Танец

– Мисс Тесла...

      Возможно, ничего не выйдет; возможно, больше не будет никого, если он оступится.       Но еë улыбка...       Колено касается пола.

–...не хотите потанцевать?

      Эйнштейн проводит по клавишам пальцами, а в ладони Вельта ладошка Фредерики выглядит хрупкой. Сама она кажется хрупкой, хрустальной, сотканной из огней и снега, и Судье на миг становится боязно.

      Не переломит ли?..       Знание твердит уверенное «нет»; пальцы бережно сжимают рюши на чужом платье. Ладони замирают на тонкой талии, покуда еë руки оглаживают ткань рубашки на плечах; словно поправляют невидимые складки на выглаженных швах.

      И шаг медленный, вперëд, за музыкой; глухо каблуки стучат от нового поворота. Вельт ведëт – мягко, неспешно, вслушиваясь в игру подруги. Быть может, это последний раз, когда он слышит фортепиано?

      Последний раз, когда он видит свою подругу за ним; а ведь... Давно не играл сам.

      И ведь только сейчас он пригласил Фредерику на танец, руки прижимают девушку чуть ближе к себе.       Не остаëтся и дюйма между телами; грудью к груди.

« Иоахим...»

      Отголосок былого, звон стекла, о коем вспоминают немногие; разворот, поддержка, и в пояснице девичье тело выгибается дугой, зависнув в его руках.

      И снова ближе.       Ближе многих; раствориться бы в этом моменте – секундная эгоистичная мысль, которой позволяют мелькнуть.

      В конце концов, даже защитник человечества всë такой же человек, как бы не были уверены прочие. То, что наследие героя – его имя, его ответственность и ядро, – перешли к нему, тогда еще мальчишке Иоахиму, вырывая в мыслях траншеи осколками и тренировками, беспокойными снами и болью, никогда не переставало его делать человеком.

      Человеком, что, как и эти девушки, борется за этот жестокий прекрасный мир; любит его.

      Глухой шумный вздох Фредерики – слабая улыбка Вельта, подхватившего еë на руки и закружившего по залу; кулаки, стукнувшие не больно по плечу, лишь поднимают уголки губ выше.

      Не отпускать.

      Не желая отпускать кого-то настолько дорогого.       Кого-то, кто под градусом вновь может завалиться в его апартаменты, кто подобен вспышке звезды в своих эмоциях, оттеняя сдержанность и покой Янга и доктора Эйнштейн.

      Не желая возвращения в жестокую реальность; миг, что тормозит грядущее.

      Новый поворот, и туфли касаются вновь пола; и чужая голова устраивается на его груди. Теперь ритм чужого сердца и дыхания – не данные, полученные благодаря способностям Судьи; собственные чувства, и чужой такт вторит собственному под медленный вальс в полуночных сумерках огромных окон.

«Я бы хотел станцевать с вами ещë раз, мисс Тесла.»

      Целомудренный поцелуй касается чужого лба; алые глаза тут же вверх поднимает девушка, заалев, упираясь в такой тëплый и немного печальный взгляд.

      Под первые звëзды, пока снаружи цветут фиолетовые лилии;

ночным реквием.