Хочешь

Геральт со вздохом подумал о том, что пятая кружка эля определённо была лишней. По крайней мере, для Лютика. Бард хоть и не забывал обильно закусывать, но был уже порядком пьян. А когда Лютик бывал пьян, его голова совсем переставала поспевать за языком. – Я могу сыграть на чём угодно. Повторяю, на чём угодно. – Ты же поэт, – сухо напомнил ведьмак. – И музыкант. Искусный музыкант! – Лютик многозначительно поднял вверх указательный палец. – Искусный лютнист, ты хотел сказать. – Думаешь, я только на лютне тренькать горазд? – Никогда не видел, чтобы ты тренькал на чём-нибудь ещё. – Так узри же! – Лютик пошатываясь поднялся и обвёл стол мутным взглядом. – На чём тебе сыграть? Назови любой инструмент. Нет! Любую вещь. Геральт осмотрелся. На стене трактира висела старая, потрепанная жизнью балалайка с порванной струной, и он кивнул барду на неё. – Ты что, издеваешься?! – возмутился Лютик. – На такой сыграет любой дурак. Давай что-нибудь посложнее. Ложки, бочка и стаканы тоже показались музыканту достаточно простыми. Наконец, ведьмаку на глаза попалось дырявое корыто. – Вот! То, что надо. Лютик подхватил корыто и гордо прошествовал с ним на середину обеденного зала. Геральт на всякий случай начал строить план побега, если здешней публике, состоявшей в основном из сурового вида работяг, придётся не по нутру новое слово в музыке. – Посвящаю эту песню моей большой любви, – бард махнул рукой в сторону их стола, и стоявшая рядом помощница трактирщика, с которой Лютик по привычке заигрывал весь вечер, смущенно заулыбалась. Геральт опасался, что в барда полетит хлеб или что-то поострее, но, похоже, Лютик прекрасно понимал свою аудиторию. Он запел весёлую похабную песенку, ловко отстукивая мотив на корыте, а на самых пикантных моментах просовывал руку сквозь дырки на деревянной поверхности. Вскоре недовольные взгляды сменились одобрительными кивками и бородатые лесорубы принялись подпевать и притоптывать ногами в такт музыке. В конце выступления Лютик совсем разошёлся и с размаху разбил корыто об пол. Раскланявшись под бурные овации, бард стащил с чужого стола очередную кружку эля и вновь уселся напротив Геральта с видом полководца, одержавшего лёгкую победу.