вместе

дышать сыростью, пылью и тяжело улавливаемым спиртом — трудно; приходится морщиться, укутывая половину лица в воротник. лазарет ожидаемо пуст: ни шкафов с лекарствами (в частности недорогими обезболивающими средствами, бинтами и спиртом — что же еще может быть на полках у обычных солдатских врачей?), ни самих врачей, ни коек — вторая половина помещения закрыта ширмой, поэтому, возможно, не всё еще потеряно. жан топчится на пороге, начиная сомневаться, что эта нужная ему комната, ведь здесь, во временном лагере на окраине стены, заброшенная территория. кто знает, когда тут жили до них? комнат выше крыши, но все, все до единой грязные, покрытые паутиной, с уродливыми стенами и, самое главное, до жути однотипные. зачем нужен замок, в котором легко потеряться — неясно. жан почти не пугается, когда за старой изгородью слышится недовольное бухтение. почти. он прислушивается, делая пару шагов ближе — голос мужской, мальчишеский, и совсем скоро он узнает в нем манеру эрена — в тот момент, когда заходит за ширму и встречается с ним глазами, в общем-то. всё... как-то неправильно. эрен, не проявляя ни намека на раздражение, отворачивается, занимаясь своим делом — он без рубашки, ощупывает свои ребра, живот, грудь. точно, думает жан, отводя взгляд в сторону, эрену хорошо прилетело. как, собственно, и жану. вот только рана на скуле саднит до сих пор, синяки на теле расцветают ярко-фиолетовым, а у эрена кожа гладкая, естественного окраса, целая. они не выдерживают и минуты нахождения рядом — не выдерживали, по идее. работать вместе у них, на их удивление, но не на удивление остальных, получилось. возможно и поговорить получится. жану, на самом деле, по боку. он немного ошарашен. — прошли? они прошли? — эрен кивает сразу же, ожидая вопроса. у него спросили все, да сам эрен спросил у самого себя. — ни следа. — он прикасается к своей щеке, не чувствуя отголосков этой тупой боли от синяков. — как так? — жан хмурится, садясь на, спасибо всем богам, стул, принесенный кем-то из солдат или врачей, по-видимому. — они... и раньше проходили быстро. просто я не так сильно обращал на это внимание. — он, вздыхая, натягивает на себя рубашку, очевидно заканчивая. — вот такая вот супер способность. — если тебе оторвет руку, сомневаюсь, что она прирастёт обратно. — ну да. — никакая это не супер способность. — ага. — эрен улыбается, откидываясь на спинке стула. он жалко скрипит, удивительным образом выдерживая вес мальчика. жан фыркает, отворачиваясь — его губы растягиваются, и в комнате с уродливыми стенами и отвратным запахом становится приятнее находится. тишина — это не плохо. тишина бывает разной, но в этот раз она... надоедливая. более надоедливая, чем вечно говорящий и доказывающий что-то кому-то эрен. хотя в этот раз его упрямость была к стати. не считая того момента, когда он решил, что сопротивляться кому-то с оружием, когда ты лежишь под этим кем-то — хорошая идея. жан вздыхает, касаясь запёкшейся крови на скуле. — хорошо поработали. — он выдает на выдохе, обращая на себя внимание того, кто давно должен был уйти. — сегодня, я имею в виду... вместе. — ага. — эрен разглядывает щеку жана, — странно даже как-то. — отводит взгляд, вспоминая, что вина это, в какой-то степени, его. — болит? — болит. — соглашается, принимая ежесекундно протянутую ему сомнительную жидкость без этикетки. — это медики дали. обеззаразить. жан промакивает ватку, мажет по щеке, недовольно вздыхая. — знаешь, удивительно, почему мы раньше... что ты делаешь? эрен цокает, двигая стул ближе к жану — отбирает из рук ватку: — помогаю тебе. что ты там говорил? кирштайн издает удивленно-понимающий звук, не сопротивляясь руке, опустившейся на его плечо. — я говорил... почему мы не работали вместе толком? — он дёргается от легкой, неожиданной боли, и эрен, шепча что-то смешанное между «извини» и «по-другому не получится», продолжает. жан же — нет. — возможно потому, — йегер говорит после долгого, длиной в несколько огромных минут, перерыва, — что наша совместная работа — это бить друг друга по лицу? жан закатывает глаза. — даже эта царапина ощущается больнее, чем то, что ты называешь «ударами». эрен фыркает, сжимая пальцы на чужом плече — они мягкие, теплые и крепкие, и жан замолкает, стараясь уловить чужую руку глазами, но эрен заканчивает, отстраняясь. жан недовольно фырчит, не контролируя — затем, осознавая, краснеет, опуская голову к полу. противному, как и стены, полу. эрен вскидывает брови, но тянется с бутылке со спиртом снова. — снимай рубашку, будем осматривать твои раны.