Фотосинтез

— Мне нравится тебя слушать, — говорит Антон. Олежа моргает. Голос Антона отзывается на задворках сознания. Кажется, точно. Он не видит, как Антон шевелит губами. Только смотрит, глаза в глаза, подобрав под себя правую ногу и не думая о том, что поднимать брови так высоко — неэтично. — Мне нравится, что ты никогда не отказываешься от своих убеждений, даже когда кто-то с тобой не согласен. Продолжаешь настаивать на своём, — продолжает Антон, и внутри у Олежи желейно трясутся мышцы. Антон сидит рядом, на расстоянии широкой ладони от его бедра, подмяв плед своим весом и отставив руку назад. Олеже кажется, что самое время стать анаэробом. Начать фотосинтезировать в присутствии света и СО₂. — Мне нравится, что ты всегда честен, — добавляет Антон. Долго не думает, стреляет под ноги усмешкой. — И всегда на моей стороне. Поднимает взгляд на него. Олежа знает: свет идёт из окна, из-за его спины — но кажется, что свет идёт от Антона. Он уже дышит кожей — на руках стоят волосы дыбом. — Ты очень чувствительный, — замечает Антон. — Это очень хорошее качество. Иногда полезно принимать вещи близко к сердцу. Сопереживать. В комнате тихо. Олежа чувствует, как пылает лицо. Хочет верить, что Антон не видит. Знает наверняка: Антон видит всё. — Ты проиграл, — улыбается он. Мягко смеётся. Щурит глаза. Олеже сводит скулы. Они играют в «Ты мне нравишься» уже двадцать минут, и всё это кажется сном. Полуночным бредом. Следствием аномально жаркого лета. А Антон улыбается, вон, глаза аж сверкают. По Антону видно: не врёт. По Антону ясно: он очень доволен собой. Олеже хочется усмехнуться в ответ. Наклониться вперёд, слить их спины в две параллельные прямые. Засыпать Антона словами. Сказать: «Мне нравится твоя улыбка». Сказать: «У тебя очень красивый голос». Сказать: «Тебе очень идут пиджаки». «Ты мне нравишься, — хочет сказать Олежа. — Я тебя люблю». Но больше всего ему хочется, чтобы Антон расправил широкую ладонь между их одиноких ног и больше не убирал. Олежа смутно дышит.