Экстаз

К счастью, жара спала. Было тепло, а на небе собирались тёмные тучи. Видимо, начинался дождь. Осаму лежал на кровати под тёплым одеялом с мокрой тряпкой на голове, иногда, с тоской выдыхая. Он приподнялся на локтях и жалобно застонал от неприятной боли в теле. В комнату распахнулась дверь, а в её проёме показался Чуя. Он поднял брови и приблизился к Осаму, присев на край кровати. — Добрый вечер, спящая красавица, как спалось? — Нормально... Сколько я спал? — Скажем так, целый день. Сейчас вечер. — Черт... — жалобно произнес шатен, ложась на кровать обратно. — И не говори. — Чуя сел ближе к шатену, после чего протянул руку к лицу Осаму и дотронулся до его лба ладонью. На его лице появилась улыбка. — Температура спала. — Да... Здорово. — сказал Осаму, убирая со своего лба мокрую тряпку. Дазай осмотрел комнату и понял, что кроме Чуи и самого Осаму никого нет. Он приподнялся и выпрямился, после чего усмехнулся. — Я пойду прогуляюсь. — начиная вставать с кровати, его обратно посадили на неё. — Куда ты гулять пойдёшь на ночь глядя? — он вопросительно поднял бровь, смотря на Дазая. — На улицу, — выдохнул он. — Ты болеешь. — Я хочу прогуляться. Я не маленький, рыжик, сам справлюсь. Волнуешься за меня, что-ли? Не указывай мне. Чуя внимательно дослушал того, но улыбка с его лица сменилась на недовольство. Он поднялся и скрестил руки на груди, хмуро глядя на того сверху-вниз. — Ну, Дазай-кун, — выдохнул он. — Я, оказывается, твой преподаватель, ничего? Автоматы я тебе ставить не буду, а на вступительных экзаменах и сессии, помогать тоже оответственно не буду, а лишь прогоняю по всем вопросам вдвойне. Дазай поднялся с кровати и возмущённо фыркнул в сторону Чуи. Он приблизился к шкафу и открыл его, доставая из него белую рубашку и кофейные штаны, отложив их на кровать. Он наспех снял с себя свою футболку и потянулся, смотря в зеркало. — «Надо менять бинты...» — думал Осаму, пока смотрел на своё отражение в зеркале. — И вправду, мумия... — Чуя даже поднял брови и ещё раз удивился количеству бинтов на теле Осаму. Осаму даже отвечать не стал. Он недовольно посмотрел на Чую, но в мгновение хитро улыбнулся. — Почему ты меня так пристально разглядываешь? Неужели, влюбился? — Нет, на придурков так давно не смотрел. — В зеркале ещё одного увидеть можешь. — Осаму закатил глаза и показательно улыбнулся, натягивая на себя рубашку. — Ах да, забыл спросить. Как эту краску смыть? — он указал пальцем на свои волосы, невинно улыбаясь. — Честно сказать? Я понятия не умею. Но она легко не отмоется, учти. — Я тебе говорил, как ты меня бесишь? — Ага, — улыбнулся Осаму. — Скажи честно, Чуя, тебя взяли преподавателем в нашем университете лишь за то, что ты с ректором переспал, или не знаю, заплатил крупную сумму? — с усмешкой сказал тот, лишь через секунду осознав свою ошибку. Черт. Чуя резко сорвался с места и приблизился к тому. Осаму распахнул глаза, а Чуя воспользовавшись замешательством Осаму, схватил того за запястья и вжал лицом в стену, приблизившись к чужому уху. Каждый раз, когда Осаму предпринимал попытку выбраться, Чуя лишь сильнее стал держать того. — Эй, ты рассудком тронулся!? — воскликнул Осаму, не прекращая попыток вырваться. — Я тебе уже многое простил, — выдохнул тот. — Но блять, может хватить строить из себя озабоченного ребёнка? — голубоглазый был в ярости, желая прикончить того. — Отвали! Я и без тебя справлюсь, отморозок надоедливый! Ты просто очередной, самовлюблённый кретин, которому плевать на остальных! — Ещё хоть одно слово... и тебя мать родная не узнает, ты меня понял? — Оо, ты меня так быстро на тот свет решил отправить? — Если хочешь, я могу тебя на тот свет первым рейсом отправить. А сейчас, давай оба успокоимся и разойдёмся. Каждый своим путём, усек? — Хорошо. — Чуя отпустил того и тяжело выдохнул, но не прошло и секунды, как ему в челюсть прилетел сильный удар кулаком. Чуя округлил глаза и еле сдержал равновесие, удивлённо смотря на шатена. — Ты страх потерял!? — К чёрту иди, озабоченный! *** Ацуши и Акутагава стояли в длинном коридоре. Оно было достаточно просторным. Белые обои, длинные скамейки и запах медикаментов. Вокруг ходили люди переодетые в больничную одежду, либо же в медицинские халаты. — Рюноске... — тихо позвал его Ацуши. — У меня злости не хватает на этих двоих. Как они, блять, умудрились подраться!? Из-за чего? Всё же было нормально. К тому же, как Чуя мог ударить больного, а тот... А этот, чертов Дазай, даже сопротивляться не стал! Может им попросить вколоть прививку от бешенства? — Думаю, они станут друзьями через некоторое время. — Ацуши, ты придурок? Эти двое подрались, а ты говоришь, что они подружиться? — Да. Из больничной палаты вышел мужчина средних лет, находясь в медицинском халате. — У шатена сильных повреждений не нашли. Останется лишь пару синяков, а кровь из носа остановлена. Но вот с тем, у которого розовые волосы... хуже. У него сломан указательный палец, но я сомневаюсь, что кость будет долго восстанавливаться. Пару синяков и царапин, а так всё. Этих двух можете забрать в любое время, хорошего дня. И ещё кое-что... — пауза. — советую Вам показать их психологу, — сказал врач, после чего удалился. Рюноскэ крайне удивился, а после посмотрел на Ацуши. — Ну да! Волшебно! Перелом пальца, — тихо произнёс он, смотря на того круглыми глазами. — Блять, они там пальцы друг другу ломали или... Он не успел договорить, как из палаты послышался звук битого стекла. Ацуши первый залетел в палату и округлил глаза, приклеевшись к одному месту. Чуя стоял около своей койки и сверлил того взглядом, сжимая кулаки. Осаму стоял напротив него у другой койки. Рядом с Чуей, на полу были осколки. Это была разбитая ваза. — Давай, скажи ещё что-то, кретин! — выкрикнул Осаму, смотря на того. — Оба заткнитесь! — гневно выкрикнул Акутагава, смотря на обоих недовольным взглядом. — Собирайтесь, мы уходим в общежитие. Через некоторое время, они четвертом вышли на улицу и по началу все молчали, но Осаму прервал тишину. — Простите. — выдохнул Осаму, после чего обогнал всех и повернулся. — Я был виноват, больше такого не повторится, верно, Чуууя? — он специально протянул букву «у», улыбаясь как ребёнок. Чуя улыбнулся и посмотрел на свою руку. На левой руке указательный палец был в гипсе, что смотрелось очень забавно. — Хорошо, что я правша,— протянул он. — Я рад, что все помирились! А теперь, пошлите быстрее в общагу, а то холодно! — улыбнулся Ацуши.

***

Добравшись до общежития, все занялись своими занятиями и увлечениями. Ацуши смотрел ужастик рядом с Рюноскэ, когда тот ел кислый мармелад. Он предложил его Ацуши, а белобрысый был немного в шоке с того, что Акутагава любит сладкое, но всё же принял угощение и поблагодарил Рюноскэ. В блоке никого кроме них не было, что даже немного удивляло. Дазай решил пройтись по ночному городу, так как время подходило к двенадцати часам ночи. Ночное Токио было волшебным. Осаму любил гулять ночью. Иногда, возникало ощущение, что ночью людей больше. Источником света была большая, прекрасная луна и маленькие звезды, что в эту ночь светились ярче, чем обычно. Фонари, горящие ещё с девяти часов вечера, отдавали белым цветом. На некоторых улицах включалась музыка, но чаще всего там, где было больше людей. Осаму завернул во двор, а на душе было тепло. Ночь, казалось обычное время, но такое свободное. Будучи меньше, когда Осаму был подростком, ему запрещали гулять до семи часов вечера. Даже после того, как ему исполнилось семнадцать, его не отпускали гулять после заката. Родители сильно опекали его, многое запрещали и не давали чувства свободы и справедливости. Дазай на секунду задумался. Что было бы, если бы его родители узнали, что он гуляет ночью в большом городе? Он этой мысли он лишь усмехнулся. Ситуация с Чуей его не радовала, ведь, мол, он не съехал после злой шутки с его волосами. А предыдущие, даже не опомнившись, уже убегали. В слезах, в ярости, в гневе, но Чуя остался. Шагая по просторной дороге, он совсем не смотрел по сторонам. Он почувствовал вибрацию исходящую от телефона в его кармане, и недолго думая, он вынул из переднего кармана свой телефон и взглянул на экран телефона, чтобы понять, от кого входящий вызов. Абонент «Отец». Как забавно. Осаму не спешил отвечать, а лишь глубоко выдохнул и поднёс телефон к уху, не имея желания отвечать. Всё же нажав на вызов, он задержал дыхание. — Здравствуй, отец. — Давно не виделись, Осаму. — Да... Согласен. Ты что-то хотел? — поинтересовался Осаму, отчего даже забыл, где стоит. На дороге, блять его, дороге. От внезапного звонка своего отца, у него онемели ноги. Ходить сил не оставалось. — Что ты делал два дня назад? Ночью, Осаму. — Я... — руки вспотели, а голова начала кружиться. — Я ночевал у своего друга, идти до общежития было далеко, и я решил остаться у него. — он старался говорить уверенно, и это получилось. Надо самому поверить в вымышленную историю, чтобы в неё поверили другие. — К чему такой вопрос, где я был два дня назад? — Просто понимаешь, два дня назад, в девять часов вечера ты общался со своей мачехой и, какого-то чёрта, ты говорил, что уже около общежития. Ничего не хочешь сказать? Страх пробрался в сердце. Осаму сошёл с дороги и сел на ближайшую скамейку, понимая, какую ошибку допустил. Он совсем забыл про свои слова, сказанные мачехе в тот вечер. — Отец, — тихо произнёс он. — Мне надо было пойти в магазин. Я об этом вспомнил лишь после разговора с ней. Но начался сильный дождь и я решил остаться на ночь у своего друга. Можешь у него спросить, номер Николая у тебя есть. — Безусловно он у меня есть, сын. Но ты допустил одну ужасную ошибку. В странице твоего друга была загружена фотография, где ты стоял и зажигал сигарету. На заднем фоне был ночной клуб, не вспоминаешь? — «Чёрт, Гоголь, надо было сказать, что ты нас сфоткал!» — гневно подумал Осаму. — Получается, ты врал мне до последнего? Ты, втайне от своих родителей шляешься по ночным клубам Йокогамы, выпиваешь с этим отбросом, Николаем, так ты ещё и курить начал? Йокогама тебя совсем изменила. Ты понимаешь, что я это так не оставлю? Осаму сжал в своей руке телефон, стиснув зубы. Гнев так и рвался наружу. Хотелось забить на всех и всё, взять и заорать во всё горло: — «Да, блять, отец, я стал таким отбросом! Я частенько выпиваю тут, начал курить, по ночам освобождаю себя от навязчивых мыслей и иду сидеть по барам и клубам, лишь бы отвлечься от всего! Да блять, я такой ублюдок, что вру вам обо всём! Назови меня патологическим лжецом, мне плевать. Абсолютно. Мне уже не пятнадцать лет, чтобы контролировать каждый мой шаг. Я и сам могу решать свою жизнь. Я ненавижу тебя, отец. Понимаешь? Но я не могу тебе этого сказать, потому что... Люблю? Хах, после смерти моей родной матери, ты просто сказал мне: «Сын, ты не должен зацикливаться на смерти своей матери, тебе лучше думать об учёбе.» Но как, черт возьми, ты мог настолько спокойно и безразлично об этом говорить!?» В тот момент хотелось взять и бросить всё, уйти в закат и исчезнуть. — Отец. Прости меня, я виноват. — тяжело выдохнул Осаму, пока на глазах наворачивались слезы. — Я надеюсь, что ты прекратишь дружбу и общение с Николаем, он плохо на тебя влияет. А ты, жалкий щенок, даже не смей думать о том, чтобы втайне от меня с твоей мачехой что-то вытворять. — Нет! — воскликнул Осаму, сжимая до боли кулаки. Руки предательски дрожали. Дрожь перебралась в тело, пока по спине бежали колючие мурашки. — Что? — изумлённо ответил тот. — Я сказал, нет! Мы дружим с Николаем с самого детства! Я не отвернусь от него, хоть убей. В этот раз, я вынужден отказаться, отец. — Повтори ещё раз. Голос его отца стал строже, казалось, что он щас сделает куклу вуду на Осаму и порвет её к потрохам. От таких мыслей Осаму лишь усмехнулся, слушая напряжённое знакомое молчание своего отца. — Я... — не успел он договорить, как его перебили. — Сын, ты меня очень разочаровал. С каждым днём, я сильнее сомневаюсь с тем, что горжусь тобой. Лучше бы ты не появился на этот свет, от тебя лишь проблем дождаться можно. Твоя мать была очень глупа, когда отказалась от аборта. Молчание. — Отец, знаешь... Пошёл к чёрту, слышал о таком? Мне плевать на твои слова, абсолютно. Тебя никогда не волновали мои чувства, тебе всё равно. Я с первого класса делал вид, что мне всё равно на всё, улыбался как ни в чем не бывало. — горячие слезы катились по холодным щекам, а дождь тем временем, начал усиливаться. — Ты противный, знал об этом, сынок? Мне стыдно за тебя. — трубка повисла. Осаму уронил телефон на мокрый асфальт и обнял себя за плечи, смотря пустым взглядом себе в ноги. Слабость. Слабость. Как же ты слаб. В голове повторялись лишь одни слова. Всё своё детство, он сдерживал слезы. Не имел права на ошибку, не имел права пролить слезы. Ему твердили одно и тоже. «Слезы — признак слабости.», «Мужчины не плачут.». Последний раз, когда Осаму позволил себе заплакать, это случилось на похоронах его матери. А лицо его отца было самое обычное. Строгое. Ему было плевать. Плевать на смерть своей жены. Осаму не слышал ничего. Сердце билось бешеной скоростью, отчего казалось, что щас всё закончится. В глазах начало жутко темнеть, а голова начала кружиться ещё больше. Подняв свой телефон и убрав его в передний карман, Осаму сорвался с места и побежал в сторону, стараясь даже не оглядываться. На прохожих ему было абсолютно наплевать, хотелось лишь одного. Чтобы какая-то машина, совершенно случайно свернула и сбила его к чертовой матери. Он завернул в сторону общежития, начиная задыхаться от бега. Через несколько минут, Осаму зашёл к себе в блок и захлопнул дверь, снимая с себя плащ. Он отбросил его на пол и в спешке завернул в ванную. Даже особо не оглядываясь, он забежал внутрь и тихо выругался. Дазай захлопнул дверь и закрыл на щелчок, после чего опустился на холодный пол и облокотился на дверь. В ванной было тусклое освещение, ибо надо было менять лампочку, но всем было не до этого. Мерзко. Осаму стало мерзко от самого себя, от того, что он натворил. На его плечо упала чья-то тёплая рука. Дазай поднял голову и ошарашенно глядел в морские глаза. — Чуя...