Пепел наших надежд

      В начале были только я и сестрица. Было нормально, но мне этого было мало.       

      Из монолога Бога, «Галактический разум»       «Сверхъестественное» 15.12

      

      Архангелы очень жестоки. Они абсолютны. И они есть самое страшное орудие Небес.       

      Кастиэль Дину, «Монстр на последней странице»       «Сверхъестественное» 4.18

      

      Понимаешь… Я ведь практически сам вырастил брата. Я заботился о нём так, что большинству людей и не снилось.       

      Михаил Дину о Люцифере, «Старая песня о главном»       «Сверхъестественное» 5.13

             Михаил пытался понять новое ощущение, которое захватило всё его существо, меняя саму суть. Единственный взгляд, брошенный в сторону отца, сказал о том, что тот продолжает движение вперёд, но не спешит добавлять ничего к озвученной новости. Скользя рядом по пространству, Михаил осмысливал добавившееся слово «брат». Фразы отца крутились в сознании повтором.              «Отныне у меня есть второй сын, а у тебя — брат, Михаил. Он — второй архангел. Он — моё безупречное творение. Он — лучшее из того, что я создавал. Совершенство».              Понимание, что сейчас он увидит кого-то, подобного себе, толкало к недопустимому желанию возразить отцу. Настойчивый вопрос, зачем им ещё кто-то, отчаянно желал быть заданным, но Михаил сдерживал его, памятуя уточнение отца, брошенное вскользь, о том, что их сил недостаточно, чтобы справиться с Тьмой. Непоколебимая уверенность в том, что отец не может быть не прав, медленно рождала смирение.       Массивные светящиеся шары, окружающие со всех сторон, невольно обращали на себя внимание. Почувствовав жар от одного из них, оказавшегося ближе остальных в какой-то момент полёта, Михаил едва не остановился, вспоминая предупреждение отца, что созданное им местопребывания окажется столь же не долговечным, как и все предыдущие. Тьма сотрёт его. Уничтожит.       — Я сделаю всё, что велишь ты, отец, — уверенно проговорил Михаил, окончательно принимая факт, что теперь их будет трое. Подавляемое, но никогда не имеющее проявления отчаяние от того, что Тьма до сих пор не была усмирена, ставшее одним из первых испытанных ощущений, вдруг отступило. — Всё, чтобы мы победили. Мы повергнем Тьму, и ты сможешь построить наш дом, как желаешь.       — Я не сомневаюсь в тебе, Михаил, — в ответе прозвучало что-то, что вложенное при создании знание распознавало удовлетворением. — Ты мой правильный и послушный сын. Мой первенец. И я желаю, чтобы ты обучил своего брата и присмотрел за ним, если я сам буду лишён такой возможности.       — Подчинюсь я воле твоей, отец, — ответ прозвучал без заминки, чётко и решительно.       Сияние, затмевающее свет даже самых ярких шаров приковало к себе взгляд. Михаил невольно прибавил скорости, желая понять, видит ли он впереди того, кому предстоит стать его братом. Чистейший свет, сотканный не в чёткую фигуру, но в абрис, неожиданно начал притягивать к себе с непреодолимой силой. На миг Михаил забыл обо всём, поглощенный восхитительным зрелищем.       — Разве он не прекрасен? — ещё не слышанный тон от отца вернул в реальность и вызвал слабое удивление. — Я создал совершенство.       — Прекрасен, — эхом повторил Михаил, остановился и замер, понимая, что они приблизились достаточно и не остались незамеченными. Непонятное чувство, рождённое осознанием, что он сам совершенством с точки зрения отца не являлся, медленно растворилось по мере более детального рассматривания брата. — Как нарёк его ты?       — Люцифер, — базовое знание распознало новый оттенок в голосе отца смесью гордости и предвкушения. — Его зовут Люцифер. И у меня на него большие планы.              

***

      

      Люцифер с растерянностью пронаблюдал, как исчезает отец, обернувшись туманным столпом, и сосредоточился на абрисе света, который приблизился вместе с ним. Вложенное знание подсказывало, что именно о нём говорил отец как о старшем брате. Энергия, олицетворяющая саму суть, окрасилась ощущением, которое было настолько новым и захватывающим, что Люцифер замер на миг.       — Ты другой архангел, — наконец произнёс он, пробуя резкие, ещё незнакомые произношением звуки на вкус. — Ты был раньше. Тебя отец создал первым. Ты мой брат. Ты Михаил.       — Да. Я Михаил. Волю свою отец выразил ясно. Велел он обучить тебя и подготовить к сражению. Отправиться ты должен со мной в место, где осуществить это будет возможно.       — Но почему мы должны сражаться? — не найдя ответа среди собственных мыслей, олицетворяющих лишь то, что желал вложить в него отец, создавая, Люцифер задал вопрос вслух, адресуя его единственному, кто мог дать ответ в моменте. — Тьма желает причинить вред отцу?       — Разрушает она всё, что он создаёт. Остановить её должны мы, дабы мог отец построить рай для нас. Место, где мы сможем жить спокойно и счастливо. Вечность, — обстоятельный ответ прозвучал без какого-либо окраса и разом снял множество появляющихся вопросов.       — Я отправлюсь с тобой, — медленно проговорил Люцифер. — Отец велел мне слушать тебя. Исполнить волю его я должен.       — Правильно это, — согласие прозвучало с тем, что опознавалось как одобрение, и чувство, что он на самом деле поступает правильно, вновь перекрасило энергию в новый оттенок. Люцифер прислушался к нему и пришёл к выводу, что он ощущается приятно. — Следуй за мной, — коротко велел Михаил.       — Я последую за тобой, — подтвердил Люцифер, наполняясь оттенком, который обрёл ещё большую насыщенность, настолько, что он переполнял собой. Добавление показалось очень правильным тоже, и Люцифер уверенно озвучил его вслух: — Всегда.              

***

      

      Михаил остановился на протяжённой равнине и тут же обернулся, желая убедиться, что Люцифер не отстал. Чистейший свет мгновенно приковал к себе всё внимание, едва не заставляя забыть о цели прибытия. Михаил позволил знаниям, вложенным отцом, определить новые ощущения, которых только прибавлялось. Люцифер замер неподалёку, явно знакомясь с пространством вокруг себя.       Не предпринимая попыток ему помешать, Михаил определил, что главенствующим является чувство ответственности за новое творение отца, которое действительно олицетворяло собой совершенство. Менее всепоглощающим, но почему-то более важным ощущалось желание заботиться о том, кто с первого мгновения подарил восхищение, надежду и покой. Михаил двинулся к Люциферу.       — Тут красиво? — выраженная мысль прозвучала неуверенно, словно Люцифер хотел уточнить, правильно ли он оценивает открывшийся вид или подходящие ли слова он подобрал для обозначения.       — Всё, что создаёт отец, безупречно, — согласно отозвался Михаил и позволил собственному копью стать видимым и материальным.       — Что это такое? — новый оттенок в голосе Люцифера не мог быть опознан иначе, как любопытство. Абрис чистого света будто бы весь целиком засветился ярче, хотя его свет и без того мог затмить собой что угодно. Михаил ощутил неясное тепло при виде реакции. — Это оружие? Для меня?       — Своё ты создашь сам, — пояснил Михаил, позволил копью зависнуть в пространстве между ними и испустить незначительную часть вложенной силы. — Это копьё, способное вместить и удержать немалую часть моей мощи.       — Значит, это твоё оружие, — утвердительно и уверенно произнёс Люцифер, который весь излучал интерес. — Что я должен сделать, чтобы создать такое же?       — Я научу тебя. Но не такое же. Создашь ты своё, — Михаил позволил символам на копье погаснуть и переместил его к Люциферу, предлагая изучить лучше. — Это выступит для тебя образцом. По образу и подобию ты сможешь создать иное, но не менее мощное копьё.       — Но я не хочу иное, — ответ прозвучал с тем, что Михаил только несколько мгновений спустя распознал как некую обиду. Ни разу не испытанное именно такое ощущение, нашедшее своё название лишь благодаря вложенному знанию, пробудило интерес понять его и изучить. — Отец сказал, что ты великий воин. Я хочу быть похожим на тебя.       — Ты станешь лучше, — пообещал Михаил, чувствуя странную растерянность и толику удивления от понимания, что он сам засиял ярче. Множество новых оттенков уже знакомых ощущений вспыхнули новыми красками, но тратить время на их изучение немедленно было бы неверным поступком. Михаил сосредоточился на Люцифере, всё внимание которого было безраздельно направлено на него самого. — Давай же приступим к обучению.              

***

      

      Люцифер напоследок внимательно изучил копьё, всё же получившееся отличным от копья Михаила, и, опираясь на полученные наставления, убрал его. Только разгорающаяся тяга к познанию толкала задавать вопросы и просить новых знаний. Что-то неясное, размытое, являющееся расплывчатой искрой в глубинах сущности подсказало, что знания можно требовать.       Изгнав мысль, показавшуюся неверной и отвращающей, Люцифер сосредоточил внимание на Михаиле, который прибыл обратно после непродолжительной отлучки и двигался к нему. Слепое всепоглощающее восхищение мгновенно смыло даже воспоминание о неподобающем допущении, что к Михаилу можно проявить неуважение, требуя чего-либо, а не смиренно прося.       — Что узнать следующее я должен, Михаил? — резкое звучание енохианских слов уже воспринималось привычным и не просто единственным существующим, но и верным. — Желаю я быть готов к бою, чтобы помочь отцу и тебе.       — Стремления твои похвальны, Люцифер, а помыслы исконно правильны, — одобрение в голосе Михаила добавило оттенку сущности новых красок, и Люцифер замер на миг, любуясь все расширяющейся палитрой, которую пока ещё было сложно трактовать. — Отец велел обучить тебя знанию о применении силы совместном. Преимущество дать нам может это большое.       — Я готов, Михаил, — горячность желания не подвести отца и брата отразилась в ответе, удивительно смягчая произношение.       — Хорошо. Не ждал я иного от тебя, — интонация Михаила, воспринимающаяся тёплой, как жар от уже виденных странных шаров на нужном расстоянии, заставила задуматься.       Михаил приблизился так, чтобы позволить их сущностям соприкоснуться, и Люцифер вздрогнул от совершенно нового чувства. Короткое размышление привело к выводу, что ощущается Михаил невероятно приятно. Сила вспыхнула, закружилась, рождая странную иллюзию, что кружится он сам, и забилась, забурлила, переполняя и пытаясь вырваться на свободу.       — Что мы должны сделать? — удивление от того, что голос может дрожать, затмил собой новый взрыв впечатлений.       — Согласно изъявленной отцом воли, сила наша при объединении и противопоставлении возрастать будет в разы, — Михаил поддался вперёд ещё немного, давая их сущностям возможность расширить площадь взаимодействия. — Должны мы применить это суметь.       Люцифер, повинуясь знаку, скопировал движение Михаила, и едва сдержал удивлённый восклик, когда от их частично слитых сущностей к поверхности устремился невероятно мощный поток чистого света. Стоило ему коснуться поверхности, как та пошла трещинами, а затем раскололась в месте удара. Поначалу тонкая, но протяжённая расщелина стремительно расширялась, образуя пропасть.       Михаил, неотрывно наблюдающий за результатом, вдруг подался ещё ближе и сменил первоначальное движение. Не в силах оторваться от наблюдения за разрастающимся разломом, Люцифер тем не менее скопировал жест, не задаваясь вопросом, зачем он был изменён. Движение поверхности неожиданно прекратилось, а затем пошло в обратную сторону. Расщелина начала сужаться.       Глядя, как поверхность вновь обретает первоначальную целостность под воздействием смешанной силы, которая теперь расходилась кругами, а не направленным потоком, Люцифер почувствовал, как всё существо охватывает ещё больший восторг. Уверенность, что вместе с Михаилом они смогут абсолютно всё крепла с каждым мгновением.       Буйная, незнакомая своим видом прежде растительность проворно поднималась на месте уже несуществующего разлома. Михаил отстранился и проскользил по пространству, увеличивая между ними дистанцию. Удовлетворение исходило от него волнами подобно чистой силе и рождало отклик внутри. Люцифер ощутил странную потребность. Базовое знание не сразу определило её как смех.       — Мы сумели, Михаил, — что-то лёгкое и невыразимо приятное, распирающее изнутри и рвущееся на свободу, побудило расправить крылья и взлететь. Не находя подходящих определений для выражения ощущений, Люцифер использовал то, что слышал от отца ранее: — Разве это не прекрасно?       — Прекрасно, — в голосе Михаила звучало не отражение сказанного эхом, но согласие. — Это лучшее, что я ощущал с момента сотворения, — с осторожным удивлением добавил Михаил, и Люцифер почувствовал, как абсолютная радость охватывает всё его существо.              

***

      

      Михаил испытал очередную вспышку довольства, видя безупречный клинок, созданный Люцифером. Красные отсветы играли на сверкающем лезвии, притягивая внимание. Люцифер рассматривал сотворённое им же новое оружие внимательно, с тем, что легко распознавалось как задумчивость, а затем убрал его из видимого пространства и перевёл взгляд, словно ожидая похвалы.       — Я всё сделал верно, Михаил? — от неуверенности, поначалу звучащей в каждом заданном Люцифером вопросе, теперь остался только едва уловимый след.       — Ты всё сделал верно, Люцифер, — одобрительно согласился Михаил. — Ты делаешь успехи в обучении. Отец будет горд тобой.       — Ты хороший учитель, — тут же отозвался Люцифер, мимолётно засиял ярче и уверенно добавил: — Он будет гордиться нами. Но, Михаил, я уже узнал так много. Я хочу сражаться. Вместе мы сумеем одолеть Тьму, я уверен, — в голосе добавилось горячности, и Михаил на миг испытал лишь частично понимаемую гамму ощущений.       Воспоминания о том, как кропотливо и долго исцелял отец повреждения его сущности, нанесённые Тьмой во время их последнего столкновения, привели к последовательной мысли, что такая же участь может постигнуть и Люцифера. Предположение, что подобное может произойти, отозвалось недопустимым страхом и всепоглощающим желанием предупредить событие любой ценой.       — Ты ещё не готов к битве, Люцифер, — ровный строгий тон вдруг дался сложно. — Обучение твоё не завершено. Узнать тебе предстоит ещё многое.       — Я готов узнавать, Михаил, — горячность в этот раз ощущалась ещё ярче. — Я готов продолжать обучение в любой миг. Ты говорил раньше, что отец хотел, чтобы мы сумели использовать силу не только в слиянии, но и в противопоставлении. Ты мог бы научить меня этому.       — Да. Я мог бы, — ровный тон на этот раз дался ещё сложнее. Странное, незнакомое даже из изначального знания, чувство охватило всё существо. Михаил попытался понять, почему сама мысль о том, что он применит силу против брата, отзывается таким неприятием. Сопровождение в виде понимания, что он не до конца выполнил волю отца, толкнуло резко добавить: — Мы займёмся этим.       Люцифер подался назад, похоже, отреагировав на тон, который ещё никогда не слышал по отношению к себе, и Михаил будто бы опомнился. Проскользил по пространству чуть назад и твёрдо напомнил себе, что отец лишь обозначил цели обучения Люцифера и велел ему самому выбрать путь как их достигнуть и на его основе организовать процесс обучения. Приказ не был нарушен.       — Я сказал что-то неправильное, — в голосе Люцифера отразились сожаление и страх, и Михаил мгновенно приблизился, позволяя их сущностям соприкоснуться, что тут же неясным образом добавило спокойствия.       — Нет, Люцифер, — возражение прозвучало уверенно. — Ты указал на то, что я озвучил тебе как необходимую часть обучения, но что не было воплощено. Ты сказал всё верно. Мы должны ознакомиться и с таким способом взаимодействия. Это может большую пользу принести в бою. Приступим прямо сейчас.       — А почему мы не можем вернуться туда, где проходило обучение сначала? — сильно изменившийся тон Люцифера подсказал, что спокойствие обрёл и он. — Мне нравилось на той равнине.       — Если этого ты желаешь, мы можем, — немного растеряно заверил Михаил, обдумывая мысль, что конкретное место может вызывать привязанность. — Я лишь желал познакомить тебя с творением отца в полной мере. И успеть сделать это раньше, чем Тьма уничтожит его.       — Всё, созданное отцом, что показать ты мне успел, прекрасно, Михаил, — Люцифер подался ближе, усиливая слияние, но через мгновение поспешно отстранился, расправил крылья и взлетел. — Но я хотел бы вернуться в место то, если это возможно.       — Хорошо, — Михаил переместил их намерением и сосредоточился на предстоящем опыте, но заметил, как Люцифер с жадным восторгом и почти благоговением рассматривает растительность, сотворённую ими в прошлый раз. — Мы должны атаковать друг друга, — коротко пояснил задачу Михаил, привлекая внимание Люцифера к цели.       — Атаковать? — абрис Люцифера пошёл странной рябью. — Но как я могу силу против тебя применить? — в вопросе отчётливо прозвучало что-то, что отозвалось резонансным пониманием внутри.       — Атаковать, не имея намерения причинить действительный вред, — внёс уточнение Михаил, неожиданно ощущая, как отпускают собственные смутные, не до конца понятные, но тревожащие опасения. — При противопоставлении наши силы умножатся в разы. Пропорция прямая.       Люцифер совсем не ощущался убежденным и даже подался назад, словно желая действием показать, что сама мысль продолжает ему не нравиться. Михаил растерянно отметил, что не понимает, что именно представлял брат, когда сам затеял обсуждение. Люцифер проскользил по пространству ещё назад, и Михаил отчётливо понял, что ему придётся начать действие самому.       Ослепительный поток света послушно рванулся из сущности после приложения незначительного усилия, задрожал в движении, но устремился к Люциферу. Михаил почувствовал разочарование по отношению к самому себе. Вложенное отцом убеждение, что он должен быть несгибаемым, идеальным и непоколебимым воином не предполагало сомнения никогда.       Встречный поток взметнулся неожиданно. Дрожал он заметно сильнее, но сиял не менее ярко. Столкновение чистой силы случилось даже слишком быстро. Пространство вздрогнуло. Оглушительный треск, свидетельствующий о том, что отдача от столкновения силы была такой, что рвала саму ткань пространства, смешался с оглушительным раскатистым громом.       Вокруг них закружилась яростная воронка, подхватывающая всё, что оказывалось на её пути. Засверкали вспышки, одна за другой заполняющие всё вокруг. На миг Михаилу показалось, что рождённая мощь, яростно беснующаяся вокруг них, может сравниться с силой самого отца, но он немедленно устыдился того, что допустил подобную мысль. От Люцифера исходили страх и восторг.       Понимание, что есть что-то ещё, пришло слишком поздно. Михаил молниеносно подобрался, но успел только заметить клубящийся тёмный туман, стеной несущийся прямо на них. Всё существо мгновенно сковал ледяной холод. Атаки Тьмы он видел уже не раз. Память не выдавала ни одного из них, который не закончился бы поражением и тяжелыми последствиями.       Страх за Люцифера, который ещё явно не понял, что происходит, охватил всё существо, не ослабляя, но придавая сил. А затем любые ощущения стремительно начали блёкнуть, пока не исчезли полностью. На смену пришло холодное абсолютное спокойствие. Отметив, что в моменте у них есть преимущество, Михаил позволил выплеснуться большему количеству силы.       Люцифер успел ответить равноценно в последний миг, а излучаемая им обида и теснящее её непонимание заполнили пространство. Клубы тумана приблизились, но не коснулись их, утянутые в воронку ярящейся невообразимой мощи. По пространству прокатился гул ещё непознанной интенсивности, оглушая и заставляя верить, что это конец. Треск стал подобен взрывам.       Новая волна тумана, на вид плотнее и мощнее предыдущей, понеслась на них со слишком незначительным перерывом, чтобы успеть подготовиться. Копьё и клинок мгновенно материализовались, но Михаил не обманывался, отдавая себе отчёт, что они не помогут. Поток чистой силы изменил направление и устремился прямо в беснующийся туман. А в следующий миг все поглотила темнота.