— Что ты видишь?

— Это очень плохая идея!  Блокнот с громким хлопком полетел на пол, а пенал с карандашами рассыпался по всей студии. Хван Хенджин. Вот причина такой бурной реакции тихого и спокойного Ким Сынмина. Кто же мог подумать, что спустя три года дружбы у них возникнет такой разговор.  — Но почему? У тебя прекрасное тело, да и я не урод, может ты подумаешь?  Ким пытался быстрее собрать канцелярию и свалить подальше. Руки тряслись от злости, или от волнения, потому что не каждый день тебе говорят: «Давай нарисуем свою камасутру?».  *** Три года назад Ким Сынмин поступил в педагогический университет. Успеваемость была хорошая, посещаемость тоже, а вот преподаватель «социальной статистики» был просто зверем.  Может на парне сошелся свет клином или черная кошка перебежала дорогу, но из всей группы, он не любил именно Сынмина. Любой реферат или научная работа —  в мусор. Любое эссе — провальное, зачет — пересдача, экзамен — неаттестация. Чтобы не терпеть к себе такое отношение, он просто поменял специальность, и так как место было только на факультете «живописи», он, недолго думая, перевелся туда. Ну, а почему нет? В детстве он любил рисовать на полях тетрадок, так что проблем не должно было возникнуть, но..  Проблема появилась в первый же день. Высокий, стройный, длинноногий блондин.  Вот знаете, иногда вляпаешься в жвачку, а она прилипает к одежде так, что даже лёд не помогает. Вот точно также случилось и с Сынмином. Он совершенно случайно, нет, правда случайно, сел на чужое место. Как оказалось, переходить дорогу Хвану опасно. Не потому что он хулиган или какой-то авторитет, нет, он просто слишком общительный. Вот так и познакомился главный заучка с главным клоуном.  Дружить с Хенджином легко, он никогда не перегибает палку, не копается в прошлом, поднимает настроение в плохой день и приносит кофе утром. Сынмин по-своему любил друга. Они часто ночевали вместе, ходили гулять в парки, летом ездили на пляжи и никогда не ссорились.  По выходным они собирались в студии на даче у Хвана, где он создавал шедевры. В его руках краски и кисти творили магию. Холсты оживали, портреты были как настоящие, а от нарисованных цветов, казалось, пахло полевыми ромашками. Им нельзя было не восхищаться. Что и делал Сынмин. Он часто выступал моделью для отработки картин, или прототипом литературного героя, которого Хенджин хотел визуализировать.  Вот и сегодня они были на даче. Ким и сам любил рисовать. Странно, но случайный выбор профессии оказался ему по душе. Эскизы были четкими и аккуратными, не такими живыми, как у Хвана, но тоже завораживали. — Сынмин-а, — Хенджин выглянул из-за мольберта и заправил кисточку за ухо, — я хочу попробовать новый стиль, ээ, рисования?  Ким перекинул ногу на ногу, прикусил карандаш зубами и отложил скетчбук в сторону, внимательно слушая идею друга.  — Ты только сразу не отказывайся, ладно?  Сынмин закатил глаза и поднялся со стула, медленно подошел к Хвану и посмотрел на мольберт. Пустое полотно. Хенджин все это время ничего не рисовал, что совершенно не соответствовало его обычному поведению. Скорее всего, он долго рассуждал над чем-то и совершенно забылся во времени.  — Я тебя слушаю.  — Кхм, помнишь вчера у нас была пара по истории искусств, и мы рассуждали о шестнадцатом веке.  — Ну, допустим, я рад, что ты взялся за ум и слушаешь преподавателя. Хочешь попробовать освоить венецианскую живопись или иконопись?  — Почти, помнишь, он говорил о миниатюрах монгольской живописи.  — Так, ну помню.  — Давай нарисуем свою камасутру?  У Сынмина сразу начало скручивать в животе, а спина покрылась мурашками.  Не каждый день тебе предлагают рисовать порно в научных целях. Хенджин, видя реакцию младшего, тоже немного смутился, но решил не оставлять тишину, чтобы не делать ситуацию ещё более неловкой.  — Мы бы могли… — Нет, это плохая идея!  Ким хотел забрать свой скетчбук и покинуть комнату, но из-за волнения все полетело из рук. Это сыграло Хенджину на руку, и он выиграл немного времени.   — Но почему? У тебя прекрасное тело, да и я не урод, может ты подумаешь? Позировать голым, да еще и перед лучшим другом? Нет, спасибо. От такой наглости Сынмин засобирался еще быстрее. Но кто такой Хван Хенджин, чтобы просто так сдаваться? Ему и так пришлось долго собираться с мыслями, чтобы предложить такое, и получать отказ он явно не был готов.  — Пожалуйста, Минни, послушай, — он поднял Кима за локоть и помог ему собрать разбросанные карандаши, — это же тоже искусство, когда-то это считалось самым ярким и живым примером чувственной и искренней любви, но все, что я находил в интернете было без лиц, понимаешь к чему я?  Конечно он понимает, и эта затея уже не кажется такой глупой, что не сделаешь ради искусства, правда?  Хенджин медленно приближается вплотную к младшему, беря его лицо в свои ладони. Сынмин, сам того не понимая, закрывает глаза и трется щекой о большой палец старшего.  — Если это ради искусства, то… Хван услышал все, что ему было нужно и медленно и нежно поцеловал Кима. Трепетный первый поцелуй между ними, в воздухе пахло древесиной и немного масляными красками. Губы плавно сливались воедино, даря парням самые приятные чувства. Все было очень трепетно, пока Хван не впустил в дело язык. Теперь Сынмин еще больше отдавался эмоциям и чувствам, между ними пропало напряжение, а в воздухе уже пахло не красками, а желанием. Желанием запечатлеть каждый момент в памяти или на бумаге.  Хенджин притянул к себе Сынмина сильным рывком, разворачивая его в сторону стола, что позже стал опорой для младшего. Удобно усевшись он вновь прильнул к желанным губам. Хван целовал приятно, до мурашек по всему телу, по груди расходилось тепло, а из головы вылетали все мысли. Опустившись немного ниже, старший начал исследовать все тело губами, целуя каждый сантиметр. Он оттягивал кожу зубами, а потом зализывал. Сынмин потерялся в наслаждении, ощущение губ друга на своей шее казалось таким правильным, он сам не замечая начал издавать звуки удовольствия.  — Минни, поверни голову направо.  Ким повернулся, перед ним стояло большое напольное зеркало. Теперь он видел, насколько развратно они сейчас сидят, как хмурится Хенджин, когда кусает его ключицы, и как напрягаются его пальцы на ногах, когда Хван целует его за ухом.  — Запоминай каждый момент, нам потом еще нужно все зарисовать.  Точно, рисование. Искусство - вот главная причина этой вакханалии. Горячее дыхание проходилось по коже, от подбородка к ключицам. Хотелось кричать от переизбытка чувств. Сынмин обхватил плечи парня руками, и ногами попытался приблизить его к себе. В зеркало все отчетливо видно, упругий зад друга, покрасневшие уши и напряженную спину.  Возбуждение. Страстные поцелуи сменялись на размеренные и мокрые, языки переплелись и уже невозможно было определить где чей. В штанах парня напротив давно тесно, да и что скрывать, в брюках Кима тоже. Хотелось снять эти тесные тряпки, обхватить член рукой и довести дело до конца.  — Джинни, по..пожалуйста…  Хван с громким чмоком отстранился и переместил руки на бедра парня. Он медленно поглаживал выступающие тазобедренные кости, стараясь с каждым поглаживанием приблизиться к паху. Сынмин умирал от желания, но был благодарен другу, что тот не спешил и старался расположить его.  Когда рука впервые прошлась по выпуклости, Ким не смог оставаться тихим, и на выдохе простонал. Никакое порно не сравниться с живым звуком. Хенджин был готов наброситься уже сейчас и наплевать на все. На дружбу, на искусство, на зеркало. Ему просто хотелось.  — Можно? — Хенджин провел пальцами под кромкой брюк и громко сглотнул, посмотрев на Сынмина.  Перед томным взглядом невозможно устоять, поэтому Ким сам перехватил руку Хвана и положил к себе на член. Зеленый свет, руки быстро стянули ненужную одежду, откидывая ее в дальний угол мастерской, а губы вновь сливаются в поцелуе. Почему они раньше не делали этого? Если бы Сынмин знал, что целоваться с Хенджином так приятно, то давно бы сделал это.  Пальцы Хвана прошлись по набухшей красной головке члена младшего, размазывая естественную смазку по всей длине. Ким задержал дыхание, боясь разорваться на атомы от наслаждения. Руки Хенджина действительно творят волшебство. Парни уперлись лбами и выдыхали друг другу в губы. Старший продолжал медленно надрачивать, а Сынмин старался не кончить с каждым последующим движением руки.  Ким никогда не видел свое лицо во время секса, поэтому сейчас это особенно сильно возбуждало. Хван ускоряется, а младший теряет рассудок окончательно. Он изливается в ладонь с громким стоном, напрягая пальцы на ногах, а руками впиваясь в волосы друга.  Сынмин не может отдышаться, ему сейчас так хорошо, но этого мало, теперь, когда он попробовал сделать это с Хенджином, он не планирует останавливаться.  — Минни, посмотри на нас, — оба развернулись к зеркалу, Ким был без штанов, в расстегнутой рубашке, а Хван полностью в одежде, но с растрепанными волосами, которые больше не собраны в хвост, — Что ты видишь?  — Страсть. — Хенджин разворачивается и смотрит в глаза парню, немного ухмыляется и отходит к своему рабочему месту. — Что, все? Уже пошел рисовать?  Разочарование. Все закончилось не успев начаться. Зачем вообще было предлагать рисовать порно, если ему просто подрочили в одной позе?  — А я и не знал, что ты такой ненасытный. — старший достал из сумки влажную салфетку и протер руку, которая вся была в сперме. Сынмину стало неимоверно неловко, он прикрыл пах руками, а глазами уставился в пол. Когда он уже планировал слезать со стола, его придержала рука Хвана. — Далеко собрался?  — Я думал мы закончили, разве нет?  — А ты бы хотел это закончить?  Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.  — Давай продолжим, пожалуйста. — Сынмин положил руки к Хенджину на грудь и принялся расстегивать пуговицы белой рубашки. Хван стоял и не двигался. Впервые инициативу проявлял не он, впервые кто-то не пытался разорвать на нем одежду. Тонкие пальцы старались быстрее справиться с пуговицами, которые никак не хотели поддаваться.  — Давай я.  Сынмин кивнул и убрал руки. Хенджин просто расстегнул первые две пуговицы и стянул рубашку через голову. Тело было невероятным. Все немного блестящее от пота и красное от жары. Опустив взгляд ниже можно было увидеть причину всех тяжелых вздохов и резких движений. Член будто пытался порвать ткань бедных штанов. Как Хенджин справлялся с таким сильным возбуждением.  — Давай.. давай я помогу?  Ким положил руки Хвану на таз и хотел обхватить член старшего рукой, но его остановили. Сынмин немного растерялся и вопросительно посмотрел на Хенджина. Перехотел?  — Что-то не так?  — Я кончу сразу, если ты коснешься меня.   Кхм. Сынмин немного смутился, но глаз не отвел.  — Предлагаешь ничего не делать и ждать, когда стояк сам пройдет?  — Нет, у меня есть идея получше.  Из кармана штанов он вытащил пачку небольших пакетиков, похожих на чайные. Объяснять нет необходимости, это обычная смазка и презерватив.  — Ха, а ты готовился. — младший уселся поудобнее на стол и продолжал пилить взглядом пачку.  — Ну, не прям готовился, оно просто оказалось вовремя в нужном месте.  — Зачем тебе смазка? На какой случай жизни?  — Ну, я ее использую, когда рисую.  — Портреты трахаешь?  — Нет, перчатки надеваю, так проще.  — Ну да, а в презервативах, наверное, кисти моешь?  — Нет, презервативы для тебя.  После этой фразы окончательно снесло крышу. Одежда уже давно лежала на полу, а руки оглаживали нагие тела. Они касались, касались и касались. Старший прошелся рукой вниз по спине, останавливаясь на упругих ягодицах. Киму пришлось поменять позу. Теперь он лежал животом на столе, повернувшись лицом к зеркалу, которое уже немного запотело из-за высокой влажности в комнате. Хван не торопясь поглаживал зад, а потом раздвинул половинки в разные стороны, открывая себе вид, на розовую дырочку. Хенджин поцеловал парня в копчик и провел большим пальцем по отверстию. Младший стонал. Его член терся о поверхность стола, а губы друга оставляли мокрую дорожку на спине.  Хван растер смазку по пальцам, немного нагревая ее, чтобы не было так неприятно. И медленно ввел одну фалангу указательного пальца. Ким затаил дыхание и немного сжался. Чтобы его расслабить, Хенджин целовал парня за ухом.  Позже, когда в дырочку свободно проходили два пальца, Сынмин, наконец, расслабился. Не теряя возможности, Хван ввел еще один, наконец попав под нужный угол. Маленький комочек нервов массировали длинные пальцы, Ким даже не пытался сдерживать стон. Он смотрел прямо, в сторону зеркала. Хенджин красиво возвышался над ним, надавливал одной рукой на спину, а второй держался за ягодицы. Картина возбуждающая.  — Ты готов? — Хван уже натянул презерватив на свой член и приставил головку ко входу. Дождавшись непонятного мычания, отдаленно похожее на согласие, он медленно вошел.  Сынмин немного заскулил и напрягся, но чтобы ему не было больно Хван, почти сразу, остановился. Немного привыкнув Хенджин продолжил, а парень уже напрочь забыл про дискомфорт. Каждый раз, когда член проходился по простате Ким издавал, ну слишком порнушные звуки. Зеркало запотело напрочь.  На каждый выдох Хенджин входил все глубже и глубже, стараясь доставить максимальное удовольствие им двоим. Громкие шлепки заполнили звуком всю мастерскую, стол трясло настолько сильно, что собранные карандаши упали обратно на пол.  — Ах-а, Джинни, я не могу больше в этой позе, давай поменяем.  Дважды просить не надо. В самом углу комнаты стояла маленькая софа, на которой так идеально поместился Сынмин. Хенджин приподнял его бедра, закинув правую ногу себе на плечо. Под таким углом толчки получались глубже. Их руки блуждали по телу, их губы сливались в поцелуе, а рот непроизвольно стонал. Они наслаждались друг другом.  Внизу живота начало сильно тянуть. Оргазм приближался с неимоверной скоростью. Хван сразу все понял, и начал сильнее вдалбливаться в Кима. Стоны превращались в крик, руки царапали спину, а по глазам текли слезы. Не от боли, а от удовольствия.  Спустя пару сильных толчков Сынмин изливается на свой живот, немного пачкая руки парня. Но Хенджин не выходит, а делает последние толчки, продлевая оргазм, и спустя мгновение кончает следом в презерватив.  Они уставшие, но счастливые.  — Иди сюда. — Хенджин протягивает руку Сынмину, помогая встать с диванчика. Они идут к его рабочему месту, и старший вытирает остатки спермы с себя и парня. Ким стоит спокойно и наблюдает, как бережно Хван вытирает его живот, а потом целует в грудь.  — Уже хочешь повторить? — усмехается младший, хотя на самом деле совсем не до шуток.  — Повернись. — парни стояли лицом к запотевшему зеркалу. Хенджин провел по нему рукой, но так, что теперь было видно только их лица. — Что ты видишь?  — Доверие. — Сынмин развернулся к старшему и посмотрел в его глаза. Они стояли так несколько секунд любуясь друг другом. — А ты? Что видишь ты?  — Признание.  — Никакой камасутры же и не было в планах?  — Не-а.  — Ты знал, что я не откажу, верно?  — Верно.  — Ты тоже хочешь меня поцеловать?  — Хочу. И вот они вновь целуются, стоя перед тем же зеркалом, тем же пустым мольбертом, в той же комнате, но уже в другом статусе.