Полевые заметки

Раньше я была уверена, что первым, кого ты встретишь, будет Наруто, но в последнее время меня всё чаще посещает мысль, что на его месте будет Саске – ворчливый, злой и несколько напуганный. Однако ты, скорее всего, не поймёшь этого, и будешь в недоумении хлопать глазами, пока какой-то парень с непонятно откуда взявшимся презрением настойчиво молчит и протягивает тебе руку. Ужасно, просто невообразимо, до чего дошли наши отношения; ещё летом, нет, даже в начале сентября назад, я не могла и представить, что когда-то буду с теплотой относиться к этому раздражающему комку игл, нелепо приклеенных к коже скотчем. Но ведь, на самом деле – разве можно относиться к Саске как-то по-другому? Раньше я не думала, что уважение и едва ли не влюблённое почтение, с которым каждый из Така смотрит на своего лидера, является чем-то странным. Но узнав его лучше, раскопав всего пару секретов, я полностью перестала понимать их. Точнее, я понимаю их отчасти; ведь для любого подростка (или не очень интересующегося взрослого) Учиха Саске мало того что преступник, так ещё и редкий мудак, поступающий исключительно исходя из своих непонятных целей и не учитывающий мнение никого кроме себя и своего старшего брата (как бы он это не отрицал). В реальности же он, конечно, сохраняет эти нелестные характеристики, но его детская наивность и вера в справедливость, его непоколебимый идеализм и воля воплотить всё задуманное в реальность, пусть это нецелесообразно от слова совсем, создают несколько более приземлённую и милую картину. Именно! Он очень милый. Не в романтическом, не в человеческом смысле, ни в каком-либо ещё. Его настоящего сложно любить, не хочется знать его – потому что настолько искусственно правильная невинность не должна существовать. И всё равно, я не могу не гордиться им, не могу не радоваться за него, не могу не любить его наивную натуру. Вообще, он вполне даже прагматичен и далеко не наивен, но я не могу по-другому описать его абсолютную уверенность в своей победе – не только над Конохой, но и над Акацуки, надо мной. Если не существует термина «избирательная невинность», то Учиха Саске должен быть первым доказательством, что этот термин необходим. Хотя я встречала много людей, которые закрывают глаза на реальность в те моменты, когда она их не устраивает, я ещё ни разу не видела того, чтобы человек вообще не открывал глаза никогда и подкручивал свою темноту под те краски, что ложились на его странные представления о мире. Он слишком ребёнок. Не просто для своего возраста, а для того чтобы жить. Отчасти поэтому я и привязалась к нему. Я уже однажды позволила себе не обращать внимания на Саске, и это закончилось пусть и не ужасно, но очень и очень плачевно; так что из-за чувства вины, или из-за чрезмерного чувства ответственности, или внутреннего мазохизма – я не могу позволить ему упасть снова. Он настолько не готов к темноте, что попав туда, он ничего не сможет увидеть. Изначально я запретила ему использовать Мангекё в исключительно практических целях. Во-первых, он не просто не умел с ним управляться, но и активно игнорировал все советы и предупреждения. Не знаю, что семпай сказал ему и сколько раз, но до прошлого месяца он пользовался им в любое время, когда ситуация способствовала. Я же хотела научить его не только тому, как использовать самые сильные и секретные техники в мире (что я итак не могла бы сделать), и тому, что самый успешный бой – тот, в котором ты не сражаешься, и всё равно выигрываешь. Конечно, я научила его и правильным последовательностям, и нужной концентрации, и тому, на что нужно обращать внимание и как это делать. Он справился достаточно быстро – всё же таланта ему не занимать; но главным было далеко не это. Я должна была сделать из инструмента, идеально заточенного для любой битвы, настоящего мастера, который может использовать этот инструмент. Проще говоря, поменять всё его мышление касаемо того, что такое шиноби. Второй же целью запрета на использование Мангекё было то, что я не могла просто так в любое время пересадить Саске глаза Итачи-сана. Стоп, если ты не знаешь, как происходит эволюция Шарингана, это, наверное, не имеет смысл… Так или иначе, когда мы с семпаем договорились взять младшего брата под «опеку» Акацуки, я, прекрасно понимая, что с Учихой придётся разбираться в основном мне, и что это наверняка будет очень неприятный процесс, попросила у семпая одну вещь: он получает Мангекё Шаринган Саске, а мне достаётся Мангекё Шаринган Итачи. Я собиралась изучить устройство этих глаз для создания новых печатей. Каждый уважающий себя мастер фуиндзюцу должен создать или модифицировать хотя бы одно дзюцу; и пусть я к тому времени уже почти доработала новую технологию Техники Бога Грома, для меня возможность составить печати на основе Кеккей Генкая была слишком манящей. Не говоря уже о том, что вряд ли за всю последующую историю ниндзя человеку не из клана Учиха выпадет такой шанс. Не буду утверждать, что это так, но вполне возможно во мне присутствовало некое подобие чувства зависти и ненависти к самому понятию Кеккей Генкай. Это были основные причины, которые, как ты видишь, привели меня не только к успеху, но и к странной симпатии по отношению к Саске. Всё-таки чем больше общаюсь с людьми, тем больше понимаю, что стоит хоть раз построить план на основе кого-то другого, то он обязательно пойдёт не так, как надо. Не то чтобы я жаловалась, правда. Если бы я полностью доверяла себе, я бы не встретила семпая. Не стала хорошо общаться со всеми из Акацуки, не встретила бы Узумаки-сан, не обрела бы приятную кампанию для выпивки в виде Сайгецу-куна и Джуго-куна, не привязалась бы к Саске. А без этих связей я едва ли была сейчас жива, не говоря уже о сохранности моего рассудка (который, правда, и сейчас не так хорошо работает). Даже до этого – я завела столько знакомств, что даже организовать первое за 16 лет Собрание Пяти Каге в тайне ото всех в мире было довольно легко, хоть и заняло несколько месяцев. Конечно, всегда будет оставаться неприятный осадок. Всё же большинство людей, когда-либо меня знавших, искренне ненавидят меня и желают смерти. Не говоря уже об Узумаки Наруто… Но о нём как-нибудь в другой раз. Сейчас же я почти могу сказать, что довольна жизнью. Мне даже несколько страшно от того, что я планирую в будущем; ведь, скорее всего, оно тоже не сбудется и мне придётся разгребать в разы больше проблем, чем я могу представить. Я уже несколько дней думаю о том, чтобы рассказать всё семпаю – может, я и потеряю его доверие раз и навсегда; может, он убьёт меня на месте. А может, мы сможем договориться и найти выход вместе, как мы делали уже почти год. Узумаки-сан говорит, что так будет лучше, но… Я не могу представить, что будет, если он меня возненавидит; и я не могу представить, что он сможет меня любить так же, как сейчас. Это эгоистично, но я не могу отбирать у себя время, когда я почти счастлива. Я уже отобрала у себя всё. Странно, что я впервые не чувствую вины за это. Осталась всего неделя до конца ноября.