Moon And Stars.

Солнце клонилось к закату, когда Нилам стояла у широкого окна, держась за округлившийся живот. Напряжение, воцарившееся в доме ощущалось сильнее обычного; оно сгущалось, как тучи перед грозой. Казалось, сам воздух пульсировал в предвкушении чего-то великого, и девушка невольно начала быстрее обычного поглаживать выпуклую часть тела, ощущая страх за ещё не рожденного ребенка. — Все будет хорошо, мой ангел, — повторяла она, в попытках успокоить себя. — Все будет хорошо. Младшая Кхан вновь ощутила странное чувство — она находится в чужом теле. В прошлый раз происходящее казалось легким наваждением, но сейчас Нилам твердо осознала важную вещь: это не было сном; девушка видела прошлое или будущее. От понимания ситуации, в которую она попала, по коже поползли мурашки, а страх за ребенка передался и ей самой. А когда мрак окончательно покрыл небо, позади себя младшая Кхан услышала громкий стук хлопнувшей двери. — Наконец явилась, — с долей досады в голосе произнес мужчина. — И года не прошло, — съязвил второй. Отчего-то внутри Нилам все перевернулось — ей захотелось осадить мужчин за неожиданный визит и речи в таком чопорном тоне, но она держалась, напоминая себе о прошлом наказании матери за длинный язык девушки. Младшая Кхан резко обернулась, скрестив руки на груди, и с вызовом взглянула на незваных гостей. Один из них внимательно оглядывал другую Нилам. Мужчина прошелся взглядом по ней снизу вверх, и уголок его рта поднялся в неприятной ухмылке, от которой по коже прошелся мерзкий холодок; второй же стоял смирно, склонив голову и не решившись поднять её. — Вы сегодня рано, Девдас, — девушка коротко поклонилась. — Вимал. — Так уж вышло. Чем раньше обсудим, тем быстрее все решится, — первый мужчина сцепил руки у живота; фамильный перстень сверкнул на его пальцах. — Индира здесь? Давно пора поговорить о знамении. «Бабушка?», — глаза младшей Кхан уставились на господ. Нилам неловко коснулась своего живота, отворачиваясь от мужчин. Она точно кошка, охраняла свое наследие, прикрывая его спиной. Ей хотелось выгнать их обоих и остаться одной — почему-то доверия к гостям девушка не ощущала, но и препятствовать воле Матери она не желала. Обессилено вздохнув и рухнув в кресло, младшая Кхан подняла глаза исподлобья на того, кого назвала Девдасом. — Она примет вас позже, — и махнула рукой. — Можем на время отложить этот разговор. — Нельзя, — воспрепятствовал мужчина. — Ты видишь, что происходит в мире? Оно начало сбываться. Нилам заметила, как его серо-зеленые глаза сверкнули от нарастающего гнева, и тяжело выдохнула. Перед глазами поползли полученные недавно новости: две мировые войны, накопление ядерного потенциала, массовые расправы и бойни во всех странах, землетрясение и начало новой войны. Она отрицательно качнула головой, словно смахивая слёз, ощутив всепоглощающую боль. — Итак? — Девдас выжидающе смотрел. — Я помню, — девушка кивнула. — Глупо было надеяться, что Первородная Яджна все исправит, да? Мужчина безмолвно согласился и подошел ближе, приседая на корточки. Теперь их лица были на одном уровне, и он с теплом заглянул в глаза Нилам, касаясь горячей ладонью её щеки. — Не противься, — прошептал Девдас. — Этот союз будет выгоден для нас всех. — И не собиралась, — ответила она. — Твой мальчик достоин её. Я просто ощущаю страх за дюжину. За наше будущее. На последней фразе второй мужчина, до сих пор не раскрывший своего присутствия, оживился. Вимал медленно поднял голову и окинул прищуренным взглядом всех находящихся в комнате. Его смуглый лоб покрылся морщинами; широкие плечи выровнялись. Он скрестил руки на груди и вышел в свет, что огонь от факелов и свечей отразился оранжевым на его лице и глазах. В какой-то момент Нилам стало не по себе. — Надеюсь, при всем этом ты помнишь свое видение и наш уговор, — фыркнул мужчина прежде, чем покинуть помещение, оставив на память лишь глухой стук дубовой двери. — Он все еще верит в ту чушь, которую ты ему наплела в бреду? — Девдас ухмыльнулся. — Вимал знает правду, оттого и злится. — Да, но ты не хочешь сказать, что не доверяешь видениям, что посылает Матерь? — испуганно прошептала девушка. — Нам следует быть непреклонными в вере к ней. Мужчина задумался, почесав подбородок. Он ещё раз взглянул в сторону закрытой двери и кивнул своим мыслям: — Я переживаю за брата, — только и сказал Девдас. — Он во многом обижен на меня, как бы не наворотил страшного. — Он должен побояться Матери, — напомнила ему Нилам. — Перед её ликом Вимал ничего не посмеет сделать на божественной земле. — Да уж, — протянул мужчина. — Ты слышала о новом законе, за который будет голосовать вся дюжина? Страх начал заполнять голову младшей Кхан. Нахлынувшая паника заставила онемевшие пальцы задрожать, пока мысли бесчисленным потоком лезли во внутрь и грызли её душу. Нилам прекрасно понимала, к чему приведет принятие этого закона и серьезно взглянула на своего собеседника. — Это безумие. Девдас поджал губы. — Поэтому мой брат и раздражен, — мужчина резко встал с колен и направился к окну, отворачиваясь от своей собеседницы. — Союз Дубеев и Басу уже прописан на страницах книги нашей судьбы и будущего. И он состоится между Амритом и твоей дочерью, — господин Дубей сглотнул. — После принятия закона ты не сможешь выдать свое не рожденное дитя за его будущего наследника. Иначе Матерь накажет тебя. Индира не позволит пойти против народа. Нилам не смогла ответить мужчине, обессилено склонив голову на плечо. Больше всего на свете девушка переживала за свою семью — ей не хотелось идти против принятого Дюжиной закона, но и убивать своих младших детей в её планы не входило. Сердце Кхан стучало в такт её ускорившемуся дыханию, когда она обдумывала план, о котором ей сказал накануне Вимал. «Нужно бежать», — пронеслось в мыслях младшей Кхан, пока по её щекам катились слёзы. Теперь она ощущала опасность, исходящую от каждого человека в её окружении. Яркое солнце заставило девушку проснуться. Нилам с явной неохотой раскрыла глаза, ощущая под тяжестью своего тела мягкую кровать, — её затылок пульсировал и отдавал болью при каждом движении, и, скрючившись, младшая Кхан привстала на логти, оглядываясь вокруг. Увиденное повергло девушку в шок: прямо сейчас Нилам находилась совершенно не в своей комнате в доме у семьи Чаухан и даже не в саду у Калигхата. Первые несколько секунд она ошарашено смотрела в одну точку, находящуюся на висящем на дверце гардероба зеркале, попытаясь сопоставить в голове детали пазла вчерашнего вечера. «Разговор с Риши, прощание, а затем — пустота..», картинки с невероятной скоростью менялись в её мыслях, и младшая Кхан отчаянно вздохнула. Ее взъерошенные кудри и синяки под глазами не говорили ни о чем хорошем. Раздался стук в дверь, от которого Нилам подскочила вверх. Она уставилась на единственную дверь в комнате, пока прохладный ветер, дующий с открытого балкона, касался её босых ступней. На пороге появилась незнакомая девушка, в руках которой находился поднос с едой, а на плече лежала фиолетовая ткань. — Госпожа, доброе утро, — она прошла во внутрь, кладя поднос на столик. — Я принесла вам завтрак и сменную одежду. Только сейчас до младшей Кхан дошло, что она стоит в центре комнаты совершенно без одеяния, скрывая части своего тела под тонкой тканью нижнего белья. Ладони сразу поползли по сторонам, скрывая то, что не нужно видеть, а щеки загорелись румянцем. «Кто меня раздел?», услышать ответ Нилам не хотела, но в душе надеялась, что этим занялась служанка. — Где я? — выдавила девушка охрипшим голосом. — В резиденции Дубеев, — она странно скосила лицо и разложила струящиеся ткани нового сари на кровати. — Меня зовут Мадху. Господин попросил принести вам поесть и новые вещи. Вот. Мадху разложила все вещи и более не стала отвечать на вопросы младшей Кхан. Спустя пару минут девушка в спешке покинула комнату, оставляя Нилам в одиночестве. Она растворилась в воздухе, точно её здесь и не было; в память о служанке по помещению разнесся шлейф цитрусового аромата. — Если бы меня хотели убить, то сделали бы это уже давно, — взгляд Нилам прошелся по аппетитным лепешкам, и она облизнулась. После небольшого перекуса и надетого сари, девушка присела на кровать, оглядываясь по сторонам, пока в её голове появлялись новые вопросы. Комната была настолько светлой, что от дополнительно проникающих лучей яркого солнца Нилам хотелось закрыть глаза; огромный выход на балкон, расположившийся по середине стены, обрамляли шелковые белоснежные шторы, струящиеся по воздуху от легкого ветра. Она улыбнулась, сделав шаг в его сторону — глазам открылся потрясающий вид на Калькутту. Где-то вдали виднелись величественные горы, скрывающиеся в сгустках облаков, а впереди, совсем близко к дому, жил своей жизнью город, — уличные торговцы в не таком большом количестве, как на рынке, уже проснулись, подзывая к себе блуждающий народ. В нос проник смешанный аромат цветов из сада и специй, отчего девушка чихнула и заливисто рассмеялась. Тепло проникало в душу, когда она смотрела на горизонт Калькутты. «Больше нет смысла сидеть в комнате и ждать, пока кто-то не соизволит сюда войти», — подумала Нилам. Хоть и одиночество было прекрасной идеей в данной ситуации, младшая Кхан твердо решила выяснить, что она здесь делает — а для этого необходимо было услышать это лично от хозяев резиденции. Нилам решила покинуть комнату, осторожно и тихо прикрывая за собой дверь. Она прокралась дальше по коридору, наслаждаясь пока возможным уединением. Однако страх застать кого-то из жителей был явно выше, чем желание узнать правду. Резиденция на фоне дома Чауханов казалась гораздо громаднее, состоящей из самых настоящих коридорных лабиринтов. В этой части здания будто бы никто не жил — лампы горели тусклым желтым светом, освещая мелкий слой пыли на обставленной мебели; Нилам боялась представить, сколько ей лет, — все диваны, ковры и небольшие деревянные стеллажи выглядели обветшалыми, будто за ними никто не ухаживал на протяжении долгого времени. Что-то заставило девушку остановиться, и она повернула голову, встречаясь с небольшой картиной или фотографией в позолоченной рамке, что висела на стене. Мерцающий свет от лампы открыл взору Нилам семью из четырех людей, счастливо смотрящих на неё саму — во главе стоял мужчина, очень похожий на одного из присутствующих во сне девушки, рядом с ним, держа на руках маленькое дитя, восседала на кресле женщина с потухшим взглядом; младшей Кхан стало так жаль эту незнакомку, что она провела пальцами по её лицу, будто стирая слёзы, которые не были изображены. Невольно дрогнувшая рука сползла ниже и остановилась на зеленой рубахе, надетой на гордо выпрямившегося мальчишку с гнездом взъерошенных волос на голове. «Риши», — пронеслось в мыслях у неё. — Доброе утро. Знакомый голос вызвал у Нилам бесчисленное множество мурашек, и она отстранилась от картины. Почему-то ей совершенно не хотелось оборачиваться, вместо этого девушка думала убежать из этого дома, сломя голову, в надежде больше никогда не сталкиваться с его обитателями. Однако единственное, что младшей Кхан оставалось сделать прямо сейчас — гордо поднять голову и посмотреть в глаза тому, кого она видела во сне этой ночью. «Это невозможно», — Нилам постаралась сохранить спокойное выражение лица. Вимал Дубей вальяжно уперся левой частью тела о стенку, с интересом разглядывая гостью резиденции. Он удовлетворительно кивнул и расплылся, точно довольный кот, в широкой улыбке, значения которой девушка не смогла понять. Мужчина резко отошел от стены, поправив ворот белоснежного одеяния обрамленного золотом, и медленным шагом направился в её сторону, сокращая дистанцию. «Он будто бы совсем не изменился», — выдохнула Нилам. — Джотсана была права, когда говорила о необычайной красоте своих дочерей, — усмехнулся господин Дубей. — Прости за мою дерзость, но я столько наслышан о тебе, Нилам… Кхан. Рад наконец познакомиться с тобой лично. «Почему он говорит о маме так легко, как будто они были знакомы?», — отчего-то злость начала накапливаться в голове девушки, и она нахмурилась. — Кто вы? — ей захотелось задать самый глупый вопрос, чтобы перевести диалог в другое русло, но Вимал будто бы ждал его, в удовлетворении склонив голову. — Вимал Дубей, — мужчина глубоко поклонился. — Отец Риши. Мой сын оказался очень впечатлен тобой. Пальцы сильнее сжались в кулак от нахлынувшего волнения; ногти впились в мягкую кожу ладони, принося за собой неприятное жжение, — однако теперь девушка была убеждена в том, что не спит. Ей пришлось совладать со своими вышедшими из-под контроля конечностями, чтобы господин Дубей не увидел её страха. Нилам глубокими ночами представляла себе знакомство с родителями возлюбленного, но не ожидала, что все произойдет именно так. Хотелось сгореть от стыда и злобы. — Он обо мне рассказывал? — голос девушки почти не дрожал, когда она бросила холодный взгляд в сторону Вимала. — Тебя это удивляет? Ты нравишься моему сыну, и я искренне счастлив видеть его таким, — мужчина ухмыльнулся. — И меня ничуть не огорчает его выбор, если тебя волнует это. Младшей Кхан абсолютно не нравилось, что мужчина говорил загадками: на каждый её вопрос она получала ответ, от которого вопросов становилось только больше — Рэйтан говорил, что они с Амалой должны разобраться во всем сами. Однако сейчас Нилам не была так уверена в том, что правда ей понравится, и она хочет продолжать узнавать её дальше. Господин Дубей смотрел на неё с нескрываемым интересом и представился совсем с другой стороны: во сне мужчина был вспыльчивым и чрезмерно зло настроенным — сейчас же Вимал казался ей счастливым; она и не понимала природу его эмоций, не могла предугадать его следующий шаг — мужчина ловко маневрировал между эмоциями, не раскрывая истинных мотивов. Нилам стало дурно. Девушка не хотела всецело доверять этому человеку, поэтому пообещала себе быть рядом с ним начеку. — Слышал, что Вайш многое рассказывал тебе и твоей сестре, — Вимал будто бы подначивал её, дожидаясь не понятно чего. — Как вам поездка в Клифаграми? — Пустое и странное место с такими же людьми, — коротко ответила девушка. Господин Дубей тут же рассмеялся. Его смех эхом прошел по длинному коридору, слегка напугав младшую Кхан. Он был звонким и громким, не таким, как у Риши — низким и приятным. — Вы знакомы с Рэйтаном? Ей показалось, что она задает очень глупые вопросы, но только благодаря ним девушка могла скрыть свой страх перед мужчиной; когда как Вимал наоборот повелся на её детскую, полную наивности речь. Он не смотрел на неё, хотя уголок его губ застыл в едва заметной полуулыбке; то ли господин Дубей предался приятным воспоминаниям, то ли его позабавило поведение молодой собеседницы. Пока Нилам старалась сохранять на своем раскрасневшемся лице невозмутимость. — Да, так же хорошо, как и вы с сестрой, — от девушки не скрылось, как вздрогнула его бровь, будто бы намекая на божественное происхождение аватара. — Не будем об этом. Тебе нравится в Калькутте? — Да. Здесь приятно. Нилам позволила себе ответить коротко, потому что чувствовала себя некомфортно в обществе этого мужчины. Она сглотнула и едва заметно качнула головой, смахивая непрошеные мысли. — Очень хорошо, — господин Дубей двинулся ближе к девушке. — Я искренне надеюсь, что в скором времени ты доберешься до истины, маленькая госпожа. Время уходит, — с явным нетерпением произнес мужчина. — Я приглашу Риши. Он хочет с тобой поговорить. Нилам не сводила глаз с самоуверенного лица мужчины, не заметив, как он успел поравняться с ней плечом. Только сейчас, в обрамляющем его острые скулы и смуглую кожу свете ламп, она увидела, как Риши похож на отца. Их отличали только темные, как уголь, кудри младшего и его побледневшая в сравнении с Вималом кожа. «И отношение ко мне», пронеслось у девушки в голове. — Я иду по своему пути, отличного от пути моего брата, мисс… Кхан, — прошептал господин Дубей. — И лучше бы тебе заняться тем же. Позже, ты поймешь, почему. — Что вы имеете в виду? — Нилам нахмурилась. — Твоя сестра тоже здесь, — рассмеялся он. — С Амритом. Под короткое «ещё увидимся» Вимал Дубей быстрыми шагами скрылся за поворотом, оставляя девушку в коридоре в гордом одиночестве. Тишина сводила с ума; Нилам слышала только своё тяжелое дыхание, пока в голове выстраивалась картинка, собранная сегодня по кусочкам. Ей хотелось поговорить с сестрой и выяснить, что же происходит между ними, но она боялась услышать правду. По щекам покатились первые слёзы, и девушка поджала губы. «Амала держит свой путь в этой истории, как и все остальные. Почему я не могу идти по своему, как и советовал Вимал?», — сердце сжалось. Её голову терзало огромное количество негативных мыслей, в каждой из которой Нилам обещает себе прервать семейные узы с сестрой из-за её бесчинства — и тут же её грудь пронзает неприятная боль, отчего девушка возвращается в реальность, приговаривая себе о бреде; она никогда бы не посмела пойти против родной крови. С детства младшую Кхан учили, что семья — превыше всего и всех законов; что нужно находить в своем сердце любовь даже для тех, кто, казалось бы, этого не достоин. «Этот разговор между нами должен состояться прежде, чем мы вдвоем узнаем истину», — подумала она. — Доброе утро, моя луна, — за спиной у девушки раздался знакомый голос. — Уже познакомилась с отцом? Нилам резко подскочила, сохраняя баланс благодаря тому, что успела придержаться рукой о ледяную стену. Когда она взглянула на обеспокоенного и едва заметно нахмурившемуся юношу, по-прежнему сохранившего в своих глазах тепло и блеск сочувствия, — в её голове тут же вспыхнули вчерашние образы и диалоги. От поцелуев, оставленных на её губах, шее, прикосновений щеки младшей Кхан загорелись румянцем, и девушка склонила голову, пряча свое румяное лицо от глаз Риши Дубея. — Как ты себя чувствуешь? — юноша подхватил Нилам, притягивая ближе к себе. — Когда люди Амрита нашли тебя и доложили мне, я так испугался, — он тяжело выдохнул. — Не стоило оставлять тебя там. Прости. — Не нужно извиняться. Спасибо за то, что вновь помог мне, — девушка грустно улыбнулась. — Похоже, только рядом с тобой мне не грозит опасность. Господин Дубей позволил себе улыбнуться. — Искренне счастлив, что ты уже можешь шутить, — он мягко коснулся пальцами её подбородка. — Значит, с тобой все хорошо. — Я вообще-то серьезно. Между двумя влюбленными повисло неловкое молчание. Пока Риши прижимал Нилам к своей разгоряченной груди, девушка слышала стук его резво бьющегося сердца. Она наблюдала за бурей, бьющейся в его зеленых глазах, точно внутри него шла война — юноша смотрел на девушку с печалью, смешанной с безмолвным извинением, хотя та и не понимала, за что; ей хотелось прижаться к Дубею сильнее и вновь ощутить вкус его мягких губ. Однако Риши не стремился нарушать появившееся между ними расстояние. — Что-то случилось? — Нилам коснулась ладонями его лица, медленно приближаясь к нему. — Выглядишь разочарованным. Почему же? — Отец посвятил меня в свои планы на будущее, — твердо ответил юноша. — Из приятного в них имеешься только ты. — Не хочешь мне… — Нет, — прошипел Риши. — Не сейчас. Нилам посмотрела на юношу, чья хватка чуть ослабела, совсем иначе: она окинула его непонимающим взглядом и вытянула руки вперед, касаясь его вздымающейся груди. Все нутро твердило, что не стоило играться с огнем, разгорающимся внутри юноши, но девушка и не хотела продолжать выпытывать, понимая, к чему это приведет. Она осторожно прикоснулась своими влажными от волнения губами к его, оставляя на них легкий поцелуй. Риши Дубей едва заметно выдохнул, приоткрывая рот. — Никто не смеет обидеть тебя, мой драгоценный сапфир, — произнес он, смотря на Нилам. — Я обязательно расскажу тебе, чего жаждет мой отец. А пока ты под моей защитой… — Хватит с меня тайн, — фыркнула младшая Кхан. — Пообещай мне, что будешь рядом. — Обещаю. Риши Дубей аккуратно провел слегка подрагивающими кончиками пальцев по шее девушке, вызывая в той уже знакомые приятные ощущения — вслед за ладонью господина на ней появлялось покалывание, которое они и называли связью. Нилам не смела шевелиться, смотря на юношу из-под густых опущенных ресниц. Он был красив, даже после изнурительных бесед на тему будущего с отцом; в его распахнутой белоснежной рубашке, оголившую ключицы. Девушка едва ли не позволила раствориться от нежных прикосновений юноши. — Неужели тебе до сих пор тяжело находиться в моем обществе, что ты так напряжена, — выдохнул Риши. — Тебе не нравится? — Боюсь, если нас застанут здесь врасплох, — начала Нилам. — У кого-то могут возникнуть проблемы. Младшая Кхан не заметила, как вжалась в стену под напором стоящего напротив неё господина Дубея, что находился так близко от неё; девушка ощущала жар и знакомое чувство наполненности, когда Риши был рядом. Он аккуратно провел ладонью по животу Нилам, останавливая её на пояснице и резко прижимая спутницу к себе ближе. Девушка откинула голову, когда губы юноши оказались на её шее, а его свободная рука сместилась со стены на оголенные плечи. По Ниле прошлась новая волна мурашек, что она вздрогнула. — Риши… — К черту тех, кто посмеет только зайти сюда. Проблемы появятся у них, — в теле вновь вспыхнул жар, когда Дубей притянул девушку к своей груди, сокращая дистанцию. — Ты так обворожительна в этом сари. Фиолетовый, как и зеленый, — твой цвет. Цвет власти и могущества, — Риши взглянул своей возлюбленной в глаза, прижимаясь ладонью к её щеке. — Нилам… Господин Дубей пробормотал имя девушки ей в губы, не силясь взять себя в руки в попытке совладать с неистовым возбуждением,. Он изредка останавливал свой напор, кусая нежную кожу, чтобы младшая Кхан успела перевести дыхание, и нападал на неё с новой силой. Его горячее дыхание щекотало кожу Нилам, пока она извивалась от удовольствия и новых ощущений в родных для неё руках. — Так ты не ответила. Тебе не нравится? — Риши остановился, тяжело дыша. — Н-нн-неет, — протянула Нилам, пытаясь скрыть улыбку. — Лгунья, — рассмеялся юноша. — Я же чувствую, как ты горишь. — Ты тоже. — Не отрицаю, — согласился Дубей. — Рядом с тобой я словно живу и чувствую себя нужным, — он сглотнул. — Думаю, мне жизненно необходимо тебя поцеловать. — Не стоит, — Нила отвела глаза в сторону. — Напоминаю, нас могут увидеть в любой момент. — Пусть видят мою любовь к тебе. Тайком Нилам удается поймать едва заметно поднятый уголок рта юноши, стоявшего напротив неё. Если бы пару месяцев назад ей сказали, что она будет без страха смотреть на лицо человека в паре сантиметров от себя, в желании целовать его губы каждую секунду, — она бы первым делом рассмеялась и воспрепятствовала этому странному суждению — ведь девушка никогда не любила. Но теперь младшая Кхан ощущала себя неполноценной без спонтанных встреч, без желанных прикосновений и нежных слов, от которых живот тянуло куда-то вниз. Ей нравится, что она могла быть рядом с ним, вдыхая аромат бергамота и корицы; смотреть в его глаза, в отражении которых она видела бескрайнее море, окружившее лишь один её облик. Расстояние между ними вновь сократилось настолько, что Нилам и Риши могли ощутить дыхание друг друга. Длинные каштановые кудри спутались с чернотой волос, едва различимых в тусклом свете ламп. Господин Дубей отчего-то не мог противиться своим грязным мыслям, в которых он творит с этой девушкой немыслимые вещи, — однако единственное, что юноша смог себе позволить — шепнуть на ухо младшей Кхан нежные непристойности и аккуратно коснуться её лба. Его кожу пронзило то же приятное чувство, что и всегда, и Риши тепло улыбнулся, проглатывая ком в горле. Ему легко удается отмахнуться от зова совести. — И всё же, ты права, мой драгоценный сапфир, — юноша прикрыл глаза, не выпуская тяжело дышащую девушку из своих объятий. — Но очень скоро я смогу прикоснуться к тебе, когда и где захочу. — Не посмеешь, — выдохнула девушка, вспоминая о традициях той страны, где они находятся. — А ты не посмеешь меня остановить. Нилам облизнула свои губы, едва заметно прикусив нижнюю, отчего голова господина Дубея поплыла, а перед глазами появилась дымчатая пелена, — девушка обхватила своими миниатюрными ладонями и длинными пальцами щеки юноши и осторожно прильнула к его полуоткрытому рту. Вдвоем они слились в прощальном, но таком мучительно ожидаемом поцелуе. Запах бергамота и корицы вскружил младшей Кхан поток мыслей, заставляя её сделать глубокий вдох. Едва сдерживая восхищенный стон облегчения, когда Риши прижал девушку к себе, не уменьшая напор и запуская пальцы в её волосы, накручивая между ними мягкие локоны. Нилам позволила себе с головой нырнуть в новые ощущения, к которым было сложно привыкнуть, — энергия связи, как её называл господин Дубей, окутала их, сжимая в тиски, из которых выбраться было сложнее, чем пропасть. Девушка чувствовала тепло, согревающее её быстро бьющееся сердце, будто бы именно этот человек должен находиться с ней рядом. Не кто-то еще, чужой, а родной, позволивший ей быть настоящей и желанной. Она искренне не понимала, как простой поцелуй мог вызвать столько эмоций. Риши с явной неохотой отстранился, одаривая младшую Кхан игривым взглядом, точно мальчишка, получивший сладкий приз после длительной работы; уголок его рта поднялся в привычной ухмылке. Юноша прикусил губу, оголяя белоснежные зубы, и нежным движением провел большим пальцем по распухшим от поцелуя губам девушки. Он повел ладонь дальше вниз и коснулся подбородка Нилам, притягивая к себе. Почувствовав на себе восхищенный взгляд, она раскраснелась, задыхаясь от нахлынувших эмоций, — вдвоем они понимали, что им хотелось большего. — Об этом я и говорил, — прошептал Риши. — Я бы с удовольствием предложил поучаствовать тебе в майтхуне, но, боюсь, твоя сестра оторвет мне руки после такого, — юноша провел губами по уху девушки, вызывая у той мурашки. — Она так тщательно оберегает свою семью. — Что это значит? — нахмурилась Нилам. Господин Дубей не спешил отвечать, заметив замешательство девушки. Он не желал обременять её раньше времени тем, к чему она должна была приходить постепенно, а осознание сказанного дошло до него только сейчас, — юноша недовольно цокнул, отходя от Нилам на несколько шагов назад. — Шехар отвезет вас с Амалой домой. — Ты знал, что она здесь? — спросила младшая Кхан, поднимая брови. — Знал. Риши Дубей не стал ничего говорить, тем самым дав понять, что диалог окончен. Он попрощался, напомнив о желании скорейшей встречи между ними и вежливо откланялся, передав в руки Шехара. Выглядел мужчина странно — его поникший взгляд и небольшой синяк в области скулы не давал Нилам покоя, пока они шли к машине. — Я бы не хотела спрашивать, что ты здесь делаешь, но выбора у меня нет, — уже в салоне раздался грозный голос Амалы Кхан. — Мы так переживали, когда не обнаружили тебя. Искали… Лицо младшей Кхан резко перекосило от нахлынувших эмоций, и хорошее настроение как рукой сняло. — Довольно, — шикнула она, выставляя ладонь вперед. — Мне искренне неприятно чувствовать себя лишней в твоей компании, когда ты можешь спокойно забыть о нашем с Кираном существовании и спокойно идти дальше по своим делам, — Нилам начала повышать голос. — Когда ты не делишься тем, что узнаешь и что касается всей нашей семьи в целом. Я чувствую себя не твоей сестрой, а кем-то совершенно чужим! — Нила… Поток негатива, скопившегося на сердце девушки в течение всего проведенного в Калькутте время, хотел выскочить из её уст, — Нилам не хотела ему мешать, потому что понимала, что дальше будет становиться только хуже. Она жаждала вернуть доверительные отношения с Малой, которых ей так не хватало. Но в силу появившихся событий, девушка понимала, что будет тяжело и придется выбирать между семьей и тем, что и кого она любит. — Я долго терпела. Когда ты собиралась мне рассказать о ваших теплых отношениях с Амритом? Или, быть может, о других происходящих с тобой вещах? — щеки обожгло нахлынувшими слёзами. — Если Киран пока проглатывает такое отношение в силу своего возраста, то я уже не могу. Я хочу, чтобы мы с тобой были семьей, — перед глазами все начало плыть. — Как раньше! — Я тоже этого хочу! Всхлипы Нилам тут же прекратились, когда Амала Кхан резко вскрикнула на всю машину, что Шехар дернулся от неожиданности. Своими глазами старшая Кхан бросала молнии в сестру, поджав губы. Она будто бы что-то обдумывала прежде, чем произнести следующие слова. — Солнышко мое, я не успела заметить, как быстро ты выросла, — Амала провела ладонью по мокрой от слез щеке. — Я делала это лишь ради того, чтобы защитить тебя. Мне страшно, — она склонила голову. — Боюсь потерять вас с Кираном, как потеряла маму. — Именно поэтому нам всем нужно держаться вместе, Мала, — прошептала Нилам, бросив взгляд на спину водителя, и продолжила на английском. — Они хотят, чтобы мы были порознь. Так, нас проще уничтожить, — девушка вернула взор на поникшую сестру. — Больше никаких тайн друг от друга. — Прости меня. — И ты меня прости. В ту же секунду сестры Кхан слились в самых крепких объятиях, о которых так долго мечтала Нилам. Её нос щекотали локоны Малы, пока слезы ручьем катились с её щек. Девушке не хватало близости с сестрой все это время, и негласно обе пообещали это исправить, пока их враги наращивали мощь, думая, что находятся на шаг вперед девушек семьи Кхан.

***

— Я всех поднял на уши, когда вы вчера вечером не вернулись домой, — воскликнул Киран, обнимая двух сестер, вошедших в гостиную. — Думал, что они вас убили… Когда девушки вернулись домой после утреннего пробуждения в резиденции, первым, что их ждало по приезде — разгневанный взгляд Киллиана Лайтвуда и обеспокоенные — миссис и мистера Чаухан с младшим братом. Вчетвером они выглядели так, будто бы не смыкали этой ночью глаз, дожидаясь пропавших девушек. К общему счастью, сестры Кхан вернулись целыми и невредимыми, держась за руки и преобладая в хорошем настроении, общаясь друг с другом на отрешенные темы. — Если не работа, то сестры Кхан станут первыми, что загонят меня гроб, — поначалу атташе был крайне раздосадован, но не смог сдержать радости от возвращения девушек и бросился поочередно их обнимать. — И даже тебя я счастлив видеть, маленькое чудовище. Убежишь от нас ещё раз, то лично тебя найду и придушу. — Побереги силы и нервы, — рассмеялась Нилам. Ей было в новинку такое отношение Киллиана Лайтвуда к своей персоне, но возникать или интересоваться его сменой не было желания — девушка была искренне рада его видеть и понимала переживания мужчины, для которого они с Амалой стали друзьями, хоть с последней девушкой их отношения и были крепче, но с младшей Кхан тоже повидали и пережили немало. — Ох, милые мои, я пыталась их убедить, что волноваться совсем не о чем, — выдохнула Приянка, качнув головой. — Но они меня и слушать не желали. — У нас были… — Амала с улыбкой посмотрела на Нилам. — Некоторые дела. — Я требую подробностей, — атташе скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на старшую Кхан. — Давай обсудим это завтра. Я очень устала. — Киллиан, предлагаю оставить девушек в покое, — Киран выступил вперед, загородив сестер. — Не думаю, что они не ночевали дома по своему желанию. «Общее горе сплочило их», подумала Нилам и усмехнулась, заметив, что военный атташе действительно отступил. Для девушки было крайне удивительным, что Киллиан действительно изменился за одну ночь и стал слушать не только себя, вспоминая, что вокруг него самого тоже находятся люди. От этого понимания ей хотелось только радоваться — теперь общение с мужчиной, если оно и случится, не будет обещать негативных последствий в виде криков и обид. — Я позвоню тебе, — Киллиан вновь оглянул девушек. — Искренне рад, что вы вдвоем целы. — Идите отдыхайте, девочки, — с нежностью произнесла миссис Чаухан. — Ваши кровати давно расстелены. После прощания с Киллианом все разошлись по своим комнатам. Нилам уже лежала в постели, пытаясь заснуть. Ворох мыслей не давал ей примкнуть к царству сновидений и насладиться долгожданным отдыхом, которого так жаждал ее опустошенный организм. Она думала о Вимале и своей матери, об Амале и Киране, которых любила сильнее, чем кого-либо, и после этого вернулась к думам о Риши Дубее. На её лице появилась улыбка, когда девушка вспомнила об утренних приключениях в резиденции. Что он имел ввиду, когда говорил о планах своего отца на будущее? Почему его это огорчило? Как скоро эти планы осуществятся? Мысли не покидали голову Нилам. Она села на край кровати, опустив босые ступни на мягкий ковер, и посмотрела на огромный балкон. Ночное небо, усыпанное звездами, стало таким привычным за последние пару месяцев, но девушка продолжала дивиться его красоте каждую ночь. Сердце замирало, когда младшая Кхан смотрела на блестящее покрывало, укутывающее Калькутту своей безмятежностью, и молилась о здравии своей семьи и о лучшем будущем и счастье для себя самой. Ей хотелось, чтобы бесконечная смута, поселенная в её душе с момента приезда в Индию, наконец закончилась, и наступили мир и покой, о которых она усиленно мечтала. В глубине души Нилам искренне верила в то, что может найти свое счастье здесь, на родине предков, не возвращаясь в Лондон. Что её там ждало? Прежняя жизнь? Из радостей в ней был лишь их скудный магазинчик, немногочисленные друзья, позабывшие о ней, как только девушка перестала им писать. Здесь же она ощущала себя легко, будто бы это место было её родным домом, в котором она жила всю жизнь. «Было бы здорово остаться в Калькутте», — подумала она. Зарывшись в одеяло, Нилам закрыла глаза, погружаясь в царство сновидений. Этой ночью её не беспокоили кошмары — только счастье и любовь, которыми было переполнено ее сердце.