the language of love: bittersweet memories

Общаться с Даной оказалось весьма приятно. Даже нет — очень весело. Как выяснилось, она занимается фотографией и даже какое-то время этим зарабатывала. Бёль понимает это рвение к чему-то, что доставляет удовольствие. Раньше она могла все выходные проторчать на кухне, пробуя новые рецепты и экспериментируя. Бутылка за бутылкой уходят незаметно, и вот на столе уже красуются шесть пустых: седьмую Дана случайно пролила на клеёнчатую скатерть, а из восьмой сейчас разливает соджу по рюмкам. — Давай выпьем, чтобы наши мечты всегда сбывались, — язык заплетается, но Дана всё же заканчивает фразу, поднимая рюмки и протягивая одну Бёль. — А какая у тебя мечта? — веки предательски тяжелеют, но Сетбёль уверена, что глоточек соджу её взбодрит. …наивная. — Понравиться парню, — грустно вздыхает она. — Парню? — не может сдержать смешка Бёль. — Без обид, но ты мыслишь слишком мелко. Ладно, после такого ответа, Сетбёль готова забрать назад все свои мысли о том, что с Даной у них много общего. Кто вообще ставит парня главной целью в своей жизни? — Он не просто парень, — серьёзно произносит Дана. — Он идеален, понимаешь? Бёль участливо кивает как болванчик, будто и правда понимает. Но это действие происходит лишь на автомате. Сетбёль ни черта её не понимает. Просто слушает, как Дана распинается о положительных качествах своего идеала: о его ямочках на щеках, обворожительной улыбке и мягких волосах, в которые хочется зарыться пальцами. А вот на моменте волос Бёль уже не так категорична к глупой мечте Даны. Пока они ехали в машине с Джисоном, ей ужасно хотелось смахнуть с его лица кудрявую прядку, в которой запутался солнечный луч. Интересно, Хан сам выбрал такой образ или стилисты определяют, как парни будут выглядеть перед новым камбэком? Сетбёль отчего-то хочется, чтобы эти кудряшки остались с ним надолго. От слишком навязчивой и слишком внезапной мысли о Хан Джисоне, её щёки начинают пылать, будто Бёль их натёрла специями для кимчи. Но в ней сейчас слишком много алкоголя, чтобы остановить этот поток совершенно непристойных мыслей. — Вздрогнем! — слишком громко произносит Дана, выбивая Бёль из собственных мыслей и рюмку из её руки. Прохладная жидкость стекает по пальцам Сетбёль, и она, вместо того, чтобы взять салфетку, начинает облизывать их, будто это не соджу, а самый дорогой алкоголь — ни одна капля не должна пропасть. Они с Даной и так уже целую бутылку разлили. Но всё равно им две бесплатно достались. Только в таком состоянии Сетбёль уже очень сложно давать отчёт собственным поступкам. — Мне завтра рано вставать, — икает Дана, наполняя в очередной раз рюмки. — Ты далеко живёшь? — Бёль, конечно, доберётся до дома — Сухо приедет. А вот как Дана собирается плестись к себе — это загадка. — Каннам, — икает она. — Ого, — искренне удивляется Сетбёль. Разве на зарплату бармена можно снять жильё в Каннаме? Хотя, может, она живёт с родителями? Тогда зачем ей подработка? Но мало ли какие у богатых загоны. Что ж, Дане до дома добираться ближе, чем Сетбёль. — Тебе вызвать такси? — по лицу Даны видно, что её зрение уже с трудом фокусируется, но она всё же вбивает адрес в приложение Убера. — За мной приедут, — уверенно произносит Бёль, такими же непослушными руками выуживая мобильник. С пятью грамматическими ошибками печатает сообщение для Сухо, но отправить не успевает: Дана оступается, чуть не падая на пол, но Бёль подхватывает её под локоть. — Пошли, — всё так же придерживая младшую под руку, Бёль выводит её на свежий воздух, где Дана тут же прислонился лбом к фонарному столбу. Так и стоит, пока через несколько минут не подъезжает такси, в которое она с трудом, но садится практически без помощи Сетбёль. Только макушкой не вписывается в дверной проём, но утверждает, что всё нормально. — Напиши, как доберёшься, — просит Бёль, а в ответ получает лишь сдавленное «угу». Боже, хоть бы она в таком состоянии не заблевала таксисту салон. Всё же, хорошо, что Сетбёль с ней не поехала. А то убирать машину пришлось бы ей. И как только такси трогается с места, Бёль вспоминает, что собиралась написать Сухо. Но вместо кнопки «Отправить» сбоку от недописанного сообщения, она нажимает «Вызов» и ждёт несколько томительных гудков, пошатываясь на одном месте. — Да, — раздаётся на другом конце. — Алло, ты можешь приехать? — язык заплетается, а голова кружится, что Бёль приходится занять место Даны у столба. — Ты что, пьяна? — Сухо явно удивлён, хотя он уже не раз забирал её с корпоративов для персонала в клубе, ведь и такие случаются. Они называют это «тимбилдингом». — Да, — глупо хихикает Бёль. — Приедешь? — Чёрт, я не могу, у нас сейчас гонка начнётся, я сегодня с флагом. — Серьёзно? — теряется она. — Да, крошка, прости. Ты доберёшься сама на автобусе? — в его голосе слышится беспокойство, но это совсем не трогает Сетбёль. Скорее уж наоборот — задевает. Он сейчас серьёзно предлагает ей сесть в автобус пьяной и ехать сорок минут? Она ведь точно уснёт и проснётся в депо — в лучшем случае. В худшем — её ограбят, если найдут что забрать. Или ещё что похуже. — Но я еле на ногах стою, — растерянно бормочет она, гипнотизируя взглядом урну. — Крошка, это разве я тебя напоил? — Ты сейчас говоришь, что я сама виновата? — хмурится Сетбёль, боясь моргнуть, потому что иначе потеряет ориентацию в пространстве. — Я говорю, что тебе придётся добраться самостоятельно. Ты не сказала, что у вас сегодня опять бухалово на работе. — Я с подругой встретилась, — как будто оправдывается она. — С той самой, с которой вы до ночи тусили? — Нет, — Бёль поспешно мотает головой, будто Сухо сейчас её видит. И тут же хватается рукой за макушку, потому что урна вдруг куда-то потекла вместе с автобусной остановкой в нескольких метрах от Сетбёль. Или это Бёль сейчас растечётся по асфальту, если не сядет куда-то? — Она с работы. — О, похоже, ты обзавелась новыми друзьями, — как-то язвительно произносит он. — Может, они тогда тебя до дома и подбросят? Негодование начинает неприятно стягивать глотку, и Сетбёль не понимает, какие эмоции Сухо вкладывает в свои реплики. Он вроде и не злится, но и все его слова будто направлены на то, чтобы упрекнуть Бёль в чём-то. Это неприятно. Тем более, когда она действительно нуждается в его помощи. …она рассчитывала на него. — Ты сейчас поссориться хочешь? — Крошка, езжай домой. Мне надо идти, парни ждут, — отвечает он, и Бёль даже слова в ответ сказать не успевает, как Сухо сбрасывает звонок. — Козёл, — со всей желчью выплёвывает она глядя на пустой экран мобильника. — Друзья, говоришь, пусть отвезут, — злорадствует она, открывая список последних вызовов. — Думаешь, всем плевать на меня так же, как и тебе? — бубнит себе под нос и собирается набрать Чонхо, но палец соскальзывает и нажимает совершенно на другой контакт. И по телу разливается колючий стыд, когда в трубке раздаётся джисоново: — Алло, — он явно удивлён позднему звонку не меньше, чем Сухо. Но Сухо её парень, а Джисон — занятой айдол, в конце концов. — Сонни? — как будто для самой себя спрашивает она, на секунду отстраняя мобильник от лица и убеждаясь, что хотя бы слуховой аппарат её ещё не подводит. Потому что с координацией и речью явно проблемы. — Прости, Бога ради. Прости, — лепечет она. Делает глубокий вдох, пытаясь собраться с силами, ведь чувствует, что ещё немного и вместо слов из её рта вывалится каша, и продолжает: — Я хотела Чонхо-сонбэ позвонить. Мы с Даной выпили немножко, а Сухо отказался меня забирать, — буквы путаются, слова сливаются в общий поток, но она продолжает оправдываться, страшась, что Джисон сейчас разозлится на неё. — Погоди, ты где? — прерывает её Джисон, понимая, что Бёль уже пьяна в стельку. — На набережной, — отчеканивает она таким тоном, будто Хан и так уже должен был сам догадаться. — Можно конкретнее? Адрес знаешь? — строго спрашивает он, и Бёль растеряно оглядываясь по сторонам. — Тут палатка и карусели. — Так, а ещё конкретнее? — требует он, но Бёль и правда не знает, как ещё объяснить своё местонахождения. — Ладно, включи камеру, я сам посмотрю. — Но я плохо выгляжу, — дует губы Сетбёль, отковыривая старую краску с фонарного столба. — Да не на тебя, дурочка, на палатку и карусели, — смеётся Джисон, и лица Сетбёль тоже касается глупая улыбка. — А, — только и может ответить она, небрежно отлипая от мобильника и принимая входящее предложение, чтобы переключиться на видеозвонок. Автоматом открывается фронтальная камера, и Бёль практически роняет телефон от неожиданности, ойкая. Но с третьей попытки попадает на нужную кнопку, снимая теперь асфальт. — Так, а можешь покрутиться немного? Я только мусорку вижу, — просит Джисон, а Сетбёль будто ото сна просыпается — засмотрелась на его лицо в экране. Кажется, он только что вышел из душа: мокрые волосы зачёсаны пальцами назад, и Бёль опять только и может, что думать о его кудряшках. — Да, вот так. А справа что? — она поворачивает телефон, а в ответ получает: — Другое право. Глупая, чем она сейчас вообще занимается? Надо было найти фонтанчик с водой, умыться, чтобы немного прийти в себя, и поехать уже домой. Боже, ей на утро будет так стыдно перед Джисоном за этот телефонный разговор. Почему она вообще столько выпила? Дорвалась? Скорее ей просто хотелось поближе познакомиться с Даной, а беседа за рюмочкой соджу всегда идёт хорошо. …а их беседа прошла даже слишком хорошо. — Всё, никуда не уходи, я сейчас приеду, — Джисон отключает видеосвязь, но звонок не сбрасывает. — Куда? — не понимает Бёль, делая громкость максимальной, потому что не понимает, почему ей теперь так плохо его слышно. Додуматься поднести мобильник к уху для неё теперь непосильная задача, сравни квантовой физике. — За тобой, оставайся там! — просит он. — Чё? — икает Бёль, глядя на свой телефон так, будто в первый раз его видит, но Хан уже сбросил звонок.

***

Секунды превращаются в долгие минуты ожидания. Бёль покачивается из стороны в сторону, как флаг на мачте, цепляясь рукой о фонарный столб. Ей нравится, как огни ночного города сливаются в единые ручьи, будто хвосты комет. На каждую из них она хочет загадать желание, но в голову ничего не приходит, кроме сплошной банальщины: деньги, путешествия, любовь на всю жизнь, увидеть Париж и умереть. Да, пожалуй, именно это с ней и случится, если Чон Сетбёль потратит все деньги на путешествие в город любви. …может, когда-то, но не сегодня. Сегодня она останется в Сеуле. Она не знает, сколько ещё должна ждать Джисона. А вдруг, он передумал ехать? А она сейчас стоит тут как наивная дурочка. Проезжающие автомобили то и дело сигналят ей, но Бёль совершенно не обращает на них внимание. Наконец отрывается от столба и с непоколебимой уверенностью идёт к детской площадке, смачно спотыкаясь о бордюр. Плюхается руками в холодный песок, но тут же выпрямляется, отряхивая ладони друг о друга. С опаской оглядывается по сторонам, боясь, что кто-то стал свидетелем её позора, но вокруг никого, кроме парочки собачников, которые после очевидной переработки в офисе, наконец-то вывели своих питомцев погулять. У Сетбёль никогда не было собаки, но всегда хотелось. У Сухо аллергия на шерсть, но иногда Сетбёль кажется, что у него аллергия на жизнь. В последнее время у них всё не ладится. Может, из-за того, что Бёль стала реже приезжать на гонки? Надо будет это исправить. Но точно не в ближайшие дни. Она слишком обижена на него, чтобы как прежде поддерживать это бесполезное для их семейного бюджета хобби. Из всех каруселей Бёль выбирает ту, что крутится по кругу — даже со стороны на неё тошнотворно смотреть. Но ведь Бёль идёт на охоту за падающими звёздами, — а это как раз то, что надо. — Почему не села на лавочку? — посторонний голос выбивает её из транса, и Бёль отрывает внимание от звёздного неба. Недовольно прищуриваясь, опуская голову и впиваясь взглядом в мужской силуэт. — Отсюда лучше видно звёзды, — отвечает она, снова обращая лицо к небосводу. — Там ни одной не видно, — Джисон тоже поднимает голову, разглядывая чёрное полотно, накрывшее город. — Нет, вон летит одна, — Бёль вскидывает руку, тыча пальцем в мелкую точку, которую Джисон не без труда находит на бесконечной глади. — Бёль, это спутник, звёзды не летают, — усмехается он, снова переводя взгляд на Сетбёль. — Страусы тоже не летают, но их считают птицами, — многозначительно произносит она, будто это что-то действительно мудрое. — Чтение детской энциклопедии не прошло бесследно, — он подходит ближе к карусели, уверенным движением останавливая её сонное вращение. — А что делать, если рождённый летать не может взлететь? — такой по-настоящему детский вопрос от Сетбёль вгоняет Джисона в лёгкий ступор. — Как жить в мире, где птицы не летают, а звёзды не падают? Как в таком мире вообще мечтать? В уголках её глаз поблескивает солёная роса, а в груди Джисона страусы топчут опавшие звёзды. Он подходит ближе к Бёль, усаживаясь на корточки перед ней и придерживая штангу карусели, чтобы она никуда не укатилась и не ударила его по голове сильнее, чем эти пьяные бредни Чон Сетбёль. — У тебя что-то случилось? — с тревогой спрашивает он, заглядывая в её понурое лицо. Она больше не смотрит на небо, а осыпает мокрыми бриллиантами свои колени. — Я никому не нужна, — хлюпает носом Сетбёль, перебирая пальцами невидимые нитки. — Всем на меня плевать. — Не говори так, — Джисон едва касается пальцем непослушной пряди, прилипшей к влажной от слёз щеке. — Ты ведь бесценная, знаешь это? — Нет, — бубнит она, всё так же прожигая взглядом свои рваные коленки. …изнутри её тоже надорвали. — Так вот я тебе это говорю, — мягко произносит он, поглаживая её бархатную щёку. — Ты ведь звёздочка. — Тогда, почему я чувствую себя страусом? — Бёль, ты не страус, — Джисон едва сдерживает усмешку. Она молчит и он тоже. Она рвано дышит, а он как будто и вовсе перестал. Сидит перед ней, не зная, что хочет услышать. Наверное, слова о том, что Сетбёль попробует поверить в себя? Кажется, ей есть о чём переживать, раз она заливается слезами на детской площадке в час ночи. — Не хочу быть звездой, — внезапно произносит она, что Хан даже чуть вздрагивает от неожиданности. — Летать хочу, как спутники, — поднимает на него хрустальный взгляд, но слезы больше не льёт. — Ты покатаешь меня? Смотрит на него так, как будто он единственный в этом мире человек. Джисон просто не сможет сейчас отказать, чтобы она не попросила. От неё пахнет алкоголем, и Джисон будто уже и сам пьянеет немного. — Конечно, — улыбается он, поднимаясь на ноги. — Если будет быстро, то скажи. — Хочу очень быстро, — она устраивается поудобнее на сиденье, вытягивая ноги вперёд. — Давай, Сонни, до второй космической. — Боже, ты иногда меня пугаешь, — усмехается он, начиная раскручивать карусель и получая звонкое «быстрее». Скрип старого механизма рубит ночную тишину, перемешиваясь со смехом Чон Сетбёль, которая своей неподдельной радостью сейчас точно звёзды на небе зажжёт. …в груди Джисона вот уже вспыхнули парочка. — Быстрее, Сонни! — командует она, вскидывая руки вверх. — Я уже почти вижу звёзды, — хохочет Бёль, что лёгкие даже жжёт. — Я тоже вижу одну, — усмехается он, сильнее раскручивая карусель. Тонкие пальцы чертят невидимые борозды в ночном густом воздухе. Кожу покалывает, ведь Сетбёль почти час проторчала на улице. Потоки невидимой субстанции обволакивают её тело, будто она действительно окунулась в эфир — вышла на орбиту. — Сонни, стой! — а вот этот голос уже меньше походит на восторг, скорее паника. Джисон резко останавливает карусель, поднимая подошвами клубы пыли. И как только вторая космическая снижается до нулевой земной, спутник Чон Сетбёль срывается со своей орбиты, держа теперь курс не в космос, а к ближайшей мусорке. Кажется, она сейчас действительно побывала в стратосфере, раз её так плющит. Весь мультифрукт сегодняшних вкусов соджу нещадно вырывается наружу, а в глазах и правда взрываются звёзды — хоть и не такие желанные. Давно Сетбёль так херово от алкоголя не было. — Ты как? — с беспокойством спрашивает Хан, подходя ближе и протягивая полупустую пачку бумажных платочков. — Налеталась, — отвечает Бёль, и последний звук плавно перетекает в рвотный рефлекс. — Воды принести? — он и так за ней сейчас пойдет, сам не знает, зачем спрашивает. И вместе с удушливым «угу» из его руки исчезают салфетки. Бёль усаживается на ближайшую лавочку, вытирая мерзкие капли с лица, и виновато принимает холодную бутылку из рук Джисона, купленную в той самой палатке. — С кем пили? — интересуется он, вальяжно усаживаясь рядом. — С Даной, — отвечает она, на секунду отлипая от бутылки, и тут же присасывается обратно. — Вы подруги? — После сегодняшнего, кажется, да, — усмехается она, опустошая бутылку практически за раз. — Почему Сухо не позвонила? — Звонила, он на гонках, — недовольно шипит Бёль, разглядывая свои запылившиеся ботинки. — Надеюсь, он проиграет, — вздыхает Джисон, ничуть не стыдясь сказанного. — Он сегодня с флагом. Если бы гонял, вообще бы трубку не взял, — бубнит она, чувствуя, как после очищения желудка в её теле будто вдохнули «Японскую весну». — Я промолчу. — Молчи, а то я опять разрыдаюсь, — честно признается она. И так разочарована в Сухо, как никогда. Незачем слышать это ещё от кого-то. Боже, ему ведь и правда наплевать. Джисон примчался сразу же, хотя Бёль больше чем уверена, что он сегодня весь день провёл на репетициях и устал как чёрт. Она допивает залпом остатки воды, метко вышвыривая бутылку в мусорку. Но бутылка предательски ударяется дном к край ведра, отскакивая на несколько метров. — Чёрт, — выругивается Сетбёль, понимая, что даже не целилась. Ей полегче, но она всё ещё не трезвая. Дай Бог, к утру оклематься. Джисон молча встает с места, подбирает бутылку и уже с меньшей яростью выбрасывает её в урну, возвращаясь к Сетбёль. — Поехали, — протягивает ей руку, помогая встать на ноги. — Тебе пора возвращаться.