Запретная страсть

Ночь тёмным пологом легла на величественные своды дома Рай, рычащие леопарды замершие статуями на фасаде всегда дарили умиротворение и спокойствие Камалу, они напоминали ему о возложенном на его плечи долге, родителях и семье, о маленькой сестре Амрите, так рано ставшей сиротой, и о её подруге с такой же трудной судьбой. Сейчас эти благородные животные вызывали лишь тревогу и смятение в душе господина Рай. Мысли о Деви не покидали его тяжелую голову. Молодой госпоже Шарма досталась нелегкая участь — быть отданной самому заклятому, самому злейшему врагу, что смеет ступать по их земле, мысля себя полноправным хозяином их судеб. Это злило Камала, изъедало его душу и не давало покоя. Он помнил её ещё совсем маленькой. Видел, пускай изредка, но видел, как она постепенно росла, менялась. И сегодня в горной резиденции он видел, как ясные янтарные глаза, в которых господин Рай так часто замечал смех, радость и озорство, наполнились гневом и негодованием. Камал не мог представить, что чувствовал Кайрас, уводя свою, обернувшуюся неистовым штормом, сестру. Перед её разъярённым лицом закрылись тяжелые металлические двери, но он мог поклясться, что ещё слышал её возмущенные крики, даже через толщу каменный стен. «Ненавижу!» И сейчас, поднимаясь по мраморным ступеням своего дома, Камал как будто вновь услышал протестующий голос нареченной невесты английского лорда и вздрогнул. Почему-то он боялся потерять расположение сестры давнего друга. Ещё недавно они сидели вместе и он, тяжко вздыхая, рассказывал ей, как же бывает сложно воспитывать младшую сестру, а сегодня всё безвозвратно изменилось. Он чуял, что все думы Деви будут заняты местью, в её голове будет зреть ядовитое зерно, питающиеся её собственными слезами. Ему не хотелось допустить, чтобы девушка в самом расцвете сил, загнулась в своей ненависти. Её нужно образумить, как бы горько это не звучало, но этот брак нужно заключить. Дюжина не забудет той жертвы, которая принесёт Деви для свободы их народа, их земли. Но она слишком юна, чтобы это понять... — Бедная Деви! — раздался девичий голос по правую руку от Камала, вытаскивая его из мрачных мыслей. Амрита поравнялась с братом. Даже недавняя ссора с госпожой Шарма не мешало молодой Рай сочувствовать своей близкой подруге. — Не знаю, что бы я делала на её месте... — Мне тоже жаль Деви, — задумчиво сказал Камал, повернув голову к своей сестре. Он мягко положил сильную руку на плечо девушки. — Я верю, она справиться, — на самом деле, господин Рай лишь надеялся на менее печальный исход, надеялся что юная и взбалмошная Шарма не наделает глупостей... — Да.., — печально протянула Амрита. — Я провожу тебя, — учтиво сказал Камал. Разговор не клеился с самого возвращения из горной резиденции. Поэтому и по коридору, уставленному вазами и расшитыми золотом коврами шли в неловкой тишине. Камал убрал руки за спину и старался посматривать на опечаленную сестру. Амрита же задумчиво мяла полы сари и изредка тяжко вздыхала. Наконец они дошли до покой молодой госпожи Рай. — Приятных снов, — по-доброму улыбнулся мужчина. Ему хотелось ободрить сестру, поэтому внутренней тревоги за судьбу дюжины и всей Индии старался не выдавать. — Спокойной ночи... Амрита сделала шаг к брату и мягко обняла его. Она часто так делала, желая найти в объятиях так не хватавшей ей порой уверенности. Камал же, горько усмехнувшись, чуть склонился над сестрой и погладил её по голове. После смерти родителей они остались одни и стали как никогда близки. Он заменил ей отца, наставника и лучшего друга. И он прекрасно это понимал, пытаясь дать юной Рай всё, чтобы она выросла прекрасной, умной девушкой и... Когда придёт час, Амрита смогла бы справиться с новыми испытаниями одна... Как бы не хотелось, но господин Рай знал, что он не вечен и скоро придёт день, как он оставит этот мир, надеясь на скорое перерождение. — Всё будет, Амрита... Всё будет, — аккуратно отстранился тот, по-отечески похлопывая сестру по плечу, — до завтра. — До завтра, - печально улыбнувшись, сказала девушка и скрылась за дверью. Лицо Камала тут же приобрело серьезность и строгость, которую он так старательно скрывал. Итоги прошедшего собрания не давали ему покоя, вгрызались в мысли и всегда заставляли его возвращаться к ним. Чаще всего перед его глазами появлялась Дивия, словно ставшая сосудом неистовой Кали, она кричала, злилась, проклинала, но что-то в этой ярости было не так, как будто этот гнев пытался что-то скрыть, утаить от чужих глаз... Всё больше вспоминая янтарные глаза, пытаясь заглянуть через ускользающее воспоминание в душу девушки, он сам не заметил, как ноги привели господина Рай в его просторную комнату главы дома. Это помещение полностью соответствовало его хозяину — удивительное сочетание роскоши и уюта. Спокойные зелёные тона в вперемешку с молочно-белым цветом вызывали какое-то умиротворение и спокойствие, а золотые узоры на стенах и вышивка всё же говорили, что это покои знатного индийского господина. Пол был покрыт мягкими коврами с затейливыми узорами, по юности Камал часто рассматривал каждый узор и каждый раз в его голове появлялся новый сюжет или образ. На стенах были развешаны красивые картины с изображением природы и традиционных индийских мотивов. Возле стены напротив окна стоял стол из тёмного дерева, забитый книгами, связанными в одну стопку письмами, картами, на которых красовались пометки и старые планы, где-то был пролит сургуч, а сам штамп укатился на пол. Остановившись возле деревянного приспособления, мужчина с тяжелым вздохом распустил волосы и лениво наклонился, поднимая его. С лёгким стуком, Камал аккуратно поставил штамп на тёмное дерево. Пройдя мимо стола, мужчина встал у большой кровати с роскошным балдахином, украшенным белым тюлем и золотыми кисточками. Мужчина медленно раздевался, снимал дорогое облачение, желал скинуть с себя тяжесть ткани, которая так давила на него весь день. Бросив одежду на пол, Камал в одном исподнем пошёл в отдельную часть комнаты, чтобы наспех умыться, тщетно надеясь, что чистая вода смоет ненужные мысли, которые не давали ему покоя, вода лишь больше заставила его задуматься. Но с тяжелой головой, с мыслями о дюжине, английском лорде и Деви он упал мягкую перину и погрузился в неспокойный сон, единственное место, где можно скрыться от самых страшных дум. Ему снилась молодая госпожа Шарма, облачённая в голубое самое прекрасное и дорогое сари, которое ему когда-либо приходилось видеть, её красивейшие волосы были заплетены в косу, в ней были такие украшения... Она танцевала, и движения её были чарующи, грациозны и манящие, Камал не смел противиться зову её жестов. Притянув её за легкую шелковую паллу, он прижал её к себе и почувствовал, как разгоряченное танцем дыхание обожгло его кожу. Деви бросилась ему на шею, завлекая в какой-то новый, ныне неведомый господину Рай танец. Её янтарные глаза неотрывно глядели ему в самую душу и ему хотелось утонуть в них, навсегда остаться там. Ведомый какой-то новой страстью, Камал наклонился к лицу девушки, медленно касаясь ладонью мягкой щеки юной госпожи. Её губы были хмельнее вина, горячее крови, реками льющейся на ритуалах, и нежнее всех губ, которые ему когда-либо приходилось целовать. Камал сам не заметил, как они уже лежали нагими на его перине, скрытые от чужих глаз балдахином. Её тело было таким нежным, красивым, а её изгибы сводили его сума. Он навис над Деви, не отнимая губ от её бархатной кожи, оставляя розовые следы на её теле. Камал поднял взгляд, чтобы ещё раз заглянуть в такие чарующие глаза госпожи Шарма, надеясь увидеть в них страсть... Но Дивия резко изменилась в лице... Губы, что нежно целовали его, исказились в злой усмешке, нагое тело облачилось бронёй в белое, чужеземное свадебное платье с полупрозрачной фатой. — Нет.., — как будто в бреду прошептал Камал. — Нет!.. — Ненавижу! — криком отпечатался в голове голос молодой госпожи Шарма. В холодной испарине и тяжело дыша Господин Рай распахнул глаза и не мог поверить в то, что снилась ему именно она.