the language of love: bittersweet memories

Кажется, чтобы выспаться, Сетбёль нужно было удариться головой. Так крепко она уже давно не спала. Приятный аромат кондиционера для белья нежно щекочет нос вместе с солнечным зайчиком. Бёль открывает один глаз, понимая, что вчерашнее приключение с больницей и ночным разговором с Джисоном на его же кухне — это не последствия травмы. Вид из окна на реку Хан, конечно, поражает не меньше, чем сам факт присутствия Сетбёль в квартире Хан Джисона из Стрей Кидс. Босыми ногами она ступает на тёплый пол с подогревом, подходя к панорамному окну, борясь с желанием взять с прикроватной тумбочки мобильник и сфоткать эту красоту. Это было бы совсем стрёмно — Бёль ведь не на смотровой площадке на башне Намсан, куда, кстати, она сегодня, видимо, и не попадёт. Как бы ни было обидно, но Сетбёль всё же берёт телефон, присаживаясь на кровать и открывая переписку с Сухо. Несколько секунд обдумывает то, что собирается написать, и набирает текст поздравления с их пятой годовщиной. На часах десять утра, а это значит, что Сухо с большей долей вероятности ещё спит. Её смена начнётся с пяти вечера, поэтому можно не торопиться. Но стеснять Джисона больше не хочется, поэтому Бёль бросает мобильник в складки одеяла и встаёт, направляясь в общую комнату, чтобы найти Хана и сказать, что она скоро уйдёт. В квартире тишина. Всё точно так же, как и этой ночью. Но теперь солнечный свет заливает всё пространство, делая его белые потолки визуально ещё выше. Бёль заглядывает в гостиную, но там никого — на кухне тоже пусто. В комнату самого Джисона Бёль не решается постучать. Подходит к холодильнику, желая взять бутылку воды, как глаз цепляется за лист бумаги, что лежит посреди обеденного стола на том месте, где Сетбёль вчера сидела. Вычерченное в несколько слоёв имя привлекает внимание мгновенно, и Бёль берёт лист в руки: «Сетбёль, я ушёл на репетицию. Вернусь часа в четыре. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Бери всё, что понадобится, включая еду в холодильнике. Отдохни. Надеюсь, что тебе дали отгул на сегодня». В самом низу написан номер телефона, по-видимому, Джисона и смайлик. Звонить ему она, конечно, не собирается. Но такая неожиданная забота вызывает непроизвольную улыбку на её лице. Попив воды и вернувшись обратно в спальню, Бёль проверяет мобильник. Всё ещё ни одного сообщения от Сухо — это злит. Но она даст ему ещё шанс реабилитироваться. Может, он уже в дороге, поэтому не отвечает. Из приятного — сообщение от Чонхо, где он спрашивает, как Бёль себя чувствует, и говорит, что договорился с начальством и она может не выходить сегодня на работу с сохранением заработной платы. Что же, может, это знак, что стоит действительно отдохнуть? Сетбёль ещё никогда не получала такого удовольствия от принятия душа. Может, счастье за деньги не купишь, но шикарную ванную комнату — вполне. И пока она промакивает влажные волосы полотенцем, её осеняет, как можно отблагодарить Джисона за помощь. Судя по количеству полуфабрикатов в его холодильнике, Хан не очень-то заморачивается с готовкой. Бёль не сложно приготовить что-то перед своим уходом, чтобы оставить ему приятный сюрприз. Всё же он её действительно выручил, хоть и не должен был этого делать. Поэтому, снова одевшись после душа в мужские футболку и шорты, она отправляется в кухню. Кажется, Сетбёль слегка погорячилась, когда решила устроить тут мишленовский ресторан. Из продуктов, пригодных для готовки, у Джисона дома только запечатанная пачка риса, салатные листья и целый шкаф рамёнов — он вообще что-то нормальное ест? Бёль, конечно, знает, что айдолы частенько сидят на диете, но не на голодовке ведь. Голосовой помощник включает последний плейлист, который был воспроизведён ранее. И Бёль удивляется тому, какие у них с Джисоном схожие музыкальные вкусы. Пошарив ещё в шкафах, ей удаётся найти пачку листов нори, а в холодильнике есть запечатанные упаковки нескольких готовых панчханов. Овощи для салата уже подвявшие, но есть можно. Одинокое куриное яйцо тоже извлекается из ячейки и теперь неспешно крутится на столешнице — сырое, очень хорошо. Набор скудный, но кимбап скрутить вполне можно. Бёль бы могла заказать доставку продуктов, но адреса она не знает, да и мало ли, вдруг Джисон опасается доставок. Что ж, кимбап лучше, чем ничего. Сетбёль просит голосового помощника сделать музыку погромче и приступает к приготовлению. Рисоваркой явно давненько никто не пользовался — возможно, даже с покупки. И Бёль безжалостно порочит кухонную технику её первостепенной функцией — готовкой. В интерьер она, конечно, просто потрясающе вписывается, но зачем было покупать, если ни разу никто её так и не включил? На сковородке шкварчит тонкий омлет, который потом будет нарезан на полосочки. Стук ножа о каменную дощечку будто превращает это помещение в настоящую кухню. Качая бёдрами в такт очередной песне, Бёль закидывает в рот палочку морковки и оборачивается, вздрагивая от неожиданности: — Боже, я чуть не умерла! — вскрикивает она, прижимая руку к груди, откуда вот-вот выскочит сердце. — Прости, я думал, что ты слышала, как я пришёл, — усмехается Джисон, отстраняясь от косяка. Как долго он там стоял? Бёль понятия не имеет, ведь из-за музыки не услышала, как хлопнула входная дверь. Теперь Сетбёль и вовсе её выключает. — Ты разве не в четыре собирался вернуться? — интересуется она, дожёвывая остатки морковки. — У Криса появились срочные дела, без него мы не репетируем, — пожимает плечами он, подходя ближе и заглядывая за плечо Сетбёль. — Ты чего тут удумала? — Хотела приготовить тебе ужин — в знак благодарности за помощь. Но из еды у тебя мало что есть. Пробую сделать кимбап, — она поворачивается к столешнице, наблюдая, как Джисон ворует с разделочной доски палочку огурца. — Может, просто закажем готовую еду? — причмокивает он, опираясь рукой о столешницу. Отчего-то от его игривого взгляда Бёль становится неловко. А Джисон как будто специально продолжает улыбаться одними лишь глазами, на этот раз подцепляя палочку морковки. Уже готовится откусить кусочек, как Бёль перехватывает его руку, выхватывая овощ: — С едой в этой квартире — напряжёнка. Не воруй ингредиенты, — угрожает ему пальцем и деловито возвращает кусочек обратно. Снимает готовый омлет с плиты и пытается вспомнить, что же собиралась сделать. …кажется, Хан выбил её из колеи. — То есть, мне тебя не остановить? — он подвигает руку чуть в сторону, преграждая Сетбёль доступ к миске с рисом и уже подготовленному листу нори. — Нет, — она уверенно смотрит в ответ, вскидывая подбородок. — Ты либо помогай, либо не мешай. Джисон секунду молчит, будто обдумывает её условия, не прерывая зрительный контакт. А затем резко поворачивается к столу, закатывая рукава клетчатой рубашки до локтей. — Так, что я могу сделать? — уверенно изъявляет желание помочь. — Бери нори, заворачивай кимбап, а я пока омлет нарежу, — кивает на открытую упаковку Сетбёль, уже шинкуя последний ингредиент. — Только руки помой сначала. — Да, шеф, — салютует Джисон, отходя к раковине и демонстративно натирая руки моющим средством для посуды, а Бёль закатывает глаза, фокусируясь на готовке. Закончив со своими омовениями, Джисон промакивает руки бумажным полотенцем и встаёт рядом с Сетбёль, вытаскивая лист нори из общей пачки. Бёль косится на него, не отрываясь от своего занятия, а Хан невозмутимо пытается распределить рис по листу, который даже не положил на специальный коврик. Может, талантливые люди талантливы не во всём? — Смажь руки кунжутным маслом, — не выдерживает Бёль. — Я не нашла у тебя перчаток. Без них рис очень липкий. — А сразу сказать нельзя было? — дуется Хан, не без труда счищая с пальцев липкую субстанцию. — Ну это, вроде, элементарные вещи. — Кому как, — бубнит Джисон, споласкивая руки. На этот раз смачивает их маслом, а Бёль тем временем уже самостоятельно подкладывает второй коврик под лист нори, поверх которого лежит комок риса. Джисон кивает, безмолвно благодаря её за помощь, и голосом включает музыку, делая её в три раза тише. Видно, как он старается, ровненько распределяя рис по водорослям. Аккуратно выкладывает в ряд овощи, явно подсмотрев у Сетбёль, и всё так же — с напускным знанием эксперта — начинает сворачивать кимбап. — Да чтоб тебя, — ругается под нос он, когда рулетик в очередной раз распадается. — Нужна помощь? — Бёль уже закончила со своей половиной, наблюдая за мучениями Хана. — Я же всё правильно делаю, в чём проблема? — он в очередной раз пытается закрутить лист нори в трубочку, но в очередной раз из него вываливается начинка. Джисон не собирается сдаваться, но если он прямо сейчас не остановится, то есть они будут рисовый салат и, скорее всего, с пола. — Эй-эй, — Бёль не выдерживает, накрывая его руки своими, тем самым вынуждая остановиться. — Вот, смотри. Она спокойно собирает развалившуюся начинку обратно, а затем возвращает руки на джисоновы, помогая скрутить ровный рулетик. Совсем не обращает внимания, как Хан сейчас смотрит на её умиротворённое лицо, чувствуя прикосновения холодных пальцев. И с его губ даже срывается безмолвный вздох, когда Бёль отстраняется от него, оставляя за собой лишь лёгкую вуаль, что ощущается ещё какое-то время, предательски не желая рассеиваться. — Ну вот, другое дело, — Сетбёль любуется проделанной работой. — Что? У меня что-то на лице? — поднимает на Джисона взгляд и теряется, глядя, как он сейчас смотрит на неё. Дотрагивается тыльной стороной кисти до своей щеки, желая смахнуть рисинку или кусочек морковки, который мог прилипнуть к лицу, но Хан усмехается, качая головой: — Нет, всё хорошо, — его кудрявая платиновая чёлка пружинит, как змейки серпантина. — Разрежешь сама, чтобы я не испортил? — Конечно, — спохватывается Сетбёль, оставляя лицо в покое и хватая ножик, будто она не кимбап резать собирается, а закалывать свинью. — Поставишь чай? — Когда ты так держишь холодное оружие, разве я могу сказать «нет»? — он осторожно отстраняет от себя лезвие указательным пальцем, и Бёль провожает его взглядом, будто контролируя.

***

— Никак не могу поверить, что ты облетел уже почти весь мир, но ни разу не включал свою духовку, — бубнит Сетбёль, жуя приготовленный в четыре руки кимбап. — Готовься удивляться ещё больше, потому что внутри неё всё ещё пенопласт, — Джисон оборачивается на кухонный гарнитур, тыча в сторону духовки палочками для еды. — Какой кошмар, — смеётся Бёль, подцепляя ещё один кусочек. — Было бы у тебя больше продуктов, я бы приготовила тебе что-то поприличнее и с запасом. От твоих полуфабрикатов аж больно становится. — Да нормальные полуфабрикаты, — хмурится Джисон. — Там такая лазанья, пальчики оближешь. — Ага, если пенопласт из духовки достанешь, — парирует Бёль, уплетая кимчи. Единственный полуфабрикат, который ещё ничего такой — бывает и хуже. С домашним кимчи ничто не сравнится. — Такая умная? Доболтаешься, что я сейчас продукты закажу, и будешь кашеварить, — теперь он тычет палочками в Сетбёль. — Напугал кота сосиской, — она даже взгляда на него не поднимает. — Я кулинарный колледж закончила. — Серьёзно? — искренне удивляется Хан. — Ага. Или ты думал, что я всю жизнь мечтала работать барменом? — она тянется к чашке остывшего чая, делая несколько глотков. — А о чём ты мечтала? — Джисон откладывает палочки, сцепляя кисти в замок у лица, будто сейчас их ждёт серьёзный разговор. — Я? — сглатывает она. — Хотела свой ресторан, — усмехается и видит, что на лице Джисона тоже мелькает улыбка. — Понимаю, что глупо, — как будто оправдывается Бёль. — Нет, почему же? Круто, когда есть мечта. «Была», — хочется исправить его, но Бёль лишь заедает вставшее поперёк горла слово очередным кусочком кимбапа. С приличным университетом не сложилось, как и с мечтой о ресторане. Только и остаётся, что радовать Сухо кулинарными изысками. Но он предпочитает заказывать тайскую еду, а когда дома, то говорит, что поел с парнями. Короче, Бёль уже давно не готовила для кого-то с таким удовольствием, как сегодня для Джисона. Она почти готова согласиться на его угрозу заказать доставку продуктов. Готовка для неё, как психотерапия, только бесплатно и без лишних слёз. Телефон вибрирует, и Бёль нетерпеливо поднимает его, в надежде увидеть там сообщение от Сухо с новостью, что он уже едет обратно и скоро будет дома. Но вместо этого — в ответ на её длинное сообщение со словами о любви — получает сухое: «Я тоже тебя люблю». Да уж, от этого набора букв хочется смочить горло, что Сетбёль и делает, залпом допивая чай, не отрывая взгляда от телефона. Ждёт, вдруг Сухо соизволит ещё что-то написать. Но он уже даже не онлайн — прекрасно, значит на этом точно всё. — Какие-то проблемы? — интересуется Джисон, и Бёль тут же откладывает мобильник, больше не желая зацикливаться на этом. — А какая у тебя мечта? — оставляет его вопрос без ответа. — У меня? — явно удивляется он и задумывается, утыкаясь носом в сцепленные ладони. — Как будто, никакой. У меня есть всё, о чём я мечтал. Желать что-то ещё будет не честно. Интересно, Бёль когда-то сможет точно так же ответить на подобный вопрос? Ощущение, что ей всегда будет чего-то недоставать: средств, возможностей, любви. Звучит пессимистично, но это правда. Она даже не может волосы уже несколько месяцев подкрасить — корни совсем отросли, но такое ощущение, что они уже часть её образа. Если закалывать их крабом на затылке, то не особо бросается в глаза. — А если не из глобального? Просто что-то? Есть что-то? — не унимается она. — Ты Санта Клаус? — ломает бровь Джисон. — Потому что одно желание ты уже исполнила, — видит непонимание с её стороны и поясняет: — Поесть домашней еды. Сто лет не ел чего-то, приготовленного дома. А ты? — В парк Намсан хочу, — грустно произносит она, запихивая в рот предпоследний кусочек кимбапа. — И на канатной дороге прокатиться, — буравит взглядом опустевшую тарелку и подталкивает Джисону последний кусочек. — Это тебе, попки я сама все съела. Самый красивый остался. Джисон опускает взгляд на тарелку, но палочки не трогает. Он и не заметил, что Сетбёль съела все кривые развалившиеся кусочки кимбапа — сам он брал первые попавшиеся. Теперь разглядывает идеальный срез: рисинка к рисинке, ломтик к ломтику. — Доедай, — Джисон резко встаёт из-за стола, чем вызывает у Бёль непонимание. — Ты куда? — оборачивается она, глядя, как он выходит из кухни. — Пойду в душ, — Хан заглядывает обратно через дверной проём. — Ты доедай и одевайся. — Выгоняешь? — вскидывает брови Сетбёль, как будто почти уверена, что её предположение — правда. — Нет, собираюсь исполнить твою мечту, — обыденно отвечает он. — Проспонсируешь ресторан? — усмехается она. — Отвезу на Намсан, — закатывает глаза он. — Доедай и собирайся. Его кудрявая макушка исчезает, оставляя Сетбёль в растерянных чувствах медленно дожёвывать идеальный кимбап.

***

— Ты наверное хочешь, чтобы я была обязана тебе по гроб жизни? — усмехается Сетбёль, но из-за чёрной маски на её лице Джисону видно только её кофейные с зелёными вкрапинками глаза. Их очередь к кабинке на канатную дорогу почти подошла. Сумерки уже опустились на Сеул, но с вершины горы ещё видно апельсиновую корку закатного солнца. Огни города освещают улицы, а на востоке неприлично ярко поблёскивают первые звёзды. Бёль и Джисон несколько часов гуляли по парку, поднимаясь всё выше и выше. Ели корн-доги на лавочке в тени деревьев, листва на которых уже совсем пожухла, искали фонтанчик, чтобы отмыть пальцы от липкой сладкой ваты. Давно Сетбёль так не выходила куда-то с кем-то — ни с Сухо, ни с друзьями. Рядом с Джисоном ей наконец удалось почувствовать желанное спокойствие: будто этот город наконец принял её. Разговаривать с Ханом очень легко. Он простой во всех смыслах, скромный, что, как кажется Сетбёль, для знаменитостей редкость, и очень забавный. Сложилось впечатление, что они с ним уже тысячу лет знакомы, а не виделись ещё больше. Поэтому пытаются за одну прогулку вывалить друг на друга все последние новости за двадцать лет — оба будто боятся что-то упустить. — Устала? — интересуется Джисон, когда дверь кабинки закрывается за ними. Он стягивает маску со своего лица, ведь сейчас безопасно, и Бёль делает то же самое. — Немного, — признаётся она. — Да и прохладно уже. Вчера из клуба она уезжала прямо в своей рабочей форме, поэтому теперь сидит в худи, которое ей любезно одолжил Джисон. Светло-коричневая кофта с капюшоном идеально вписалась в её образ: чёрные узкие джинсы, кеды и косуха на несколько размеров больше, чем следовало бы. Сетбёль попросила Чонхо подать ей куртку, ведь если они ехали в больницу, то это не значило, что можно теперь разгуливать без верхней одежды в преддверии зимы. — Давай, согреем тебя, — Джисон чуть подаётся вперёд и тянется руками к капюшону на спине Бёль, накидывая ей на голову. Они сидят друг напротив друга, чтобы кабинку не кренило. И Бёль чувствует, как Джисон прижимается своими коленями к её, запуская приятный разряд, что бежит по её бёдрам. — Я не буду одна так ходить, — она тоже тянется к капюшону его кофты, накидывая на его пепельную макушку. — Тебе идёт, не прибедняйся, — улыбается Хан. — Тебе тоже, но надо кое-что исправить, — и с невозмутимым лицом Сетбёль затягивает шнурки на капюшоне Джисона, что теперь из него торчит только его нос. — На космонавта похож, — хихикает она, завязывая аккуратный бантик. Отстраняется и уже собирается отвернуться, чтобы полюбоваться видом, ради которого они собственно и забрались на такую высоту, как Джисон ловко дёргает за шнурок, ослабляя узел и возвращая себе обзор. — А ну-ка, — опять тянется к ней, но Бёль успевает схватиться рукой за шнурки, что Джисон хватается не за них, а за её руку, дёргая на себя слишком резко, чтобы Сетбёль смогла оказать сопротивление. Его лицо невыносимо близко, а в нос ударяет не только чужая щека, но и приятный аромат древесного парфюма. Бёль следовало бы отстраниться. Но она почему-то сидит и смотрит Хану прямо в глаза, пока он осторожно целует её в губы, выбивая мысли из головы, а кислород из лёгких. Теперь мурашки бегут не только по бёдрам — фейерверки отражаются в глазах Джисона. Разве сегодня какой-то праздник? Тогда, кто устроил этот салют? Хан сам как будто теряется, словно это не входило в его планы. И теперь они оба не двигаются, словно ждут дальнейших действий друг от друга — у кого хватит смелости продолжить. …или остановиться первым. Джисон выигрывает или проигрывает? Потому что Бёль чувствует, как его губы нерешительно начинают сминать её собственные, что так и застыли в немом вопросе. — Хан, — бубнит она, и Джисон тут же отстраняется: — Прости, — он резко убирает от неё руки, будто током ударило. — Я не знаю, я случайно, — растерянно оправдывается он. — Я просто хотел из тебя тоже космонавта сделать. Бёль хочется посмеяться над этой неловкой сценой, но вкус его губ и пломбира в рожке, который они доели буквально перед посадкой в кабинку, въедается в рецепторы с бешеной скоростью. — У меня есть парень, — это тоже звучит как оправдание, а по лицу Хана даже кажется, будто он забыл об этом. — Я не собирался целовать тебя, давай… — он не успевает договорить: — …давай забудем? — заканчивает за него Бёль. — Это ведь просто случайность, верно? Ей и правда хочется верить, что это глупое недоразумение. Терять нового друга в первый же день — так только Чон Сетбёль может учудить. — Абсолютно! — поспешно кивает Джисон. — Ты классная, я не хочу, чтобы из-за этого мы чувствовали неловкость. Кабинку чуть встряхивает, и это помогает Бёль прийти немного в себя. — Значит, друзья? — неловко спрашивает она, боясь, что Хан Джисону из Стрей Кидс такая дружба и вовсе не нужна. — Друзья, — вопреки её опасениям, соглашается он, выставляя мизинец, на который Бёль смотрит усмешкой. — Тебе пять? — Давай, без этого договор не будет действительным, — кивает на свою руку Джисон, и Бёль, закатывая глаза, всё же сцепляет их мизинцы, получая в ответ: — Нарушивший обещание получит щелбан, — чем вызывает у Сетбёль глупейший смешок.