Маленькая Ответственность

— А потом он начал дико смеяться, — говорит Нил, заканчивая довольно смешную историю. Он устало трет свою щетину, и в его голову наконец-то доходят мысли о том, что надо побриться. Всё-таки он не хочет, чтобы Эшли, когда проснулся, увидел его таким... Уставшим и похожим на бомжа. Вынув телефон из кармана и покрутив его, он убедился, что тот уже давно сдох. Нужно зарядить, пронеслось в голове Нила, но он тут же забыл об этом, когда убрал мобильник обратно в карман. Глаза еще раз посмотрели на сына, поняв, что тот спокойно лежит и даже не дает намека на пробуждение, выдохнул. Интересно, как там Эндрю?

***

Сегодня двадцать четвертое сентября. Шесть лет назад Эндрю с Нилом сидели в парке и терзали свое мороженое, а если быть точнее, то ел только Миньярд, ведь рыжий только ушел за ним. Каждый год с двадцать четвертого на двадцать пятое эти трое проводят вместе. Может, иногда сходят в парк, поедят мороженое. Может, сходят в парк аттракционов и наедятся гору фастфуда или еще что-то. Нил говорил с Эшем много о подступающем дне. Рассказывал, как мечтает провести этот день где-нибудь рядом с морем. Например, на каком-нибудь пляже среди воды и песка. Там, где летают чайки и темнокожие парни продают соленую вкусную кукурузу. Чем-то походило на Дубай, но не он, что-то более спокойное. Эшли же лишь мирно спал, даже не давая ответа. За грядущий месяц ничего почти не изменилось, конечно, если только не считать, что Эш начал очень редко дергать пальцами. Аарон сказал, что это хороший знак и в ближайшее время он должен открыть глаза. Нил был счастлив... Он смог встретиться с Эндрю только в начале сентября. И не как во сне и с прерыванием, а вживую и по-настоящему. Он выглядел таким... таким живым, что ли? Сразу вспомнилось прошлое, и приятное чувство расплылось где-то внутри него. Он тогда прорыдал, конечно, чем вызвал непонимание у Миньярда, но тот лишь отмахнулся, что соскучился. В общем, все у них отлично. Врачи сказали, что Эндрю выйдет четырнадцатого октября, и это на самом деле скоро. Сегодня Нил проснулся из-за хлопка двери. Микки пришел. Микки приходит почти каждый день. Несколько месяцев назад выяснилось, что Ичиро — отец парня. Поначалу Нил думал, что Морияма заберет его в свою крепкую охапку и будет держать как принцессу в заложниках, но Микки сам объяснил, что тот уехал обратно в свой загородный дом и вернется лишь тогда, когда проснется Эш. Парень выглядел немного помятым из-за смерти матери, его глаза всё время были красными, то ли от слез, то ли из-за недосыпа. Сначала Ичиро собирался забрать его с собой, ведь ребенку не стоит оставаться одному в такое время, но, убедив в этом своего родного отца, тот уехал. Микки часто оставался ночевать с Нилом, он прекрасно знал его историю, так как сам же и спрашивал, так что можно считать, что Микки сейчас уживается с ним, Кевином и близнецами. В основном он почти не бывает дома, всё время шляется где-то: может, на заброшки посидит или с друзьями в подвале соберутся, ну и в таком типе. Микки смотрит на заспанного Нила и уже хочет извиниться, что так резко зашел, как видит, как рука Эша немного шевелится. Его глаза округляются, а брови взлетают вверх. Ноги сами несутся к телу друга. Нил молниеносно втыкает в ту же картину и уже тянется за телефоном, как вспоминает, что тот сдох еще на прошлой неделе. Он падает с характерным стуком на пол, когда глаза Нила видят нечто долгожданное: Эш с ошарашенными от шока глазами смотрит в потолок и пытается научиться дышать. Его рука дергается к носу, и он тут же вырывает из носа трубку. Голова гудела, всё плыло, а от криков Нила и почему-то забежавшего вовремя Аарона и вовсе чуть не стошнило. Острая, но быстро сменяющаяся боль прошлась по руке. Кажется, врач что-то ему вколол, ведь в следующую секунду он опять погрузился в сон. Последнее, что он слышал, это крик недовольного Нила, который тут же заглох.

***

Проснулся Эш, когда на улице уже было темно. Он хотел что-то сказать, но в горле образовался огромный ком сухости. Рука нащупала что-то теплое, так что он ухватился за это посильнее. Нил молчал. Наверное, это второй раз за все эти месяца, когда он улыбнулся так искренне. — Я схожу за Аароном, — раздается взволнованный голос Микки, на что Нил кивает и возвращает свое внимание ребенку. Эш смотрит на него со всей строгостью, будто тот в чем-то провинился. Его рука отдергивается от ладони Нила и тут же прячется под одеяло. — Что-то не так, милый? — спрашивает Нил, видя, как странно на него смотрит Эш. Парень еще минуту разглядывает Нила, пока его глаза не округляются. Что-то прикинув в голове, он пытается сказать, но горло обдает острой болью. Закашлявшись, он пытается не выплюнуть свои легкие. — Осторожно, — предупреждает взрослый. — Не торопись. — Получив слабый кивок, он встает, чтобы налить воды из кулера. Сейчас ему определенно нужно попить. — Где я? Пап? Почему мне страшно? — В коридоре можно было слышать, как увеличивались шаги, скорее всего, Аарон с Микки перешли на бег. Глаза быстро осмотрели палату, и медленно до него стало доходить. — Я в больнице, да? Что произошло? Пап? Я умираю? — Выведя Нила из потока мыслей, он попытался согнуть руку, но вот только катетер оказался слишком большим... — Боже, маленький мой, нет. Успокойся. — Эш схватил теплую руку Нила, будто она это все. Вдруг все исчезнет, что ему делать? В палату заходит запыхавшийся Аарон, который явно недоволен, что сегодня ему приходится бегать как угорелый. Он уже и не помнит, как легко мотался по полю. Сейчас даже дышать тяжело от быстрого шага. — Проснулся? Отлично, — Аарон украдкой поглядывает на Нила, словно проверяя его внутреннее состояние, а потом устало выдохнул. — Сегодня двадцать четвертое? — Получив кивок, он продолжил. — Магия какая-то. Как себя чувствуешь? — Как будто по мне проехались, — честно, отвечает Эш, пытаясь высмотреть сзади Аарона белоснежную макушку. Он игнорировал остальные предписания Аарона, и, кажется, тот его понял, так что лишь устало вздохнул, схватил Нила за локоть и повел прочь из палаты. Эшли хотел ухватиться за ладонь Нила, но Микки... Они должны поговорить. — Привет, — тихо говорит Эш. — Привет. — В комнате довольно тепло, так что Эшли старается выбраться из слоя одеяла. Микки ему помогает. — Ну как ты? — спокойно говорит парень, садясь рядом на нагретое место. — Нормально вроде. Голова болит ужасно. Какое сегодня число хоть? — усмехается парень. По одежде Микки было ничего не понятно, вроде кофта и штаны, а кто знает? Может, за окном снег и сугробы. — Сегодня двадцать четвертое сентября. — Он видит его округлившиеся от удивления глаза, так что немного посмеивается. — Столько всего произошло, пока ты спал... Представляешь, я узнал, кто мой отец... — Реально? Ну и кто же? — Он немного приподнимается, и Мик помогает это сделать. Он смотрит в голубые, словно небо, глаза и чуть ли не тает. На щеках появляется слабый румянец. — Ичиро. — Ичиро? — Ичиро. — Пиздец, — произносит Эш. В комнате наступает тишина, которая длится недолго. Микки не может долго ждать, он и так наждался, целых два месяца! Сколько уже можно? Набравшись смелости, он тихо и аккуратно кладет свою голову ему на руку. Он боится, что тот его оттолкнет, но нет. Тот лишь поглаживает его по блондинистым волосам. — Прости. — М? За что? — не понял вопроса Микки. — За то, что водил тебя вокруг да около... Знаешь, мне кое-что снилось... — тихо говорит Эш. — Там мы с тобой вдвоем жили в квартире... У нас была маленькая собачка по имени Батон, которая очень любила дядю Кевина... — щеки Микки покраснели. — Я сейчас... Боже... Я сейчас правильно подумал, о чем ты говоришь? Ты...? — Мне нравится, как ты пахнешь, — без намеков говорит Эш, закрывая глаза. Микки ему что-то говорит, но тот тут же проваливается в сон, оставляя того наедине с мыслями.