Лекарство

Палатку едва не сносит под резкими порывами ветра – буря надвигается неслабая. Тучи ещё сильнее затянули хмурое небо, заслонив звёзды, но полная луна всё равно пробивается бледным видением сквозь эту пелену. Салим занавешивает вход еще одной тряпкой, чтоб задувало поменьше - весь промокший насквозь от дождя, он дрожит и хочет наконец хоть немного согреться. Приседает на тюфяк, тяжело дыша и морщась от боли. Зубастая тварь сильно его потрепала. Эту паршивую стаю оборотней Салим выслеживал уже три месяца: пока луна не набирала полную силу, они вели себя относительно спокойно и были весьма осторожны. Альфой, похоже, была молодая женщина лет тридцати пяти со светлыми волосами и твёрдым решительным взглядом. Трое остальных – мужчины: смазливый блондин с волевым подбородком, отмеченным ямкой, примерно того же возраста; высокий темнокожий чуть младше (между ними троими явно были какие-то тёрки, только Салим не понял до конца: за лидерство в стае или всё же за сердце альфы) и та самая падла, чуть не убившая его уже пару раз. Лицо последнего он запомнил прекрасно, когда тот в их первой схватке чуть не отгрыз ему полщеки резко удлиннившимися зубами, вдруг отчего-то замерев в последнее мгновение и уставившись на охотника, как завороженный. Горящие янтарным глаза, густые широкие тёмные брови, сдвинутые в грозном нахмуренном взгляде, аккуратный, чуть вздёрнутый нос, родинки, тут и там разбросанные по гладкой нежной коже – можно было назвать красивым, если бы не полный заострившихся в частичной трансформации длинных белых зубов оскаленный рот. Тогда это секундное замешательство спасло Салиму жизнь. Стоило появиться на небе зловещему бледно-серебристому кругу – стае срывало башню: в каждом городе и каждой деревне на их пути к утру недосчитывались пары десятков жителей. Однако даже в такие дни они были весьма хитры и внимательны. Ни разу Салиму не удавалось подобраться ни к одному достаточно близко, чтобы нанести последний решающий удар. Почти. Про тот странный случай, когда они провалились под землю и вынуждены были вместе сражаться с какой-то совсем уж нереальной хтонью, он предпочел не вспоминать. Оборотень язвил почти на каждую его реплику, постоянно ершился и огрызался, однако в горло ему так и не вцепился. А Салим почему не всадил падле промеж глаз серебряную пулю? Ответа сам для себя пока не нашёл. Охотником он был хорошим, но, похоже, сегодня его удача отвернулась от него. Стычка началась внезапно – твари устроили ему засаду. Одновременно со всеми, да ещё и в полной звериной форме, справиться одному было нереально. Светлому волку досталось неслабо, но когда альфа в ответ яростно бросилась на охотника, серо-бурый (да, это точно был тот самый), кинулся наперерез. Хотел сам вцепиться ему в горло или снова какие-то лидерские тёрки – Салиму было наплевать, но увернуться от обоих он не успел, и огромная когтистая лапа щедро прочертила по его правому боку. Отброшенная альфа злобно оскалилась и взвыла, что не предвещало абсолютно ничего хорошего. Салим скатился по склону и, пока силы от потери крови не покинули его, бросился подальше от грызущейся стаи. …Буря усиливается. Вздрагивая от холода и боли и сокрушаясь о том, что из-за грозы даже костер не развести, Салим аккуратно снимает с себя всю верхнюю одежду по пояс: рана прескверная. Уродливые глубокие борозды сочатся тёмной, почти что чёрной кровью – задело даже сильнее, чем ощущается. Чёрт… Салим горько усмехается. Похоже, его охота окончена. Средств, чтобы залечить такое, еще даже не изобрели. Сознание медленно покидает охотника вместе с вытекающей из раны кровью, и тот проваливается в пугающее своей неотвратимостью забытьё. Ревущий ветер. Громовые раскаты. Треск молнии. Впивающиеся в остов палатки тяжёлые дождевые капли. Последнее, что он услышит. Страшно. … Однако примерно через полчаса Салим приоткрывает глаза: он пока ещё не умер. Голова словно набита ватой и туманом, каждый вдох даётся не то, что с трудом – он буквально усилием воли заставляет себя втягивать воздух в лёгкие. Тело не слушается, он весь горит, и вместе с тем – трясётся, будто бы сейчас не в палатке, а там, под ледяными каплями злого ливня. Где-то на границе восприятия он вдруг понимает, что в палатке кроме него кто-то есть. Слышит тяжёлое шумное дыхание, затем шорох шагов – мягких, словно поступь животного. Кто-то опускается рядом с ним на колени, нависает над ним, перекидывает свою ногу через его бедро, опускает руки по обе стороны от его жалко вздрагивающего тела. Медленно поднимается до уровня Салимовых глаз. Сволочь… Добить пришёл? Мягко светящиеся в тускло освещённой единственным фонарём палатке глаза внимательно, почти нежно изучают его лицо. Оборотень наклоняется вплотную к шее охотника, словно принюхивается, прижимается плотно сомкнутыми губами к жилке, пробуя слабый пульс. Отстраняется. - Уходи, - собрав последние силы, хрипит Салим. Молчит, как ни странно. Потом плавно опускается ниже, прямо к безобразной ране, скалится, выпуская острые зубы, и припадает к почерневшим бороздам от собственных когтей. Скользит по ним своим длинным волчьим языком, щедро смачивая слюной, вылизывает со всех сторон. Салим отчаянно вздрагивает и зажмуривается, пытаясь оттолкнуть. - Лежи, блядь, и не шевелись, - рычит парень и возвращается к ране. У Салима нет сил сопротивляться. Ощущения странные. Горячий язык – шершавый, от слюны щиплет и немного покалывает вокруг, и Салиму в какую-то секунду кажется, что от повреждённого бока начинает подниматься пар. Он начинает ёрзать, но сильная рука оборотня мягко, но настойчиво фиксирует его, не давая шевелиться. Парень бросает на Салима сердитый взгляд исподлобья: глаза все еще светятся, но заметить это значительно труднее из-за расширившихся почти во всю радужную оболочку зрачков. Завораживает. Туман из головы уходит с каждым длинным и мокрым движением языка по раненому месту. Салим внезапно понимает, что ему становится… хорошо. Рука оборотня, удерживающая от лишних движений, постепенно расслабляется, начиная поглаживать влажную от пота кожу. Когда Салим чувствует, что боль в ране практически прекратилась, он удивлённо приподнимает голову, рассматривая, что творится с его телом. Бок кое-где все ещё в кровавых разводах, но от раны остались лишь чуть побледневшие длинные следы. - Охотник хуев, - смеётся парень. – То, что волчья слюна лечит, не знал что ли? - Слухи про вас разные ходят, - Салим сглатывает, следя за рукой на своём боку. – Но чтобы настолько помогало… Снова смеётся: - Я тебе жизнь только что спас, между прочим. - Ага, а кто смертельную рану нанёс, не напомнишь? - Это… случайно, - оборотень виновато отводит взгляд. Затем снова смотрит на Салима: - Прости. Охотник кивает, не в силах оторвать глаз: впервые он видит его человеческое лицо. Брови расслаблены, ресницы чуть подрагивают, тонкие губы едва приоткрыты: впервые за ними не проступают острые звериные зубы. Словно обычный человек. Салим поднимает руку и большим пальцем мягко стирает маленькое пятнышко своей крови с уголка рта оборотня. Безумно красивый. И чертовски горячий. Салим вдруг осознаёт, что несмотря на бушующую снаружи палатки грозу и ледяной ливень ему очень тепло. На оборотне почти нет одежды – только серо-зелёные штаны, и от него исходит настолько приятный жар, что хочется прильнуть к тому всем телом. Парень прикрывает глаза, резко выдыхает и прижимается к его губам своими. Возбуждение накрывает яркой волной, и Салим понимает, что ни один человек его так не целовал, как это животное недоразумение. Внезапно его язык, несколькими минутами ранее вылизывавший ужасную рану, оказывается гладким и приятным, ничуть не шершавым. Салим чувствует, как начинает заходиться сердце: никогда бы не подумал, что его может так взволновать обычный поцелуй. Когда воздух заканчивается, оборотень, тяжело дыша, отстраняется. Его глаза снова светятся: тонкая кайма вокруг расширенных чёрных зрачков – словно два маленьких солнечных затмения. Опускается к шее, прикусывая жилку, проводит носом вдоль ключиц: - Пахнешь охуенно. Как бы не сожрать тебя, - ухмыляется нагло уголком рта и широко проводит языком от солнечного сплетения вниз, до самого края штанов. Салим немного напрягается, когда горячие губы касаются головки его твёрдого члена, но вопреки словам оборотень ласкает его аккуратно и нежно, вылизывая каждую венку, позволяя скользить вдоль гладкого языка в самое горло. О Боже. Кажется, самому глухо рычащему оборотню от всего этого действа не менее приятно, чем Салиму, который в пылу вцепляется в мягкие волосы парня на затылке, направляя и пытаясь сдержаться, чтобы не кончить в ближайшие несколько секунд. Но тот вдруг особенно громко стонет, посылая вибрации своего горла прямо по члену, и охотник не выдерживает. Он ещё несколько раз мощно насаживает голову любовника на свой ствол и кончает, изливаясь в расслабленное горло. Оборотень длинно сглатывает, слизывает оставшиеся капли с головки, затем поднимается, вытирая рот тыльной стороной ладони. - Теперь совсем хорошо? – усмехается, смотрит наглыми шальными глазами. - А тебе? – тяжело дыша, охотник указывает взглядом на вздыбленную ширинку парня, тянет руку, сжимая на ней ладонь. О, как же там твёрдо и горячо. - Заебись. Но может быть еще лучше, - берёт за запястье, прижимает сильнее, закусывает губу, пытаясь сдержать очередной рык-стон. - Поцелуй меня, - просит почти жалобно, и Салим жадно льнет к тёплым губам, сплетаясь своим языком с его, смыкая пальцы одной руки вокруг его горячего члена, а другой – обхватывая затылок и ероша мягкие каштановые волосы. Ох, как же это хорошо. Оборотень жарко толкается в крепкую ладонь Салима, стонет так сладко и пошло, утыкаясь ему в плечо, что Салим почти уверен, что скоро кончит во второй раз, вместе с ним. - Блядь, да… Вот так, быстрее… В какую-то секунду его руки начинают подрагивать, кожа будто плавится, суставы на пальцах дёргаются, выпуская звериные когти – он пытается сдержать эту невольную трансформацию, но охотник шепчет: - Пускай, ничего. Расслабься, - ласково гладит взмокшие виски, проводит тёплыми пальцами по щеке. - Ох блядь, - оборотень не выдерживает, впиваясь когтями в бедра Салима и утыкаясь лбом в щедро подставленное плечо, крепко сжимая лезущие зубы, чтобы не впиться и ими. – Бляяяядь….. Салиму больно, но боль смешивается с острым удовольствием, когда он смыкает свою ладонь на их прижатых друг к другу членах. Ещё минута – и оба финишируют, наслаждаясь фейерверком из мерцающих звёздочек под веками. Тяжело дыша, Салим падает обратно на тюфяк, вытирает о него измазанную семенем руку. Чувствует, как оборотень виновато зализывает оставленные им раны от когтей на бёдрах, успокаивая боль. - Спасибо, - расслабленно улыбается охотник. – Теперь точно совсем хорошо. - Я рад, - тот улыбается в ответ, натягивая на обоих штаны. – Тебя зовут-то как, охотник? - Салим. А… - Джейсон, - раздается громкий женский голос, в палатку заглядывает светловолосая альфа. – Нам пора. Салим невольно дёргается, подбирается весь. Инстинкты у него развиты отменно. - Шшшш, - успокаивает его Джейсон. – Все нормально, они не тронут. - Уверен? Салим следит за равнодушно наблюдающей за ними женщиной, та усмехается: - Тому, на ком запечатлён волк, свои не причинят вреда. Ещё бы Джейсон вовремя мне про тебя рассказал – меньше было бы проблем. Повезло тебе с этим, охотник. – Вдруг её взгляд твердеет. - И с тем, что Эрик выжил. - Да уж, за этого подонка она бы тебя точно порвала, - весело тянет Джейсон. – Ещё пару минут, Рэйч. Альфа кивает и скрывается из палатки. - Джейсон, значит, - Салим тепло смотрит в карие глаза оборотня. – А что значит «запечатлён»? - Волчья хрень, - Джейсон отводит глаза, но его выдают краснеющие кончики ушей. - Хрень? – переспрашивает Салим. - Что-то вроде любви с первого взгляда. Сука, да не могу я это в двух словах объяснить, - пытается отвернуться, но охотник ловит его запястья своими ладонями, заставляя смотреть в глаза. - Так вот почему не убил меня тогда. - Я бы и так не убил, - Джейсон расслабляется и садится рядом. – Вы, охотники, не туда воюете. Помнишь тех уёбков под землей? Салим кивает – забудешь их. - Вампиры, - ёжится словно от холода, хотя теперь Салим знает – холода Джейсон точно не боится. – Хорошо скрываются, суки, но мы их нутром чуем. Все те, кто исчезает из деревень и городов – это они. Во всем как люди, да вот только вреда от одного такого больше, чем от стаи самых ебанутых оборотней. Так что лучше нам вместе работать. Что думаешь? Косится на охотника выжидающе. Салим кивает, ясно понимая – никуда теперь он от этого зубасто-когтистого дурака не денется. - Меч и щит? Джейсон улыбается в ответ и впервые думает, что никогда ещё не был так счастлив.