Хочешь

Геральт подождал, пока прекратится приступ кашля, и обтёр прохладной тряпицей горячее лицо Лютика. Сильнейший жар свалил барда, когда они уже почти добрались до Оксенфурта, где собирались провести зиму. Не без проблем, но ведьмак и его верный спутник нашли приют на одном из постоялых дворов. Лютик метался в горячке три дня, после чего целебные настои, которые Геральт готовил для него по советам местной знахарки, наконец, возымели действие и принесли долгожданное успокоение. Но Лютик был всё ещё слаб, и ведьмак не знал, чем ему помочь. – Спой мне колыбельную, – неожиданно прохрипел поэт. – Лютик, – он вздохнул. – Ты ведь знаешь, что я ужасно пою. Хочешь, чтобы тебя ещё и кошмары по ночам мучили? – Тогда расскажи историю. Геральт задумался. В отличие от своего возлюбленного он не был мастером травить байки, но рассказ мог убаюкать барда и позволить набраться сил во сне. – Однажды зимой мы с Эскелем и Ламбертом нажрались в щи и поспорили, кто наловит больше всего утопцев. Воспоминания о том, как бывалые ведьмаки Школы Волка чуть не потонули в горном озере по собственной глупости, захватили его с головой. Устремив взгляд в окно, Геральт говорил и говорил, старательно вспоминая как можно больше подробностей, которые могли быть интересны барду. Он остановился только, когда услышал странный полузадушенный писк от подушек. Ведьмак удивленно посмотрел вниз и встретился взглядом с заплаканным лицом, которое покраснело от натуги и больше напоминало переспелый помидор. – Лютик, что… В ответ тот разразился сильнейшим кашлем, задыхаясь и хватая воздух ртом, как утопающий. Геральт протянул ему тряпицу и налил тёплой воды. – Прости, не мог больше сдерживаться, – просипел Лютик, утёр выступившие на глазах слёзы и залпом выпил содержимое кружки. – Зачем ты вообще держался, дурень? – Но как я мог перебить! Ведь это был самый длинный рассказ, который я от тебя услышал, – бард одобрительно похлопал его по руке. – Я знал, что когда-нибудь ты научишься нормально говорить. Я так горжусь тобой!