Венские вафли

Сотни восторженных голосов слетались со всех концов площади и смешивались с рождественской песней, доносившейся из динамиков на столбах. Мелкие снежинки медленно опускались с неба, становились видимыми, попадая в свет фонарей, и были похожи на облака летающих в воздухе блесток. Гарри бесстыдно задирал голову и наблюдал за этим, будто бы впал в детство и его впервые привели на рождественскую ярмарку. Отчасти это было правдой — за несколько лет взрослой жизни он так ни разу и не добрался до лондонской ярмарки, всегда вспоминал об этом только после праздников, когда все уже сворачивалось. Но в этом году… Ему просто необходим был отпуск, желательно — подальше от дома, еще желательнее — в одиночку. В дни народных гуляний и мерцающих гирлянд путешествие становилось в разы красивее и приятнее, а Ратушная площадь Вены идеально сочеталась с кануном Рождества. Все было прекрасно. Гарри бродил между палатками ярмарки вот уже полчаса, разглядывая всевозможные игрушки и сувениры, но что-то постоянно его отвлекало. Это были запахи, доносившиеся отовсюду, ведь на его пути то и дело встречались палатки с едой — и австрийские колбаски, и сладкая выпечка, и даже жареная цветная капуста, которая заполняла своим запахом зону на пятьдесят метров вокруг. Гарри просто не мог думать о каких-либо покупках на голодный желудок — и ему хотелось попробовать все. Но первым делом — конечно, венская вафля. Торговцы вафлями стояли на каждом шагу, и рядом с ними непременно образовывалась очередь на десяток человек. Стоять не хотелось, и Гарри все проходил мимо, пока в конце ряда вдруг не заметил одиноко стоявший чуть поодаль фургон с нарисованной на нем огромной вафлей. Людей около него было совсем немного, в основном дети с родителями, а внутри сидел седой улыбчивый мужчина, который разговаривал с каждым ребенком, высунувшись из окошка для выдачи. Это дружелюбие сразу привлекало внимание, поэтому Гарри подошел выбирать. Меню, нарисованное на стенке фургона, оказалось на немецком. Слово «вафли» и «шоколад» Гарри, конечно, распознал, но дальше его знания не распространялись. Все уже разошлись, когда он предпринял попытку заказать большую вафлю со сливками, двумя видами посыпок, несколькими сиропами, которые он заметил на полке, и обязательно без орехов — у него была несильная аллергия. Если с «вафлей» и «сливками» проблем не было, то последний пункт никак не получилось ни выяснить, ни уточнить — старик абсолютно не понимал по-английски. Несколько раз Гарри пытался переформулировать вопрос более простыми словами, но ничего не выходило. Он уже подумывал бросить это дело и отметил себе, что в следующий раз нужно выучить хотя бы несколько базовых фраз, как вдруг оказавшийся рядом мужчина встрял в разговор. Голос его был почему-то знакомым. Гарри не успел подумать об этом, когда незнакомец указал на него рукой и, обращаясь к продавцу, сказал что-то на немецком — вероятнее всего, перевел просьбу. Старик всплеснул руками и воскликнул что-то, по духу напоминающее «ну так бы сразу и сказал!». — Взбитые сливки, двойная порция всего, что найдется, и никаких орехов? — произнес мужчина уже по-английски, к концу фразы поворачивая голову к Гарри. — Ага, — ответил тот, тоже направляя взгляд на своего спасителя, но резко замолчал и вздрогнул, увидев его лицо. Затем Гарри взял себя в руки и медленно моргнул. Перед ним стоял давно пропавший из его жизни Северус Снейп. — Здрасьте, — сглотнул Гарри. Северус странно посмотрел на него, потом взглядом указал на продавца, все еще наблюдавшего за ними через окно выдачи. — Заказ-то оплатите. Пять с половиной евро. Гарри начал рассеянно рыться в карманах, достал оттуда несколько монет, протянул их старику. Тот сразу принялся готовить, а Гарри повернулся обратно к Северусу. — А вам взять вафлю? — тупо спросил он. — Нет, спасибо, — ответил Северус. — Может, позже. Гарри довольно заторможенно посмотрел в сторону. — Что вы тогда здесь делаете? Это же вафельный фургон. — Мимо проходил. Заметил ваши проблемы с коммуникацией, — пожал плечами Северус. — Вы говорите на немецком, — констатировал Гарри. — Вы тут живёте. Это был не вопрос, а утверждение, так что Северус просто ответил: — Да. — А у нас все решили, что вы умерли, — после паузы сказал Гарри. — Раз нигде не смогли найти. — Глупости. Я просто не хотел ни с кем разговаривать. А как же вы здесь оказались? — На праздники приехал, отдохнуть. Работал без отпуска четыре года. Северус слегка приподнял брови: — Кем работаете? — Аврором. Дальше разговор не шел. Гарри много чего ещё бы хотел спросить, но, во-первых, был в шоке, во-вторых — боялся спугнуть Северуса, который по непонятной причине все ещё оставался с ним. Здесь были вафли и Гарри; вафли Северуса не интересовали, значит… Что «значит», он так и не успел додумать. Заказ был готов. Гарри забрал одноразовую тарелку со своей сладкой бомбой без орехов, затем сказал: — Может, пройдемся? Северус согласился, и они медленным шагом отправились по дорожке вдали от основной массы людей. Гарри ел вафлю и с каждой секундой становился все спокойнее. Подумаешь, шесть лет не виделись. Подумаешь, все считают его мертвым. Мало ли что случается. — Не ожидал встретить здесь кого-то знакомого, — наконец сказал Гарри. — Особенно меня, не так ли? — усмехнулся Северус. — Да. Думаю, как и вы меня, — улыбнулся Гарри в ответ. — Значит, так было кому-то надо. «Тогда у этого кого-то очень странные желания», — подумал Гарри, но вслух ничего не сказал. Ни к чему — ведь все было вполне хорошо. Рождественский Снейп на фоне темного неба и легкого снегопада даже нравился ему. Всегда нравился, в принципе. Они немного поговорили о своих делах — отстраненно, не вспоминая ничего из прошлого. Северус рассказал, что работает в лаборатории в магическом квартале Вены и не то чтобы скрывается, просто не ведет публичной жизни. Да и если бы вел, участвуя в каких-то мероприятиях или публикуясь в тематических журналах, об этом бы все равно знали полтора квалифицированных зельевара на весь Лондон. Логично, что Гарри ничего не слышал о жизни Северуса теперь. Это был совсем не его круг интересов. В мирном течении беседы Гарри почувствовал, что вечер становится лучше. Конечно, он собирался провести весь отпуск в одиночку, но это было так лишь потому, что в его круге общения не нашлось никого, с кем хотелось бы это разделить. Но Северус оказался очень приятной компанией. Он неторопливо шагал рядом и просто говорил. Это казалось странным и непривычным — они никогда раньше не разговаривали просто так. Но ведь часто бывает, что все привычное вдруг меняется? — Рад, что мы встретились, — сказал Гарри немного скромно — это был почти что комплимент, а он никогда не умел их делать. Северус посмотрел на него и только слегка поднял уголки губ — и Гарри от этого стал довольным до неприличия. Они почти прошли от одного края площади до другого, огибая места большого скопления людей. Тут и там встречались обмотанные гирляндами деревья, поэтому Гарри то и дело сворачивал на них голову. Выглядело как светящийся костюм скелета на человеке, только без попытки делать это устрашающе. Снег утих и больше не мешался перед глазами, так что можно было смотреть вокруг без всяких неудобств. — Как вам ярмарка? — спросил Гарри. — Создает атмосферу рождественского чуда, правда? — Да, наверное, — произнес Северус. — Даже мне захотелось сюда сходить. — Просто посмотреть? Или подарки кому-нибудь купить? — Некому. Я хотел покататься на коньках, остальное — опционально. Гарри скосил на него недоверчивый взгляд. Коньки? Снейп хотел покататься? — А почему бы и нет? — хмыкнул Северус в ответ на вопрос. — Весь смысл Ратушной площади в этом огромном катке, — обернулся он и указал рукой на оставшийся за их спинами каток, который первым делом бросался в глаза каждому, кто видел эту площадь. Казалось, тысячи людей катались там одновременно. Большие ледяные площадки, соединенные узкими проездами, спуски, подъемы, места для фотографирования и километры гирлянд наверху — они тянулись во всех направлениях, обвивали деревья, складывались в узоры, моргали теплым желтым светом, и лишь от взгляда на них начинало казаться, что ты попал в настоящую рождественскую сказку. В принципе, так и было, только… — Я бы тоже хотел, но я не умею кататься, — с грустью сообщил Гарри. — Как и половина людей здесь, — просто ответил Снейп, кивнув на толпу на льду. — Пойдемте. Гарри вопросительно посмотрел на него, а потом вдруг случилось все сразу: кассы, прокат коньков, входной билет — он даже не успел понять, что происходит, как вдруг осознал себя сидящим на скамейке для переодевания, наблюдая, как Северус, уже надевший свои коньки, снимает пальто и отдает его вместе с обувью в камеру хранения, заодно забирая и вещи Гарри. На улице был небольшой минус, а от физической активности тело быстро разогреется, так что это не было безрассудным решением. Без верхней одежды Северус остался в теплом бежевом свитере с высоким воротником — если забыть, что Гарри вообще не видел его уже вечность, вторым по списку его удивил внешний вид. Это выглядело так уютно, что Гарри невольно засмотрелся на него, пока Северус не вернулся к скамейке. Он спросил, собирается ли Гарри когда-нибудь завязать шнурки, а после того, как это случилось и Гарри попытался встать, покачнувшись, аккуратно поддержал его за локоть. — В первый раз главное — не торопиться, — мягким учительским тоном сказал Северус. Гарри бросил на него быстрый взгляд и снова устремил его под ноги. На коньках даже ходить было страшно, не то что вставать на лед. Во что он вообще вписался? Пока он думал о своей нелегкой судьбе, Северус уже быстро дошагал до забора, отделявшего каток от цивилизованного мира. Гарри неуверенно ковылял за ним, балансируя руками. Он схватился за забор и с трудом перешагнул высокий порог. Как только одна нога оказалась на льду, нужно было как-то переместить туда же и вторую. У Гарри почти получилось, но лезвия коньков предательски покатались вперед, как только он оказался в коробке полностью, поэтому он ухватил забор еще крепче и почти повис на нем. В это время Северус тоже зашел на каток, почувствовав себя неуверенно первые десять секунд, а потом вспомнил, как это делается, и устремился вперед. Довольно умело он проехал десяток метров и вернулся той же дорогой, нарушив направление движения. Следующие несколько минут позора тянулись для Гарри бесконечно долго. Он пытался хотя бы распрямиться и собрать ноги вместе, но они предательски скользили в разных направлениях. Северус сначала наблюдал за его мучениями со стороны и давал подсказки, но потом решил взять дело в свои руки. — Давайте вот так. Северус подъехал к Гарри вплотную, одной рукой поддержал его за локоть, вторую же положил на его спину в районе поясницы. Держал он крепко и уверенно, поэтому всегда, когда Гарри пытался пошатнуться, руки не позволяли ему упасть. Это могло бы быть даже приятным или волнительным, если бы тело Гарри не паниковало от нахождения в непривычной среде. Они медленно добрались до одной из больших ледяных площадок и остались в самом ее углу, где играли дети и так же учились кататься другие люди. Гарри почувствовал себя не таким идиотом, увидев, что не он один страдает. С каждой попыткой у него получалось все лучше, и через пятнадцать минут Гарри уже смог без опоры проехать несколько метров, правда, все еще шатаясь от любого движения. Он радостно обернулся к Северусу, а тот лишь сдержанно кивнул в ответ — мол, «да, что вы хотели, Поттер, с таким хорошим учителем вы и на Марс у меня полетите». Гарри вполне устроила эта реакция — улыбнувшись, он снова устремил взгляд вперед и захотел поехать побыстрее, но, видимо, для этого было еще рано. Сильно качнувшись назад, он уже собирался упасть, как вдруг сильная рука оказавшегося рядом Северуса сжала его ладонь и вернула ему относительную устойчивость. Еще несколько секунд Гарри стабилизировался сам, а потом, выдохнув, выпрямился. Затем он осознал свое положение. Все еще держа Северуса за руку, Гарри медленно посмотрел на него, перевел взгляд вниз и обратно. А потом с коварным лицом оттолкнулся одной ногой, как умел, и они покатились вперед по льду. Северус тоже сделал пару движений — они проехали целый круг, держась за руки, будто так и было всегда. Когда Гарри разжал руку, Северус коротко посмотрел на него, приподняв бровь, а затем укатился дальше по площадке, вливаясь в общий поток. Это был... вызов? Гарри неуверенно последовал за Северусом, в несколько раз медленнее, конечно, но все же. Все еще чувствуя себя ужасно неуклюже, он все-таки сумел проехать некоторый участок пути. Затем он упал и поднялся, а Северус в это время нагнал его сзади. Так и продолжалось — ещё несколько раз они проехали по тому же пути, а потом по узкому переходу отправились на большой круг через всю площадь — и прокатались ещё долго, пока Гарри не то устал, не то замерз. В любом случае в зоне переодевания он сидел уже уставшим и замерзшим. А ещё счастливым до безобразия — он не получал столько эмоций уже давно. Наверное, и не занимался чем-то настолько непосредственным в последние несколько лет. Всегда нужно было быть серьезным. Гарри сидел, совсем не желая двигаться, и просто наблюдал за Северусом. Тот как раз надевал шарф. Обернул его вокруг шеи два раза, оставив один конец болтаться на спине, и волосы его оказались прижаты, так что привычным движением Северус достал их из-под шарфа и разбросал сверху по ткани. Он что-то говорил в процессе, но Гарри совершенно не заметил что. Гарри тряхнул головой и моргнул пару раз, только когда Северус провел ладонью перед его лицом и сказал: — Прием. — Я завис. Извините. Куда пойдем? — Я только что перечислял варианты, Поттер, — поджал губы Северус. — Повторите? — выразительно посмотрел на него Гарри. — Нет. Пройдемся по торговому ряду? — Я только за. Куплю все, что мне понравится. — Не увлекайтесь, — слегка улыбнулся Северус. После коньков ноги слушались очень плохо, словно разучились ходить. Гарри чувствовал себя китом, вышедшим погулять по берегу на плавниках. Он помнил такое же чувство после костероста — тогда рука вроде бы выглядела и ощущалась как своя, но будто не была соединена с мозгом. — Я бы сейчас еще десяток вафель съел, — мечтательно протянул Гарри. — Помилуйте, Поттер, тут столько всего продается, а вы решили зациклиться на одном? — удивился Северус. Они уже оказались у палаток, и Северус кивнул на ближайшую, внутри которой двое парней готовили нечто из теста цилиндрической формы. — Купите трдельник. Очередь большая, конечно, но это того стоит. — Тр… Что? — Гарри покосился на вывеску у палатки. Но кроме этого странного слова и нескольких цен там ничего не было написано. Это действительно того стоило. Гарри с интересом наблюдал за процессом приготовления трдельника — тесто для него эффектно наматывали на деревянную палку и не менее эффектно крутили над углями, затем посыпали сахаром и корицей и отдавали покупателям в бумажных пакетах. Запах вокруг стоял такой, что Гарри уже был готов биться за право обладания этим трдельником, но все же нужно было соблюдать правила приличия. Хотя даже десятиминутная очередь сыграла Гарри на руку — он откровенно наслаждался обществом Северуса, все это время стоя с ним лицом к лицу в теплом свете гирлянд и разговаривая ни о чем. Северусу, казалось, тоже нравилась такая компания — он отвечал открыто, развернуто, сам задавал вопросы и даже почти не язвил. В этот раз Гарри узнал, что Северус живет здесь уже почти пять лет, а сам рассказал, что от отпуска у него осталось еще больше недели и что он планирует съездить еще в несколько городов. Снова начинался небольшой снегопад, и Гарри иногда засматривался на то, как снежинки оставались у Северуса на волосах. Все вокруг казалось таким красивым, а свежеприготовленный трдельник приятно грел руку. Они медленно шли вдоль торгового ряда и пока лишь смотрели, чтобы не трогать ничего липкими пальцами. Гарри был полностью погружен в свое новое кулинарное открытие, но все же иногда краем глаза наблюдал за Северусом, улыбаясь, когда тот тоже отрывал для себя тонкие полоски сладкого теста. Это выглядело так уютно и непривычно — не хватало только случайно встретиться руками для полной картины романтической комедии. Гарри с беспокойством думал о моменте, когда им придется разойтись в разные стороны… Что он будет делать потом? А завтра? Завтра Рождество. Что будет делать тогда Северус? Он пока не решался заговорить об этом. Сувенирные лавки сверкали на все лады. В одной сплошными рядами стояли музыкальные шкатулки и маленькие шарманки — мелодию можно было проиграть за пятнадцать секунд, но ее высокие звуки почему-то надолго оставались в сердце. Гарри переслушал, кажется, все, что было, демонстрируя Северусу те, которые понравились ему больше всего, пока тот рассматривал резные деревянные панно на стене. Одна работа особенно привлекла его внимание. Небольшая картина, выполненная очень тонко, напоминала одновременно зимний лес и морскую глубину, но в своей абстрактности не оставляла места для однозначности. Северус смотрел на нее долго, все то время, пока Гарри все-таки покупал одну из шарманок, очень проникновенно игравшую какую-то, видимо, детскую песенку. Когда они уходили, Северус бросил на панно последний взгляд, задумчиво проведя пальцем по своим губам, и Гарри мельком успел разглядеть объект его внимания, прежде чем увлечься другим. У остальных палаток они провели еще около получаса — рассматривали, показывали друг другу интересные находки; Гарри смеялся над странными деревянными игрушками и примерял карнавальные маски, Северус отыскивал самые необычные статуэтки и картины, которых здесь было немало; купили еще по паре вещиц — бессмысленных, но напоминающих об этом теплом вечере. В лавке с рождественскими украшениями Гарри взял несколько светящихся шариков для елки, даром что саму елку никогда не ставил. Он планировал заставить их светиться без батареек с помощью магии и отлевитировать под потолок в своем номере отеля — тогда, может быть, станет не так безлико. На самом деле Гарри бы взял еще и гирлянду, но его останавливало то, что на двух других посещенных ярмарках вчера он уже купил целую кучу украшений. Заклинание уменьшения вещей опасно развязывало руки для ненужных покупок. — Вы украшаете дом на Рождество? — вдруг спросил Гарри. Северус был увлечен очередным произведением кустарного австрийского искусства, поэтому повернул голову слегка растерянно, и прядь волос скользнула по его скуле. Одним пальцем он заправил ее за ухо и ответил: — М-м, нет, как-то не повелось. Гарри захотелось прояснить и получить сразу все: — А как вы будете завтра отмечать? — Думаю, как и в любой обычный день. — Может быть, я присоединюсь? Северус изучающе смотрел на Гарри в течение несколько секунд, а потом просто ответил: — Давайте. Гарри даже удивился такой легкости. Северусу действительно так же нравилось с ним? Почему бы и нет, конечно — Гарри не считал себя скучным собеседником или что-то такое, было лишь… Необычно. Мягко говоря. Он не придумал плана действий на случай такого исхода. Это означало, что сейчас им надо разойтись, а завтра встретиться опять? А можно пропустить первый шаг? — Встретимся здесь же? Я бы сходил покататься еще раз. — Если завтра у вас не будут болеть ноги с непривычки, — слегка усмехнулся Северус. — Предлагаю в полдень. — Договорились. Гарри не знал, что еще сказать по теме и нужно ли это делать — не хотел показывать, что он слишком много думает про завтра, да и вообще про будущее весь последний час. От такого Северуса решительно не хотелось уходить, а тем более уезжать обратно в Англию — там он давно растерял близкий контакт с друзьями, остались лишь редкие письма, субординация на работе и две престарелые болтливые соседки, которые жили вместе и постоянно подбирали бродячих кошек, а каждый раз, встречая Гарри, на полчаса утягивали его в разговор. Жилось неплохо. Но здесь и сейчас было… Намного лучше. Гарри решил, что все-таки вернется к этому чуть позже. В данную минуту его голова была занята более насущной проблемой: места для гуляния по ярмарке заканчивались, и нужно было придумать причину, по которой он мог бы остаться с Северусом еще на какое-то время. Может, им пойти дальше и погулять по городу? Но они и так провели на улице уже несколько часов, тело начинало замерзать, а от снега волосы стали немного мокрыми. Гарри оглядывался по сторонам, пытаясь найти подсказку, и вдруг в одной из вездесущих палаток с угощениями заметил то, чего ему точно не хватало сейчас. Это был он. Глинтвейн. Он продавался чуть ли не в каждой лавке, но Гарри обратил на него внимание только сейчас. Горячее и горячительное одновременно — это было просто гениальной идеей. Но на предложение купить здесь глинтвейна Северус почему-то скривил лицо и отказался. — Вы замерзли? — только и спросил он. — Есть немного. Вот и подумывал согреться. — Ну нет, — снова нахмурился Северус. — Это бессмысленно. Он тут даже безалкогольный, а стаканчик такой маленький, что его хватит на два глотка. Не успеете ничего почувствовать. — Затем он задумался на пару мгновений. — Легче уж пойти и у меня сварить настоящий. — У вас дома? — Ну да. Северус выглядел спокойным, а у Гарри внутри все подскочило, скрутилось, перевернулось и взорвалось. Он почему-то сразу представил, как они окажутся в доме Северуса совершенно одни, а на входной двери обязательно будет висеть венок (хотя Северус и сказал, что не украшает дом), и они будут разливать глинтвейн в прозрачные кружки на ножке, и Гарри запустит в воздух свои только что купленные светящиеся шарики, и только их слабый свет будет летать вокруг, и… — Да, хорошая идея, — засиял Гарри. — Но я бы уже сейчас пошел. Снег усиливается, — на миг поднял голову к небу он. Долго ждать не пришлось — почти сразу они неторопливо отправились в сторону метро. Северус жил в шести станциях отсюда, поэтому довольно скоро они уже подходили к многоэтажному дому, одному из нескольких одинаковых в этом микрорайоне. А Гарри почему-то сразу подумал, что они поедут в частный дом, что низкая калитка тихонько скрипнет, а снег на крыльце нужно будет расчистить перед тем, как заходить. Но так было тоже хорошо. Квартира встретила теплом и неповторимым запахом, который чувствуешь в чужих домах, но никогда не замечаешь в своем. Сняв верхнюю одежду, они прошли в ближайшую комнату — это оказалась кухня-гостиная. Северус щелкнул выключателем, и все вокруг залил слишком яркий свет. Поморщившись, Северус повторил движение пару раз — с каждым включением лампа немного меняла яркость и оттенок — и остановился на теплом желтом свете, вполне подходящем к вечернему настроению. Гарри несмело прошел следом, осматриваясь. Комната была просторной и уютной. Стены благородного бежевого оттенка, темный диван, кресло, письменный стол, книжная полка не только с книгами, но и с разного вида сувенирами в большом количестве, обеденный стол и впечатляющего вида кухонный гарнитур. Но сильнее всего привлекали внимание несколько картин на стенах — таких же абстрактных, какие Северус рассматривал на ярмарке, неизменно находя похожие среди всего ассортимента. У него определенно был типаж. — Красиво у вас, — произнес Гарри наконец. Он подошел прямиком к книжной полке, рассматривая, что на ней. И неожиданно для себя они на некоторое время закрутились в том приятном моменте, когда гость, впервые оказавшись в доме, интересуется всем подряд, а хозяин, стоя чуть поодаль, рассказывает историю про каждую вещь, попавшую под прицел. Про некоторые из них Северус говорил с искренней теплотой в голосе, а большинство вещей было сувенирами из его поездок по Европе, и чуть ли не про каждую рассказ начинался со слова «древняя» или «уникальная». Когда знакомство с обстановкой было завершено, Северус вспомнил, зачем они сюда, собственно, пришли. На варке глинтвейна Гарри еще не присутствовал, поэтому не представлял, трудоемкая ли это задача. — Вам нужна помощь? — Если хотите. Это дело на несколько минут. — Тогда я лучше рядом посижу, — улыбнулся Гарри. Теперь он сидел на стуле, опершись на спинку руками, а на них положив голову, и наблюдал за действиями Северуса. Тот налил стакан воды в небольшую кастрюлю и поставил ее на огонь, затем дотянулся до верхнего шкафа, среди нескольких десятков пакетиков и баночек со специями выбрал несколько нужных — из всего этого Гарри узнал только палочки корицы. Он заинтересованно спросил про остальные ингредиенты, и тогда Северус принялся комментировать свои действия: — Гвоздика, — отсыпал в закипающую воду небольшую горсть мелких бутончиков. — Бадьян, — продемонстрировал сушеную звездочку, добавил несколько штук. — Душистый перец, — бросил примерно столько же. — Кардамон, — сначала дал Гарри понюхать прямо из баночки. — Корица, — закинул пару палочек. — Мускатный орех, — достал миниатюрную терку, буквально пару дюймов высотой, и один крупный орех; натер примерно треть и тоже добавил в кастрюлю. Затем залез в холодильник и достал оттуда яблоко, апельсин и корень имбиря. От последнего отрезал несколько кружочков, специальным ножом срезал цедру с апельсина, разделал его и яблоко на крупные куски и отправил все это к остальным ингредиентам, а потом всыпал туда немного черного чая и закрыл крышку. — Сейчас оно покипит минут десять, и можно добавлять вино, — обернулся он с удовлетворенным видом, затем заметил замершего в наблюдении Гарри. — Все нормально? — Завис. Вы меня загипнотизировали, — моргнув, негромко сказал Гарри и перевел на Северуса взгляд. Выглядело это представление действительно чертовски красиво и завораживающе. Северус слегка поднял уголки губ, а Гарри продолжил: — А чай зачем? — Мне так больше нравится, — пожал плечами Северус. Гарри кивнул в ответ. Теперь оставалось ждать, пока специи отдадут свой запах, и это время нужно было чем-то занять. Но темы для разговора внезапно закончились, а новые никак не придумывались. Гарри стало неловко. — Как вам прогулка? — вдруг спросил Северус, садясь рядом за стол. — Отлично. Мне понравилось абсолютно все. Это была прекрасная неожиданность, — снова улыбнулся Гарри. — Рад слышать. Мне тоже понравилось. У Гарри почувствовал, что кто-то из них должен сказать что-то еще, и решил сделать это сам: — Вы очень приятный собеседник. И хороший учитель, — вспомнил он катание на коньках. В памяти мгновенно вспыхнула сцена того, как они проехали целый круг, держась за руки, и Гарри отчетливо понял, что ему очень надо сделать это еще раз. Можно без коньков. И без круга. — А вы быстро усвоили материал, — усмехнулся Северус. — Покажете, какие украшения вы купили на ярмарке? — вдруг сменил тему он. От этой заинтересованности в животе у Гарри завозилось несколько бабочек. Весь вечер ему казалось, что он слегка докучает Северусу. Никаких намеков на это не было, просто ему по жизни всегда так казалось… Но с каждым новым проявлением интереса это чувство постепенно развеивалось. В конце концов, Северус сам пригласил его к себе, сам остался с ним на прогулке. Что еще было надо? Под тихое шипение варева в кастрюльке Гарри показывал светящиеся шарики с ярмарки. Достав волшебную палочку, он запустил их в воздух, как и планировал, проводил их довольным взглядом и оставил заниматься своими делами. Шарики медленно двигались по комнате, и Гарри сам предложил приглушить свет. Без потолочной лампы стало слишком темно, поэтому Северус включил торшер рядом с ними. Атмосфера становилась почти такой же, какой была на улице, с разницей только в том, что вокруг не сновали толпы людей и с каждого столба не играла рождественская песня. Вообще-то, было намного лучше. К этому моменту Северус решил, что пора добавлять вино. Ловко вытащив пробку из бутылки, он вылил все в кастрюлю, а потом добавил туда несколько ложек меда. Глинтвейн обещал получиться настоящим и основательным. Северус прогрел его в течение нескольких минут, не доводя до кипения, и выключил огонь. Кружки оказались не прозрачными и не на ножках, а большими, с толстыми стенками, красными снаружи и черными внутри, с потеками глазури на боках — видимо, это была ручная работа. Но намного интереснее кружек было их наполнение. Гарри был уверен, что глинтвейн ни в одном фургоне с едой, будь она хоть трижды рождественской, и близко не сравнится с тем, что сделал Северус. Он медленно пил, прикрывая глаза от удовольствия, и чувствовал себя непозволительно счастливым в компании этого человека, которого не ожидал увидеть больше никогда в жизни. Иногда он поглядывал на Северуса и замечал на его лице такое же довольное выражение, но тщательно сдерживаемое — только зачем? Вино уже немного ударяло в голову и согревало с головы до кончиков пальцев. — Мне так с вами хорошо, — негромко сказал Гарри. — Не хочу, чтобы это заканчивалось. — Пусть не заканчивается, — так же тихо ответил Северус. — Надолго вы здесь? — Планировал еще три дня, — задумался Гарри. — Но можно дольше. Сходим куда-нибудь еще. Вы же тут все знаете. — Да… — посмотрел в сторону Северус. Затем он встал, взял кружку и подошел к плите, чтобы налить себе еще. Гарри встал следом — то ли затем же, то ли просто из-за непонятного порыва встать. Северус набрал глинтвейна в черпак и уже поднес к своей кружке, как вдруг Гарри, приблизившись, взглянул через его плечо, касаясь подбородком. Северус замер в этом неоконченном движении и повернул лицо к Гарри. Тот вдруг осознал себя участником этой ситуации, и сердце его застучало о ребра как сумасшедшее. Гарри поднял глаза, и взгляды их встретились, почти сцепились — в темных зрачках Северуса плескалось что-то непонятное и глубокое, такое завораживающее и желанное; они смотрели друг на друга несколько секунд, не в силах оторваться, а потом Северус опустил черпак обратно, аккуратно поставил кружку на стол, даже не глядя, и одной рукой прикоснулся к щеке Гарри. Глаза Северуса бегали и блестели немного лихорадочно. Наконец он приблизился к Гарри и поцеловал его. Ноги у Гарри подкосились, а на поцелуй он ответил с жаром и таким напором, что даже сам удивился этому. От Северуса пахло вином и пряностями, домом и чем-то таким, что преследовало Гарри сегодня весь вечер, а губы были мягкими, сладкими и податливыми — этого хватило, чтобы он шумно выдохнул, обвивая шею Северуса руками, а тот обнял Гарри одной рукой, другой все так же аккуратно касаясь щеки, задевая пальцами мочку уха. Спустя пару минут Гарри оторвался, оставаясь совсем близко, обнимая, смотря Северусу в глаза, пытаясь уловить в его взгляде подтверждение своих чувств. И этого там было в избытке — желание, нежность и такая же потребность в подтверждении, будто они оба не верили в то, что это на самом деле случилось. Гарри почти заурчал, потянувшись за еще одним поцелуем, забыв абсолютно обо всем, и Северус прижал его к себе крепко, намного более уверенно, проникая языком в приоткрытые губы. Они двигались медленно и размеренно, пытаясь ощутить каждое мгновение, запомнить друг друга намертво. Через несколько минут Гарри за руку потянул Северуса в сторону дивана, слегка подтолкнул, чтобы он сел, а сам примостился к нему на колени. Прошла, кажется, вечность, прежде чем они оторвались друг от друга. Спрятав лицо в сгибе шеи Северуса, Гарри сидел и счастливо улыбался, водил кончиками пальцев по его щеке, волосам и шее. — Кстати, ты мог бы остаток времени пожить здесь, чтобы не тратить деньги на отель, — вдруг сказал Северус. Звучало как-то очень лично и откровенно. Это «кстати» было похоже не на «я только что подумал», скорее на «я думал об этом последние три часа». Гарри расплылся в улыбке и лишь поцеловал его в ответ — медленно, глубоко, пытаясь передать всю радость от этого предложения. — Это значит, что ты согласен? — довольно улыбнулся Северус, когда они немного отдышались. — На все, — выдохнул Гарри. Северус вдруг бросил взгляд на плиту и посмотрел как-то лукаво. — Глинтвейн остыл. — О нет, — рассмеялся Гарри, снова притягивая его к себе.

* * *

Утро застало Северуса в постели одного. Он взглянул на часы — стрелка практически подходила к одиннадцати. Голова немного болела от недостатка сна этой ночью — ведь спать они легли практически в шесть утра. «Они». Северус глубоко вздохнул и потер лоб ладонью. Поттера не было рядом, да и в квартире следов его присутствия не наблюдалось. Северус проверил в гостиной и в ванной — то, что ему не померещилось произошедшее, выдавали только так и летавшие по комнате светящиеся шарики, которые в дневном свете выглядели намного более обычно, чем вчера. Значит, Поттер исчез так же внезапно, как и появился. Северус выругался. Он придумал себе слишком много, настроил непонятных надежд и теперь злился и на себя, и на Поттера одновременно. Ему было не привыкать к разочарованиям, но почему-то каждый раз казалось, что вот сейчас-то все будет хорошо. Но у него, видимо, не могло ничего быть хорошо. Не в этой жизни. Северус оделся, сделал кофе и убрал с плиты кастрюлю с остатками глинтвейна — пахло приятно, а еще чертовски напоминало о Поттере. Если так пойдет дальше, запах корицы еще долго будет преследовать и злить его. Он сидел за кухонным столом и смотрел на серое небо за окном. Летающий шарик пару раз не рассчитал траекторию и задел Северуса — тот раздраженно отмахнулся, но снимать заклинание пока не стал. Он не знал, чем займется сейчас. Магазины и заведения вряд ли работали в Рождество, разве что только эти уличные ярмарки, разбросанные по всему городу. Кстати, праздничный день. Северус криво усмехнулся и со стуком поставил пустую чашку на стол. «Счастливого Рождества», — подумалась горькая мысль, но он решил пресечь все остальные поползновения своего настроения в сторону максимально отвратительного. Ничего трагичного, в принципе, не случилось. Подумаешь, Поттер. Этот прекрасный и отзывчивый Поттер, гибкий и мягкий, когда надо; сильный и напористый, когда надо по-другому. Этот самый Поттер, который решил молча сбежать, лишь бы не встречаться снова со своей ошибкой. Поток сознания прервал звук открывающейся двери. В коридоре что-то аккуратно зашуршало. Северус мгновенно вскочил и выхватил палочку, выглядывая из комнаты. На пороге стоял Поттер. Гарри. На пороге стоял Гарри. Он посмотрел на Северуса и улыбнулся немного виновато, но чересчур обворожительно. Северус подошел к нему и скрестил руки на груди. — Извини, думал, успею до того, как ты проснешься, — скромно сказал Гарри. — Я вышел в девять, чтобы успеть, но заблудился в метро. Без помощи рук Гарри снял обувь и, как был, в верхней одежде сделал шаг навстречу, все так же улыбаясь, а у Северуса в груди будто раскручивалась пружина. Он опустил руки и тоже слегка улыбнулся. Вдруг Гарри достал руки из-за спины — в них было нечто плоское, прямоугольное, обернутое в подарочную бумагу сдержанного синего цвета с золотистым горошком. — Это тебе, вот. Я просто обязан был это купить. — Что это? — поинтересовался Северус. — Открой. Внутри оказалась та самая картина-панно с ярмарки — абстрактная, морская и лесная одновременно, тонкой работы и качественного дерева. Северус обвел пальцами несколько выступающих частей, не совсем еще осознавая происходящее, и поднял глаза. Когда они снова встретились взглядами, Гарри приподнялся и оставил на его губах легкий поцелуй. — С Рождеством, Северус. Наши планы еще в силе?