстрые, а ещё у него очень теплые руки, Уджи ощущает это даже сквозь несколько слоев одежды. Сосед перевешивает куртку через плечо, быстрым жестом стряхивает засохшую грязь, которая навалилась на пододеяльник, и перед тем, как закрыть за собой дверь, тихо произносит: – Что бы с тобой ни случилось, я… надеюсь, что тебе станет лучше. Я тут недалеко, из корпуса не буду уходить, если понадобится выговориться, просто позвони или напиши. Джихун молча кивает. И вот он наконец один. Так хотелось поплакать, покричать в подушку, просто обматерить этих подонков мысленно, но странное дело – теперь расхотелось. На душе лишь пустота. Ничего. Чистый лист. Надо бы сходить и умыться, продезинфицировать раны, однако на это совершенно нет сил. Плевать. Уджи закрывает глаза, обхватывает плечи руками и моментально проваливается в сон.   * * *   Он просыпается в два часа ночи. Хоши, который обычно в такое время только начинает что-то активно делать, крепко спит. Или притворяется, что спит, чтобы Джихуну не было неловко? В комнате погашен свет, еле-еле мерцает на тумбочке Уджи ночник в виде тигрёнка, обнимающего звезду. А рядом с ним стоят спирт, ватные диски, тональный крем и плитка шоколада, который он любит. Откуда Хоши вообще узнал про сладкое? Он вроде бы ему не рассказывал… Чёрт, как же болит всё тело. Особенно ссадины и синяки. И кровь, размазанная по лицу, теперь уже застыла, тоже малоприятное ощущение. Нет, встать всё-таки придется, так не пойдет. Досчитав до трёх, он поднимается с постели и идет в ванную комнату, прихватив с собой спирт и ватные диски.   * * *    Утром окажется, что его куртка чудесным образом вновь обрела свой первозданный, безукоризненно чистый вид. Спросить у соседа, сколько он ему должен за стирку, не удалось - тот, словно предвидя это, уехал на пары пораньше.