Семейная встреча в стриптиз-клубе

      На улицы Дакбурга спускается холодный осенний вечер, окна загораются желто-оранжевыми огнями, а прозябшие от моросящего дождика прохожие суетливо пересекают улицы, стремясь поскорее оказаться в здании. Некоторые из них направляются к дверям геологического института, чтобы скрыться от непогоды.       Все они пугаются, когда на крыльцо выбегает один из студентов и вскрикивает от радости: «На высший балл!». Он наваливается на входные двери, счастливо улыбаясь и прижимает к груди зачетную книжку, пытаясь восстановить дыхание. Только в этот момент юноша замечает собравшихся под навесом похожих и смущается, тут же набрасывает на плечи красный пиджак и семенит вниз по лестнице. Совсем скоро он скрывается за поворотом и неторопливо шагая среди незнакомцев, открывает зачетку, чтобы полюбоваться надписью «отл.» в графе отметки, сразу после имени — «Хьюберт Дак». Он довольно улыбается и спешит спрятать документ во внутренний карман пиджака, чтобы тот не намок.        Хьюи идет по улице, разглядывая элитные многоэтажки, знакомый ровный ряд высаженных пихт и чистенькие асфальтированные дороги, будто не пересекает центр города каждый день на протяжении трех последних лет. Только подумать! Он уже на третьем курсе! Учится на геологическом факультете лучшего университета страны, уверенно идет на красный диплом, стажируется в престижной компании, подрабатывает репетитором. Каждый его день проходит в суете, и Хьюи нравится! Однако сразу вслед за всплеском эмоций, он чувствует как накатывает усталость. А сколько за эти три года он отдыхал? Жил насыщенной студенческой жизнью? Проводил времени с семьей? Его братья наверняка оттягивались по полной. Может, они правильно делали? Совсем скоро нужно будет писать диплом, устраиваться на полноценную работу, брать ипотеку и заводить семью, а он так и не прочувствовал юность. Он не срывал голос в караоке, как Дьюфорд, не обыгрывал весь факультет в покер, как Луэллин. Наверняка именно потому, что он никогда не пытался пополнить этот список нелепых достижений, братья со временем перестали пытаться с ним связаться. Но ведь у него была проектная деятельность, а в июне он уезжал в научную экспедицию, сентябрь прошел за курсовыми, а в октябре… В октябре никто даже и не звонил. Такая она, взрослая жизнь? Тоска накатила вслед за утомлением и он замедлил шаг. На часах было почти девять вечера — день сдачи последнего экзамена был настоящей пыткой, а после него еще и пришлось переться пешком до съемной квартиры, ведь последний автобус уехал полчаса назад, а до ночных маршруток еще столько же. Так что Хьюи не оставалось ничего, кроме как сильнее укутаться в пиджак и отправиться по давно забытой дороге в сторону дома.       Удаляясь от центра, вид улиц все сильнее менялся и вместо бутиков, салонов красоты и кондитерских по обе стороны от тротуара встречалось то казино, то караоке, а за ними рядами шли бары и кофейни, был даже ночной клуб. Ночной клуб? Хьюберт обернулся, чтобы убедиться в том, что увидел. И действительно, на месте, где еще год назад были одни развалины, ныне стояло здание, да еще и какое! Выстроенное в два этажа, обрамленное неоновыми огнями красного и фиолетового цвета. На фасаде располагались большие окна, в которых виднелись занавески из черного бархата, приоткрытые так, что видны лишь огни, позволяющие фантазировать о жизни внутри клуба. Воображение будоражит и приглушенная музыка, льющаяся через закрытые двери и пускающая дробь по земле, вызывая жгучий интерес к творящемуся развлечению.       «Грех» — гласила вывеска прямо над входом. «Кажется, Дьюи говорил что-то про этот клуб» — вспыхивает в сознании. Юноша пялится на все это манящее многообразие огней и музыки, а когда отмирает, то похлопывает себя по карманам брюк, проверяя наличие бумажника. Было бы замечательно выпить чего-нибудь безалкогольного в подобной обстановке, чтобы развеяться и не скучать дома. «Надо будет встретиться на выходных с ним и c Луи, как раз тема для разговора будет» — хмыкнул Хьюберт и направился ко входу.       Входные двери клуба украшены стальными панелями, на которых выгравированы изящные намеки на тему искушения и соблазна. Хьюи расплатился за вход и широкоплечий мужчина открыл ему дверь внутрь. Заведение изнутри оказалось еще более ярким и вульгарным, нежели с улицы. Парадный зал, раскинувшийся перед ним, окунул в таинственный полумрак.       Весь интерьер был выполнен в красно-фиолетовых цветах, повсюду были неоновые подсветки, из колонок играла громкая динамичная музыка, люди у барной стойки заливисто хохотали, пока основная масса рассиживалась на диванчиках. Хьюи смущенно улыбнулся — он прежде не посещал подобные заведения, но по рассказам братьев это должно было стать приятным первым опытом, так что он осторожно двинулся вглубь толпы, чтобы пробиться к столикам.       — Добрый вечер, Сэр, что желаете? — стоило ему пройти в зону со столами, как тут же подоспел молоденький мальчик-официант. Дак осмотрел его и моргнул пару раз.       — У вас подают безалкогольные коктейли? — поинтересовался Хьюберт, парень кивнул.       — Вам нужно будет внести оплату за столик, я провожу вас, — Хьюберт кивает и следует за ним. Тогда юноша принимается объяснять ему правила. — В нашем заведении запрещено прикасаться к работникам без их разрешения, запрещено грязно выражаться, обнажаться и обнажать других.       Хьюберт немного сконфужен тем, что чему-то столь очевидному решили уделить время, но он списывает это на то, что прежде в подобных местах не бывал и, должно быть, их посещают разные люди с разными понятиями приличия. Он расплачивается за место и делает заказ.              Ему наливают «Шмель» и он усаживается поудобнее за столиком, потягивая напиток с карамельным сиропом, апельсином и кофе. Самое то, для того, чтобы побаловать себя после усердной учебы. Вокруг незнакомые ему лица, которые думают лишь о собственном наслаждении и танцах, музыка давит на уши, заглушая все мысли, а ярко-красные огни мелькают по залу вперемешку с фиолетовыми, не позволяя разглядеть ничего, кроме отдельных предметов декора и интерьера. Люди танцуют, кричат слова песни и опрокидывают один шот за другим. Энергетика тут и впрямь сильная, непривычная. Хьюи глядит на наручные часы и отмечает, что время уже почти десять.       Он прикрывает глаза, отдаваясь глупому и непродуктивному отдыху. Сахар ударяет в голову и заставляет вырабатывать мозг слишком много серотонина. Но стоит Хьюи расслабиться, как помещение погружается в полнейший мрак. Музыка умолкает. Посетители внезапно взрываются одобрительными криками, аплодисментами и посвистыванием. Хьюберт в панике оглядывается по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Это не занимает много времени. Прожектора сходятся в одной точке и освящают подиум с шестом посередине зала. Подиум. С шестом. У Хьюи едва глаза из орбит не вылетают.       Он тут же оглядывается назад, пытаясь рассмотреть отражение вывески в окнах. «Грех. Стрип-клуб» — отчетливо читается и Дак с ужасом возвращает свой взгляд к центру зала, куда уже выходят полуобнаженные танцоры. Даже не танцовщицы! Он с непониманием оглядывается в поисках обслуживающего персонала и подзывает к себе одного из официантов.       — Простите, а почему в зале полуголые мужчины? — пытаясь скрыть смущение, интересуется он, а парень улыбается ему в ответ, отчего становится совсем не по себе.       — По вторникам у нас мужской стриптиз. Случайным образом будут выбраны несколько столиков, на которых исполнят танец, — отвечает он и складывает руки за спиной. — Вам нужно что-нибудь еще?       — Нет-нет, спасибо, только счет, пожалуйста, — ошарашено произносит он, юноша кивает и удаляется, оставляя Дака абсолютно шокированным и пристыженным. Он расправляет складки на красном пиджаке и уже готовится уйти, но не успевает, начинается стриптиз шоу. Толпа людей распределяется по залу, не давая возможности продвинуться к выходу.       Вспышки света мелькают по столикам и Хьюберт вдруг оказывается под светом прожекторов вместе с несколькими другими мужчинами в разных углах заведения. Первые мгновения он даже не мог понять, что произошло, его ослепило и всё, что он мог различить — приближающийся к нему силуэт одного из полуголых парней, которых он секунду назад видел на подиуме. Он узнает его только по объемному вихру из волос. Однако его вульгарный костюм, состоящий из черного боди с голубым отливом, капроновых темных чулок и туфель, надолго засядет в памяти.              Под аплодисменты и восторженные возгласы, парень легко поднимается на стол, музыка в зале становится ритмичной и громкой, как только юноша впервые повел бедром. Он вскидывает вверх руки, играя мышцами плечей и груди, затем в такт музыке садится на колено и соблазнительно ведет ладонями вниз, очерчивая рельефы своего крепко сложенного тела. Каждое действие было пронизано уверенностью, наслаждением собственной раскрепощенностью и всеобщим вниманием, танцор открыто покорял публику сексуальной энергией, которая окутала все вокруг. Хьюи сглотнул и замер, боясь пошевелиться. Стройная фигура притягивала взгляд, движения были то по-женски грациозны, то по-мужскому грубы. Его кожа мерцала от потока света раскаленных ламп, подчеркивая мускулы и эстетическую привлекательность. Каждый шаг, каждое вращение, каждое сгибание и разгибание его тела были точными и энергичными, словно он сам был музыкой, под которую танцевал. Взгляды других мужчин на его танец были наполнены восхищением и желанием. Хьюберт потерял счет времени и просто пялился на происходящее прямо перед его носом безумие. В голове не возникало никаких грязных мыслей — движения мужского тела не будили в нем страсть или потайных желаний, однако грация, эмоции, техника… Все это не позволяло Даку отвести глаз ни на секунду. Яркие огни слепят, все еще не позволяя разглядеть подлинных эмоций, но этого и не требуется, ведь они ощутимы и без непосредственного зрительного контакта, они отражались во всем и искрились неподдельным желанием поразить всех вокруг.       Музыкальная композиция близилась к своей кульминации и на финальном биту юноша, рывком поворачиваясь к Хьюберту спиной, падает на колени, а затем выгибается так, что Дак может увидеть его лицо. Черт возьми его собственное лицо. Словно с искажённого зеркала на него смотрела пара удивленных глаз. Точно таких же, как у него самого. Высокая нота ознаменовал финал танца, зрители взорвались аплодисментами, улюлюканьем и свистом. Свет от ламп потух, а затем продолжил лениво гулять по залу, пока Хьюи в абсолютном шоке рассматривал чужое, слишком похожее на его собственное, лицо, окрашенное таким же сильным удивлением.       — Дьюфорд, ты что сдурел?! — отмер он и рывком снял ошарашенного брата со стола. А дальше зашипел на него, желая, чтобы этот разговор не услышали окружающие. — Ты какого хрена здесь вытворяешь?       — Я же говорил тебе, что танцую, — в шоке начал оправдываться тот и неосознанно прикрывать обнаженную грудь. Вот уж что-что, а крутить прелестями перед родней этим вечером он явно не планировал.       — Но не уточнял, что полуголым в стриптиз-клубе! — Хьюберт хмурится, снимает с себя красный вельветовый пиджак и набрасывает на плечи раздетого младшего. — Я заберу тебя домой.       — Лучше сними меня, — неуверенно предлагает Дьюи и сталкивается со взглядом близнеца, лицо которого выражает крайнюю степень обескураженности.       — Что прости?!       — У меня смена, я не могу просто уйти. Но ты можешь взять меня на часик, и мы спокойно поговорим наверху…       — Я думал ты стриптизер, а не проститутка, — Старший Дак кривится, всем своим видом выражая недовольство, на что Дьюфорд хотел возразить, но Хьюи жестом останавливает его и крепко берет за запястье. — Хорошо подумай над объяснением. Где расплачиваться?       — За барной стойкой, — Хьюи бросил на него сердитый взгляд и обернулся к бармену. Дьюи в массивном красном пиджаке шел следом, стуча каблуками.       — О, здравствуйте, вы...       — Да, - не дав администратору договорить отрезает Хьюберт.       — За час будет пятьдесят долларов, — Хьюберт удивлённо поворачивается к близнецу, тот оказался не в силах сдержать улыбку, наблюдая реакцию брата, не посвященного в этот бизнес.       — А чего ты хотел? Я себе цену знаю, — задорно отвечает Дьюи.       Старший Дак молча достаёт нужное количество купюр из кошелька, его рассчитывают, а как только бармен протягивает ему ключ-карту, Дьюи берёт всё в свои руки и уверенно ведёт брата наверх.       — И сколько процентов ты получаешь от этого?       — Шестьдесят, на меньшее я был не согласен.       — Ой, а ты у нас прямо-таки редкий экспонат, раз руководству пришлось идти на уступки.       —Ну, у меня есть все необходимые справки о здоровье, сертификат об окончании курсов по танцам на пилоне, великолепное тело и бисексуальность. Так что да, я — редкий и очень ценный экспонат, — Дьюи весело хмыкает, а затем прикладывает карточку к двери, чтобы её разблокировать.       Номер внутри довольно приятный — чистенький и аккуратно обставленный, заметно, что его поддерживают в должном состоянии. Хьюи переступает порог и неловко мнётся у входа, пока Дьюи открывает окно на проветривание.       — Присаживайся.       — И часто тебя тут, — интересуется Хьюберт первым, что пришло ему на ум, только чтобы нарушить неловкое молчание, но замечая в мусорном ведре груду пустых коробок из-под презервативов, сглатывает и чувствует пробежавший холодок по спине. — Не отвечай, пожалуйста.       — Хью, никто меня не трахает, я просто исполняю приватные танцы, — Дьюфорд махнул рукой, указывая на металлический шест посреди комнаты. — А тут мы работаем втроём, две мои сменщицы используют то, что ты обнаружил в ведре. Для использованных резинок отдельная мусорка, её сразу после клиента очищают. Так гигиеничнее и безопаснее с точки зрения закона.       — Так всё, хватит с меня подробностей, — Хьюберт садится на кровать и тяжело вздыхает. Дьюи присаживается рядом и молчит, собирая мысли в кучу. — Мне нужно знать только то, как ты сюда попал и как тебя отсюда вытащить.       — А что тут знать? Мне, как и всем тут, хотелось быстро заработать, — он неуютно пожимает плечами, а от ощущения полной наготы спасает лишь красный пиджак. — Получил университетский штраф, свободных денег не оказалось, так вот и пришёл сюда, а потом втянулся.       — Дьюи, если тебе была нужна помощь или деньги, почему не обратился к нам? Не сделал даже попытки узнать можем ли мы помочь? — с горечью в голосе спрашивает Хьюи. Он с сожалением заглядывает в глаза напротив и пытается найти в них ответ. От его жалостлтвой интонации становится только неприятнее       — Ну, ты сам говорил, что во взрослой жизни каждый сам за себя, — неловко начинает юноша и косится в сторону. Старший качает головой.       — За себя тот, у кого семьи нет, Дьюи, — он кладет ладонь на колено, пытаясь вернуть внимание брата, но от этого жеста тот хмурится и поджимает губы. — Почему ты не рассказал, что у тебя проблемы?       — Я не хотел вас разочаровывать, ладно? Так понятнее? — вырывается у того и он резко смахивает руку близнеца, поднимаясь на ноги. — Не хотел беспокоить Дядю Дональда или тебя своими тупыми проступками. Вы все время только и говорили о моей безответственности, я не хотел подтверждать ваши слова. Хотел сам найти решение. И я его нашел!       Звук уведомления раздается в комнате, как только Дак заканчивает речь. Он тяжело вздыхает и подходит к комоду, чтобы достать телефон.       — Дьюи, это не решение, — осторожно начинает Хьюберт, пока младший увлечен ответом на сообщение. — Давай мы сейчас сядем, все обсудим и придумаем другой вариант.       — В этом нет нужды, — успокаивается Дьюи и небрежно кидает смартфон на стол, а затем опираясь на него бедром, стоя прямо напротив. — У меня все отлично. Через пару недель такого заработка я смогу отдать долг и уйти отсюда.       — Уйти через пару недель? Контракты со стриптизерами заключаются минимум на полгода! Как ты собрался проворачивать эту схему?! — с явным непониманием рассуждает Хью. Он замечает, как брат тушуется, а потому хочет расспросить о процессе найма на работу, но их разговор прерывает писк карты снаружи, ознаменующий открытие двери.       — Нет-нет, здесь занято! — Дьюфорд тут же метнулся в сторону и навалился на дверь именно в тот момент, когда Хьюберт замечает очертания массивной фигуры, оплаченной в зеленое. Захлопнуть входную дверь не удаётся, незнакомец успевает выставить вперёд ногу, препятствуя этому. Дьюи шипит. — Я ведь написал тебе, что сегодня не получится.       — Я знаю, но ты сделал это как-то странно, поэтому я решил убедиться, что всё нормально, — внезапно крупная фигура Луэллина показывается из-за двери.       Он закатывает глаза в своей привычной манере, уверенно шагает внутрь и хочет сделать еще шаг, но замирает, увидев кого-то постороннего в комнате. Его лицо вытягивается от удивления, когда он видит белые классические брюки и рассвирепевшее от такой наглости лицо своего близнеца. — Вот дерьмо.       — Ты знал?! — вскрикнул Хьюи и вскочил с постели. Он был в бешенстве. Раньше они непременно делились с ним и трудностями, и радостями, а сейчас не сочли нужным рассказать о подобном. Неужели они стали настолько далеки? Неужели... Да какая к черту разница?! Ничего неспособно отменить тот факт, что Луэллин прикрывал и поддерживал подобный способ заработка. Это неприемлемо. Это дико! Почему Дьюи решился рассказать обо всем именно младшему брату? Этому напыщенному индюку, которого волновала лишь собственная шкура и деньги, никак не благополучие семьи и моральный кодекс. Неужели к нему доверия больше только из-за того, что тот не считал беспечность брата проблемой? Вот ведь спелись два аморальных звена МакДаковского клана.— Немедленно объяснитесь. Оба.       — Так, остынь, сейчас все будет, — хмурится Луи и закрывает за собой дверь, а сам косится на среднего брата, широко раскрывая глаза и поджимая губы, как бы намекая на то, что ему нужно потоптаться на месте и выиграть время, пока он не придумает сносного ответа.       — Да, насчет Луи... — неуверенно начинает Дьюи, усаживаясь на комод, но его тут же перебивают.       — Я вас обоих вижу. Выкладывайте все, как есть, — скрипит зубами Хьюберт. Как же подло с их стороны пытаться продолжать утаивать что-то. Утаивать от самого близкого человека на свете. От некогда близкого.       Луэллин навалился на входную дверь, опуская глаза в пол и проходясь рукой по зачесанным волосам, а после тяжело вздохнул. Дьюфорд неловко почесал шею.       — В общем, идея с клубом — не моя, — спокойно начал Луи, поднимая обе ладони вверх, Дьюи удивлённо вскинул брови и в изумлении открыл рот, готовый устроить скандал по случаю такого наглого предательства, но брат вовремя продолжил свою речь. — Однако, каюсь, я знал о ней почти с самого начала.       — Так почему же ты, блять, молчал?! — вырвалось у Хьюберта, но тот тут же зажмурился и замолчал, понимая, что должен выслушать все до конца.       — Дьюи сказал, что у него все под контролем. Ему нужны были деньги на оплату штрафа за разбитый учебный самолет, он рассказал, что устроился на в клуб, ну, я и…— начал было он, но запнулся, глянув на среднего брата, а затем кашлянул. — Да, уже не важно. Факты есть факты, долги — долги. Что мне оставалось делать?       — Позвонить мне? Дяде Скруджу? Маме? Луи, было куча вариантов!       — Слушай, это были наши личные дела, каждый должен сам разбираться со своими заварушками, — Луэллин начинал раздражаться. — Нам больше не десять, Хью. Хватит вести себя так, будто ты вечно обязан опекать нас. Дьюи уже взрослый, я уже взрослый.       — О вот как! И ты принял взрослое решение ходить в этот шлюшник, смотреть, как он трясет жопой перед лицами других посетителей, чтобы те сували деньги ему между ног? — вдруг разошелся на брань старший. Его возмущало такое легкомысленное отношение ко всему происходящему. Его братья буквально сознаются в том, что завязаны в делах публичного дома и ни капли не стыдятся этого. Не краснеют, не бледнеют! Ничего! — Ты вообще понимаешь как дико все это звучит?       Луи и Дьюи переглядываются, атмосфера в комнате становится напряженной.       — Это мой шлюшник, — произносит Луи.       — Что, прости? — Хьюи растерянно моргает.       — Мне принадлежит половина акций этого стриптиз-клуба, — разжевывает ему младший. Хьюберта покидают силы и способность ясно мыслить, его рот инстинктивно приоткрывается, а пустой взгляд застывает на лице Луэллина.— Он устроился сюда ещё до того, как я узнал об этом. Но благодаря тому, что однажды мы пересеклись здесь, мне удалось выбить ему лучшие условия. Послушай, это выгодно нам обоим — благодаря его формам и любви к выпендрёжу в мое заведение приходит больше клиентов и они получают более качественное развлечение. Дью в свою очередь имеет огромную долю от дохода за смену, плюс может забирать сто процентов чаевых. Он может уйти, как только захочет. Я контролирую этот вопрос.       — Ты… — неверяще прошептал Хьюберт, глядя то на одного близнеца, то на другого. Все еще пытаясь прийти в себя.— Не могу поверить. Почему вы оба молчали? Один про долг, второй про бизнес! Что еще?!       — А еще мы трахаемся, — пожал плечами Луи и блаженно развалился на кровати. На него тут же устремляются две пары ошарашенных глаз.       — Чт… Что ты сказал? — неверяще шепчет Хьюи. Он чувствует, как начинает кружиться голова.       — Да шучу я, — хохочет Луи, а затем уворачивается от телефона, был запущен в него разгневавшимся Дьюи. Хьюберт измученно закрывает глаза и прикладывает ладонь ко лбу, понимая, что за сегодня пережил слишком много потрясений. — Это хотел услышать?       — Конечно, после выяснения того, что один мой брат — стриптизер, а второй — его сутенер, мне не хватало только новости о том, что они оба инцестники, — Дак растирает виски, в надежде избавиться от головной боли и напряжения. Младшие, ухмыляясь, переглядываются.       Теперь мысли Хьюи занимало одно занимательное открытие. Буквально полчаса назад он был уверен, что сделал неправильный выбор, о котором обязательно пожалеет в будущем, в то время как его братья выбрали верный путь и брали от жизни все, наслаждаясь молодостью без хлопот. Оказалось, что эти самые хлопоты есть у всех, вне зависимости от жизненных выборов. Просто кого-то тяготит мысль о том, что вскоре нужно будет заканчивать университет и искать работу, кого-то обременяют штрафы, инфантильность и безрассудство, кого-то обязанности по бизнесу и постоянный стресс.       «Правильного пути нет» — умозаключает Хьюберт, когда разглядывает лица своих младших братьев. Дьюи выглядит бодрым и молодым, он улыбается, а в его груди пышет юность, желание совершить так много ошибок, как ему позволит жизнь. Луи же выглядит обманчиво-лениво, его веки прикрывают глаза, надменная ухмылка украшает образ загруженного всевозможными делами бизнесмена, который мечтает лишь о том, чтобы прибрать к рукам как можно больше богатств. Мог ли Хьюи на самом деле запретить им жить так, как им того хотелось? Конечно, нет. Никто ведь не смог отговорить его самого от нездорового погружения в учебу, вечных экспедиций и научных работ? Так почему же он решил, что сумеет изменить двух других, таких же упертых, как и он сам, Даков?       Хьюберт устало улыбается братьям в ответ. Он закрывает глаза, чтобы еще раз осмыслить свои дальнейшие слова и действия, а затем кивает сам себе и обнимает близнецов. Дьюфорд тут же жмется ближе, утыкаясь лбом в чужую шею, а Луи хмыкает, отвечая на жест подбадривающим похлопыванием.       — Простите, что меня не было рядом все это время, — начинает старший, на что Луэллин тут же саркастично цокает. — Ты прав, да. Мы все стали взрослыми и я не могу… не могу запретить вам устраивать свою жизнь по собственным моральным ценностям. Но я все еще хочу быть ее частью.       — Оуу, — растрогавшись тянет Дьюи и снова заключает брата в объятия, улыбаясь. — Мы тоже хотим, чтобы ты был её частью!       — Да, так что будет славно, если ты хотя бы по выходным будешь навещать нас, а не городскую библиотеку, кабинеты профессоров или перекопанные археологические выбоины, — младший закатывает глаза, расплываясь в ухмылке, на что Хьюберт качает головой.       — Вместо этого навещать ваш публичный дом? — в шутливой форме уточняет Дак и Луи одобрительно хмыкает. Иногда этот стрип-клуб и впрямь мог бы называться борделем, пристанищем страсти, разврата… Луи невзначай перевел взгляд на Дьюфорда, все еще сидящего в полуобнаженном виде с красным пиджаком на плечах. И греха.       На телефон Хьюи приходит уведомление от навигатора, в котором сообщалось о том, что по городу пустили ночные маршрутки.       — Ну, мне пора, — вздыхает Хьюи, поднимаясь с кровати, и протягивает руку Дьюи, в надежде получить свой пиджак обратно. Теперь, когда все прояснилось, ему нет нужды прикрывать свое тело. — Увидимся на выходных?       — Увидимся. А до тех пор это останется у меня, — улыбается он и разглаживает складки на чужом предмете гардероба. — В качестве залога.       — Ага, гарантия того, что ты не отмахнешься от своей идеи из-за внезапно навалившихся учебных долгов, — лениво пояснил Луэллин.       — Потому что тебе все равно не закрыть их без этого, — Дьюи достает из внутреннего кармана пиджака зачетную книжку и демонстрирует её, вертя в руках.       — Откуда ты…       — Я не первый день тут работаю. Уже приноровился первым делом ощупывать карманы клиентов, — самодовольно хмыкает Дьюи, после чего прячет зачетку обратно в пиджак.       — Понабрался всякого, — по-доброму усмехается Хьюберт, переводя взгляд на Луэллина, который подобную привычку имел ещё задолго до открытия клуба. Младший ухмыльнулся, полностью удовлетворенным тем, как распределилась власть между родными, а потому не собирался вмешиваться.       Так что Хьюи не оставалось ничего, кроме как попрощаться с братьями и отправиться на остановку в одной рубашке. «Хорошо, что бумажник из брюк не додумался переложить» — хмыкает он, когда его ослепляют фары подъезжающей к обочине маршрутки.