The Holiday

К тому времени, когда на следующий день наступает время ужина, Гермиона доводит себя до истерики. Она проходит по всему дому, накладывая очищающие чары, зажигая свечи и печет пирог. Она на самом деле не уверена, почему у нее возникает желание что-либо испечь, но мысль о том, что у нее будет свежая выпечка, чтобы позже угостить ею Малфоя, вызывает у нее улыбку. Ее разум весь день гоняет мысли, пытаясь разобраться в эмоциях, которые посещали ее в течение последних сорока восьми часов. Сначала она думала, что ее первоначальное влечение к Малфою было связано с количеством вина, выпитым в тот вечер. Она хорошо осведомлена о том факте, что алкоголь может ослабить ваши запреты, и то, что она находит своего детского врага привлекательным, можно отнести к категории таковых. Но у нее также не сложилось впечатления, что Малфой все еще остается тем мальчиком из школы. Из их двух коротких встреч она легко смогла понять, что он изменился, даже стал хорошим человеком. Его рычащий тон оставался аристократичным, но в то же время звучал по-доброму. Те несколько слов, которыми они обменялись за последние несколько дней, — гораздо больше, чем они когда-либо говорили друг другу раньше. Так вот, Гермиона не считает себя поверхностным человеком, но есть еще один важный момент, который следует учитывать, — его внешность. Мерлин, его внешность. По правде говоря, Гермиона всегда находила Малфоя привлекательным, по-своему сурово красивым. Но годы сотворили с ним чудеса, и его некогда долговязое телосложение преобразилось в гораздо более широкую фигуру. У нее практически потекли слюнки, когда она впервые увидела его. Его волосы — совершенно другое дело, легкий завиток, которым они теперь обладают, делает невозможным оторвать от него взгляд. В паре с очками Гермионе пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что он вообще был реален. Для Гермионы это странное чувство. Уже некоторое время она никем по-настоящему не интересовалась. Конечно, она встречалась с несколькими волшебниками, но ни один из них на самом деле не смог пробудить в ней интерес. Она не придирчива сама по себе, просто конкретна. Она хочет кого-то, кто заставит ее сердце трепетать, а дыхание сбиваться. Ей нужен кто-то, кто мог бы бросить ей вызов и не отставать от нее в интеллектуальном плане. После долгих размышлений и внутреннего смятения Гермиона пришла к простому выводу: Драко Малфой подходил ей по всем критериям. Достав пирог из духовки, она ставит его на режим мягкого подогрева, желая, чтобы он оставался свежим до позднего вечера. Следующей в ее списке дел, которые нужно сделать, к сожалению, является самая сложная и отнимающая много времени задача из всех — подготовить себя. Не то чтобы Гермиона предполагала, что этим вечером что-то произойдет, но она хочет быть готова на всякий случай. Что–то в том, как Малфой спросил, может ли он навестить ее еще раз — взгляд, которым он одарил ее, пока ждал ответа заставило ее поежиться. Хотя его присутствие заставляло ее чувствовать себя неуютно, это вовсе не ощущалось как что-то плохое. Это был тот вид дискомфорта, которым она наслаждается, даже жаждет. Это то, как она все больше осознает каждый дюйм своей фигуры, пока его глаза устремлены на нее, а воздух вокруг них становится горячим. Это волнующе — чувствовать себя так, решает она. Оценив различные совершенно несексуальные пижамы, которые она решила взять с собой, она разочарованно вздыхает и аппарирует к мадам Бувье. Элегантный магазин нижнего белья находится непосредственно слева от Magillard: Plumes et Tomes. Белый фасад с колоннами, украшен гирляндами розовых цветов, обвитыми вокруг окон, а манекены, одетые в последнюю коллекцию, выставлены на всеобщее обозрение. Гермиона никогда по-настоящему не испытывала потребности в покупке красивого нижнего белья, но она решила подойти к этому вечеру с мыслью, что что-то произойдет, как будто все решится по ее желанию. Ее мать всегда советовала ей «действовать так, словно исход наверняка будет в твою пользу, и тогда так и произойдет», что ж, именно это она и делает. Она слышала, как Лаванда и Джинни взволнованными голосами рассказывали об этом месте, объясняя ей волшебство, заложенное в самой ткани. Якобы знаменитой мадам Бувье каким-то образом удается заставить нижнее белье подстраиваться к телу ведьмы, облегая и смягчая каждый изгиб. Гермиона решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы наконец-то купить себе комплект. Что-то в том, что она оказалась в Париже, вдали от своей повседневной рутины, помогло ей обрести ту версию себя, о существовании которой она даже не подозревала. Не обремененная домашними обязанностями, со временем действительно расслабившись, Гермиона обнаруживает, что у нее появилось гораздо больше времени, чтобы подумать о том, чтобы сделать что-то только для себя. Она намерена в полной мере воспользоваться своим вновь обретенным беззаботным настроением. По какой-то причине Малфой появился именно в этот период, и Гермиона не может сказать, что она действительно против. Когда она заходит в магазин, светловолосая ведьма подходит к ней в знак приветствия. -Bonsoir, Madamoiselle, — улыбается она. — Bonsoir, — отвечает Гермиона, оглядывая магазин. Она начинает чувствовать себя немного неловко, ее прежняя уверенность, казалось бы, улетучивается в никуда. — Вы здесь для того, чтобы подобрать для себя что-то особенное? — спрашивает белокурая ведьма. — Да, — кивает Гермиона. — У вас есть представление о том, что вы ищете? Гермиона замирает, она на самом деле не учла тот факт, что будет несколько вариантов на выбор. Конечно же, осматриваясь вокруг, она замечает сотни вариаций: разные цвета, формы и количество ткани. Некоторые бюстье сделаны только из тонкого шелка и кружев, в то время как другие — из плотной ткани, похожей на резину. — Что-нибудь простое, но привлекательное? — спрашивает Гермиона. Ведьма кивает, призывая взмахом палочки три комплекта. Первый вариант — это нежный бледно-розовый шелковый комплект. Вырез в стиле ампир завязывается бантом из ленты чуть ниже груди. Гермиона решает примерить его, несмотря на то, что на самом деле это не совсем то, что она считала бы подходящим ей. Конечно же, когда атлас облегает ее кожу, она чувствует себя совершенно нелепо. Светло-розовый цвет и этот бантик заставляют ее чувствовать себя ребенком, а это последнее, что ей нужно. Белокурую ведьму не смущает разочарование Гермионы, и она быстро призывает второй вариант. Изумрудно-зеленый прозрачный кружевной комплект с подвязками сидит на Гермионе так идеально, что она даже не рассматривает следующий. — Этот, — улыбается она, разглядывая себя в зеркале. — Отличный выбор, мадам, — отвечает светловолосая ведьма, уже взмахивая палочкой, подтягивая ткань в одних местах и ослабляя в других. — Для заключительного шага вы должны сосредоточиться на человеке, который, как вы надеетесь, увидит вас в этом, — объясняет ведьма. Возможно, впервые в жизни в голове Гермионы царит пустота. Она чувствует себя глупо, представляя Малфоя, который не давал ей абсолютно никаких знаков, говорящих, что он хотя бы отдаленно заинтересован в ней в этом смысле. Но она заставляет свой разум снова сосредоточиться на нем, от этого на ее щеках начинает проступать нежный румянец. Гермиона с любопытством наблюдает за ведьмой, задаваясь вопросом, для чего, черт возьми, могут быть предназначены все эти разнообразные заклинания, которые она накладывает. Она предпочитает довериться процессу, а не приставать к ней с тысячью вопросов. Но она действительно хочет знать. Заплатив непомерную сумму галеонов, Гермиона снова аппарирует домой. Она приступает к подготовке, накладывая различные косметические чары на волосы в попытке придать ее локонам хоть какое-то подобие презентабельности. Она наносит ровно столько макияжа, чтобы чувствовать себя уверенной, но не настолько, чтобы выглядеть так, будто готовилась специально для встречи с ним. Она закатывает глаза, недовольная тем, как тщательно она продумывает эту запланированную встречу. Это кажется глупым — быть в таком волнении из-за чего-то столь простого, такого, казалось бы, несущественного. Вероятность того, что просьба Малфоя воспользоваться ее камином обусловлена именно ей самой, нежели чем-то другим, близится к нулю. Ради всего святого, она даже не знает, холост ли он. Она подумывает о том, чтобы связаться по камину с Тео, чтобы попытаться как бы невзначай упомянуть имя Малфоя в разговоре. Но она знает, что Тео сразу раскусил бы ее, а она не уверена, готова ли признаться в своем новообретенном увлечении. Она вздыхает, молча принимая тот факт, что ей придется участвовать в этой встрече, не имея абсолютно никаких предварительных знаний. Конечно, она знала его ребенком, но она хорошо осведомлена о том факте, что люди по мере взросления сильно меняются. Она понимает это лучше, чем, возможно, кто-либо другой, ее нынешнее «я» почти неузнаваемо по сравнению с тем, какой она была десять лет назад. Решив, что в доме ни пятнышка, и что она в буквально больше ничего не может сделать, чтобы подготовиться к этой встрече, Гермиона плюхается обратно на диван с еще одной бутылкой вина.

***

Косой переулок, Лондон С тех пор как Гарри покинул квартиру всего каких-нибудь двадцать четыре часа назад, Тео находился в состоянии близкому к нервному срыву. Как он раньше не слышал, что Поттер интересуется парнями? Он предполагает, что это, скорее всего, тщательно скрывалось, учитывая его статус знаменитости и все такое, особенно если волшебник еще не полностью смирился с этим. Он, конечно, слышал, когда Поттер и Джиневра Уизли расстались, новость дошла до него в Париже через несколько часов после того, как этот разрыв стал достоянием общественности. Его глаза расширились, когда он увидел заголовок. ИЗБРАННЫЙ — С РАЗБИТЫМ СЕРДЦЕМ И ОСТАВЛЕННЫЙ. ДЖИНЕВРА УИЗЛИ БРОСАЕТ СПАСИТЕЛЯ ВОЛШЕБНОГО МИРА РАДИ ВЕДЬМЫ. Хорошо для нее, подумал он. Хотя Поттера жаль. — Кто бы мог подумать, что эта лодка все время раскачивалась в другую сторону, — сказал он себе, готовя утренний чай. Однако единственная проблема во всем этом заключается в том, что теперь Тео вынужден столкнуться с неприятной правдой, которой он избегал в течение многих лет. Видите ли, Теодор Нотт был слегка, скажем так, увлечен спасителем Волшебного мира, причем, уже довольно давно. Он может точно определить, когда это началось, вероятно, где-то на третьем курсе, если не раньше. Тогда он по-настоящему не понимал, почему нервничал, когда сидел рядом с волшебником в классе, или почему оживлялся, когда Драко упоминал его имя. Тогда он был слишком глуп, чтобы понять, что все эти чувства были явными признаками влюбленности, причем довольно странной. Почему из всех парней в Хогвартсе именно Тео должен был запасть на Гарри гребаного Поттера? Только когда он смирился с тем фактом, что на самом деле он действительно гей, он понял, в чем заключалась эта его одержимость. И было хорошо, и непохоже, что из этого когда-нибудь что-нибудь выйдет. Поттер настолько гетеросексуален, насколько это возможно, думал он. Но, когда он услышал «Ну, я встречаюсь с этим парнем уже несколько недель», то у него закружилась голова. Преисполненный решимости не испортить свое знакомство с волшебником, Тео изо всех сил использовал свое неотразимое обаяние. Вся эта ситуация казалась подарком от самой Цирцеи — волшебник, о котором он так долго мечтал в буквальном смысле переступил через его камин. Тео прекрасно осознает тот факт, что он обладает довольно удобной способностью флиртовать с кем ему заблагорассудится. Время от времени он даже пробовал это на нескольких ведьмах, просто чтобы посмотреть, способен ли он также ухлестывать за ними. Гермиона основательно отчитала его за такое поведение, особенно после того, как ее глава финансового отдела не переставала рассказывать о прелестном Теодоре Нотте. Но все эти прошлые попытки ухаживать за кем угодно теперь кажутся просто жалкой подготовкой к этому самому моменту. Конечно, к тому, когда Гарри Поттер увидел его голым на кухне. Они проговорили несколько часов за маленьким кухонным столом Гермионы. Поначалу ответы Гарри были осторожными, даже замкнутыми. Но как только он определил, что у Тео не было злого умысла, он начал раскрываться, улыбаясь, рассказывая истории об ужасных свиданиях, на которые он ходил с тех пор, как расстался с Джинни. Когда солнце начало клониться к закату, Тео достал бутылку дорогого вина с виноградников Забини и молча налил им по бокалу. Он продолжал внимательно слушать, как Гарри оживленно рассказывал о матче по квиддичу, который он посетил неделей ранее: «Паддлмир Юнайтед» против «Фалмутских Соколов», Тео, наконец, нашел прекрасную возможность небрежно вставить в разговор нужный кусочек информации. — О да, в прошлом месяце я встречался с одним из загонщиков из Паддлмир, — улыбнулся он. Гарри внезапно стал очень молчаливым. — Прямо таки встречался? — Да, Поттер, встречался, ну, знаешь, свидания и все такое, — ответил Тео с усмешкой. Глаза Гарри широко раскрываются, когда он впервые осознает, что волшебник, с которым он разговаривал больше шести часов, очень заинтересован в волшебниках. В попытке утешить сбитого с толку гриффиндорца, Тео начинает делиться своими собственными историями о свиданиях, всегда опуская ту часть, где он исчезал из жизни бедного парня, который не сделал ничего плохого. Дело не в том, что он пытается скрыть эту склонность от Гарри, он просто не хочет отпугивать его. Потому что, хоть это и ужасная привычка, Тео знает, что с Гарри такого не произойдет. Нет, Теодор Нотт точно уверен, что если волшебник с растрепанными волосами, сидящий напротив него, даст ему шанс, он точно не упустит его. В конце концов, они перебрались из кухни в маленькую гостиную Гермионы, устроившись на ее плюшевом зеленом диване. — Ты вообще-то видел «Реальную любовь?» — спросил Тео, призывая DVD из бесконечной стопки фильмов Гермионы. — Э-э, нет, я так не думаю, — ответил Гарри. — Хорошо, — улыбнулся Тео, взмахнув волшебной палочкой в сторону телевизора. Он вытащил один из множества разноцветных лоскутных пледов, сложенных на пуфике и аккуратно накинул на их ноги. Когда пошли титры, Тео вытер несколько слезинок со щеки и повернулся лицом к Гарри. — Мы должны еще раз это сделать, прежде чем я уеду, что думаешь? — спросил он. Его сердце учащенно колотилось, а ладони начали потеть. — Да, эм, ладно, — улыбнулся Гарри. Теперь Тео ругает себя за то, что не строит конкретных планов. Он чувствует себя идиотом, потому что сейчас они оба, скорее всего, ждут, когда другой сделает следующий шаг. Он раздумывает, не связаться ли с Гермионой, чтобы спросить какие вещи нравятся Гарри, но он не хочет беспокоить ведьму, и он знает, что она увидит его насквозь. Итак, Тео делает то, что сделал бы любой логичный волшебник, и сам отправляется в Министерство магии. После войны все предполагали, что знаменитый Гарри Поттер станет аврором, полным решимости бороться со злом до конца своих дней. Однако, как оказалось, Гарри больше никогда не хотел делать ничего подобного. Гермиона помогла ему смириться с тем фактом, что он большую часть своей жизни посвятил борьбе с темными волшебниками. Итак, вместо того чтобы стать аврором, Гарри с радостью поступил на работу в Департамент магических игр и спорта. Гарри любит свою работу, особенно тот аспект, который связан с бесплатными билетами на матчи по квиддичу. В другой жизни он хотел бы профессионально играть, но в этой Гарри вполне устраивает сидеть в своем просторном кабинете и планировать логистику к Чемпионату мира. Он находится в середине разговора с сотрудником болгарского министерства, когда раздается стук в дверь. Он вежливо извиняется, обещая связаться по камину с собеседником в новом году, прежде чем открыть. Его ассистентка Мелинда улыбается ему снизу вверх. Гарри чувствует себя ужасно виноватым, прекрасно осознавая привязанность к нему ясноглазой ведьмы. — Мистер Поттер, к вам пришел мужчина, — улыбается она. — О? — Он говорит, что его зовут Теодор Нотт. Глаза Гарри широко раскрываются, он не ожидал, что волшебник появится здесь. — Он также попросил меня отменить ваши встречи до конца дня, — добавляет она. — Теперь мы просто принимаем запросы от кого угодно, не так ли? — шутит Гарри. — Ну, он довольно красив, — вздыхает она. — Справедливо, — кивает Гарри. — Пусть заходит. Офис украшен рождественским декором. Из-за матча в честь Дня подарков, который проводится каждый год, большинство сотрудников отдела обычно работают вплоть до Сочельника, а после матча берут отпуск. Мелинда была полна решимости сделать офис уютным местом для всех работающих, и Гарри считает, что она проделала отличную работу. — Привет, Поттер, — приветствует его Тео, небрежно прислонившись к одной из кабинок и просматривая квиддичный журнал. — Нотт, — кивает Гарри. — Спасибо, Мелинда, было приятно с тобой познакомиться, — улыбается Тео, слегка наклоняясь, чтобы поцеловать тыльную сторону ее ладони. — Очень приятно, мистер Нотт, — хихикает она, и ее щеки краснеют. — Теперь я вижу, почему мой секретарь выполняет твои приказы, — ухмыляется Гарри. — Да, ну, должен же я как-то использовать эту дьявольски привлекательную внешность, не так ли? , — подмигивает Тео. — Так что же случилось такого важного, что тебе пришлось отменить все мои встречи до конца дня? — с любопытством спрашивает Гарри. — Это сюрприз, — улыбается Тео, беря Гарри за руку. Пара исчезает, аппарируя в Косой Переулок, Тео тащит Гарри за собой по заснеженным улицам. Гарри всегда любил это место в это время года, находя, что сверкающие огни и заснеженные крыши делают улицу еще более волшебной, чем обычно. Группа колядующих стоит снаружи «Дырявого котла», подпевая песне «God Rest Ye, Merry Hippogriffs». Тео начинает радостно подпевать, ухмыляясь, когда замечает, что щеки Гарри порозовели от смущения. — Пришли, — улыбается Тео, останавливаясь перед магазином «Вафли и блинчики мадам Савойи». — Пойдем, Поттер, пора устроить тебе настоящее свидание в этом заведении, — шепчет он, подталкивая Гарри внутрь.

***

Бурбонский Дворец, Париж Когда Гермиона слышит вежливый стук в свою дверь в четверть первого ночи, ее сердце замирает. Осушив три бокала вина, она, возможно, заснула на диване, а возможно, и нет. В ее защиту можно сказать, что это очень удобный диван. Она спешит в прихожую, на мгновение замедляясь, собираясь с духом прежде чем с неуверенной улыбкой открыть входную дверь. — Привет, — говорит она, приглашая волшебника войти. — Привет, — просто отвечает он, глядя на нее таким взглядом, от которого у Гермионы по коже пробегают мурашки, до того это острое ощущение. — Как прошел вечер? — спрашивает она. — В порядке, — отвечает он. — Эм? — Честно говоря, я с нетерпением ждал возможности уйти, — улыбается он. Гермиона старается не обнадеживать себя. Хотя это заявление могло означать, что он с нетерпением ждал прихода сюда, это также могло означать, что он просто плохо провел время. — Я испекла пирог, — выпаливает она, мысленно отчитывая себя за это. — Да? — Драко ухмыляется, вполне наслаждаясь тем, какой взволнованной выглядит ведьма. — Да, яблочный пирог, — добавляет она. — Я помню, ты был неравнодушен к ним еще в школе, — объясняет она. Драко пытается не допустить, чтобы на его лице появилось выражение удивления. С каких это пор Гермиона Грейнджер в курсе того, какой пирог он любит? — Прекрасно, спасибо, Грейнджер, — улыбается он. Гермиона молча ведет их на кухню, призывая пирог, две тарелки и столовые приборы для них двоих. — Итак, почему вы с Тео поменялись домами на каникулы? — спрашивает Драко, пытаясь завязать хоть какой-нибудь разговор. — Ну, на самом деле это была его идея. Мы и раньше шутили по этому поводу, но он прислал сову за день до своего приезда, так что у меня действительно не было особого выбора в этом вопросе, — смеется она. — Да, ну, Тео часто бывает спонтанным, не так ли? — Драко смеется, довольный, что у них есть общий друг, которого можно обсудить. Он знал, что пара сблизилась на восьмом курсе, курсе, когда Драко решил не посещать занятия. — А ты? Почему именно Париж? — спрашивает Гермиона. — Ну, вообще-то я не в Париже. Мой дом находится в Жьене, к югу отсюда, — отвечает он. — Ах да, Palais Malfoy — улыбается Гермиона, изображая свой лучший французский акцент. — Он самый, — смеется он. — После войны я не слишком стремился возвращаться в Мэнор, — добавляет. Гермиона кивает, она бы тоже не хотела возвращаться в Мэнор — не после всех этих ужасных событий, свидетелем которых стал Малфой. — Это был наш летний дом, — продолжает он. — Мне казалось правильным переехать туда, в место моих самых приятных воспоминаний. — Ну, я уверена, что он чудесен, — улыбается Гермиона, кладя на тарелку перед ним большой кусок пирога. — Я слышал, что теперь у тебя есть свой отдел в Министерстве, — добавляет Драко. — Да, хотя я больше являюсь лицом этого, чем руководителем, — отвечает она. — Но все в порядке, я счастлива знать, что Департамент вносит свой вклад, — улыбается она. — Вина? Паре требуется некоторое время, чтобы открыться друг другу. Гермионе кажется, что она впервые видит волшебника, сидящего напротив нее, потому что все в нем резко контрастирует с тем, к чему она привыкла в школе. Но после двух бокалов вина и еще по кусочку пирога, каждый из них достигает такого уровня комфорта, который позволяет вести настоящую беседу, а не просто обмениваться поверхностными любезностями. — Хочешь узнать секрет? — спрашивает Гермиона, ее слова слегка сливаются. — Конечно, — кивает Драко, наклоняясь ближе. — Я намеренно не сказала Гарри, что уеду, — улыбается она. — О? — Потому что, пойми, у него были чувства к Тео, кажется, с восьмого курса, -начинает она. — Стой, погоди — усмехается Драко. — Поттер, испытывал что-то к Тео? — Да, постарайся не отставать, — насмехается Гермиона. — Нет, Грейнджер, ты не понимаешь, — добавляет он. — Тео всегда был неравнодушен к Поттеру. — Эй, заткнись! — задыхается Гермиона. — Почему он никогда не говорил мне? Я бы устроила им свидание! Вот ублюдок. — Ты не хуже меня знаешь, что Тео боится собственных эмоций, — смеется Драко. — Гарри заходит ко мне по крайней мере два раза в неделю, у него есть доступ к моему камину, так что он просто появляется, — объясняет она с дьявольской ухмылкой. — О, это превосходно, — улыбается Драко, откидываясь на спинку стула. Тщательно обсудив своего общего друга, они переходят к другим своим одноклассникам. — Ты поддерживаешь связь с Пэнси? — осторожно спрашивает Гермиона, пытаясь оценить, действительно ли Драко расстался со слизеринской ведьмой. — Да, — улыбается Драко. — У нее все хорошо, она вышла замуж за Блейза вскоре после войны. Ей вполне нравится жить своей жизнью наследницы виноделен Забини. — Мне кажется, Тоскана вполне подходит Пэнси. — кивает Гермиона — А ты? Как поживает Полоумная Лавгуд? — спрашивает он. Гермиона приподнимает бровь, выражение ее лица демонстрирует недовольство по поводу использования этого прозвища Луны. — У Полумны все отлично. Я подозреваю, что они с Джинни скоро обручатся, — улыбается она. — Подожди, Луна — это та, ради кого Джинни бросила Поттера? — спрашивает Драко удивленно. Гермиона прикусывает язык, злясь на себя за то, что проговорилась об этом. Ради неприкосновенности личной жизни двух ведьм информация об их отношениях держалась в строжайшем секрете. — Да, но, пожалуйста, никому не говори, — просит она. — Не буду, обещаю, Грейнджер, — улыбается Драко. — А как поживает Дафна? — спрашивает она. — Она мне всегда нравилась. — У Даф все отлично, — улыбается Драко. Гермиона быстро замечает, что выражение его лица смягчается при упоминании ее имени. — Она уже некоторое время работает целительницей, живет на Лазурном побережье. — Все слизеринцы переехали за границу? — внезапно спрашивает Гермиона, понимая, что все до единого покинули английскую землю. — Нам было трудно двигаться дальше, не тогда, когда наши имена вызывали у всех такую реакцию. — кивнул Драко. Гермиона молчит в знак понимания. Честно говоря, она об этом не думала. Она всегда удивлялась, почему Тео был так непреклонен по поводу отъезда, он даже не получил метку. Но, с другой стороны, у его отца она была, и этого, похоже, было достаточно, чтобы общество причислило и его к Пожирателям Смерти. Это также относилось к Дафне, Пэнси и Блейзу. Еще хуже для Драко, который получил метку и в результате прошел через слушание в Визенгамоте. — А как насчет тебя? Чем ты занимался? — спрашивает она. Драко некоторое время молчит, размышляя о том, какую часть своей жизни он хочет разделить с ведьмой. — Вообще ничем особенным, Грейнджер, — смеется он. — Продолжал наследие Малфоев в области филантропии и лоббирования, не так ли? — шутит она, делая глоток своего пино гриджо. — Что-то в этом роде, — улыбается он. Гермионе так сильно хочется спросить, женат ли он или встречается с кем-нибудь, но на самом деле нет безопасного способа выведать это. — Тебе пора возвращаться домой? Не хочу тебя задерживать, — спрашивает она. Драко на мгновение задумывается. В обычный вечер он был бы рад вернуться в свою постель как можно скорее. Но что-то в наступающих праздниках и сияющей улыбке Грейнджер заставило его захотеть остаться вдали от дома впервые за долгое время. Он так давно не делал ничего для себя, и Дафна всегда говорила ему, что ему нужно почаще выбираться куда-нибудь и знакомиться с людьми. Поэтому, Драко решает, что это отличная возможность сделать что-то такое сейчас. — Нет, Грейнджер, я никуда не тороплюсь, а ты? — спрашивает он. — О, я? Нет, я собираюсь быть здесь в обозримом будущем, — начинает бормотать она. — Не хочешь сопроводить меня на небольшую вылазку? — спрашивает он.