Чёрная ветряная мельница, после смывающая облака

Черному цвету всегда приписывали странные характеристики. Кто-то считал этот цвет олицетворением мрака, ужаса и смерти, другие воспринимали его как нечто траурное или даже наоборот светлое, символ бесконечности, третьи видели мистичность и отказывались понимать, как так цвета нет. Из-за этого было много споров, цвет привлекал всех. Но чёрный всего лишь был абсолютным отрицанием цвета вовсе. Но бесспорно был элегантен. Хибари нравился чёрный, но все рассуждения на тему цвета его раздражали. Как доказательство настоящего отрицания, Кёя отдавал особое предпочтение абсолютно черному. Такому, что поглощает и невозможно оторвать взгляд, этот цвет был ему менее безразличен. Но этот чёрный глава комитета видел всего пару раз. Обычно хранитель облака не задумался над такими несущественными вопросами, но приоткрытая дверь на базу была абсолютно чёрного цвета. Пустота вязкими щупальцами пыталась выбраться из здания, но что-то засасывало её обратно. Хибари усмехнулся, его там уже ждали, это можно было понять по лёгкой дымке над полом среди полного отсутствия цвета. Коридор был таким же, поглощал все цвета и тянул вглубь своей пасти. Кёя специально медленно шёл в свой кабинет, он наслаждая этим тягучим чувством и предвкушал скорую встречу. Кто знает, как она пройдет в этот раз. Из-за вечерней духоты и легкой усталости мужчина расстегнул пиджак и кровожадно усмехнулся. Казалось, что дверь полностью въелась в непроглядную тьму стены – тот, кто находился за ней, ждал достаточно долго. Хибари было не нужно включать свет, он догадывался, что это всё равно не сработает. Толкнув ладонью дверь, Кёя спокойно прошёл по кабинету, специально не замечая иллюзиониста, сидящего за столом. Мукуро нагло закинул ноги на стол и одну согнул в колене, полулежа в кресле, он всё равно мог смотреть на Хибари свысока. Тяжёлые ботинки были чисты, но на листках под ними была грязь. – Работаешь допоздна, Кёя-кун? – Оглушающе, из-за полной тишины ранее, раздался ехидный голос Рокудо, затем раздался громкий смех и быстро стих. – Убью. – Аккуратно снял пиджак и повесил его на спинку стула Хибари. – Столько лет прошло, а ты всё такой же. – Наиграно печально сказал Мукуро, запрыгивая на стол. Хибари обрадовался, что всегда убирает вещи со стола, иначе хранитель тумана наверняка скинул бы всё на пол. Кёя привык к тому, что он стал являться к нему. Каждая их встреча была похожа на другую, но одинакового не происходило ничего. Мукуро предвкушающие смотрел на идеальную осанку противника и на то, как тот ослабляет галстук, ухмыляясь. Иллюзионист подтянул одну ногу к себе, обнимая её руками и склоняя голову, а второй легонько бил о стол — знал, что это неимоверно бесит Хибари. В хранителе тумана не было женственности, какая часто есть в гибких людях. В этом мужчине Кёя отчётливо видел стержень и характер. То, что он это ненавидел, другая история. Сколько бы Рокудо не пытались сломить, он становился только сильнее, в этом они с Хибари были похожи. Их отношения нельзя было никак назвать. Связь между ним определённо была, оба хотели растоптать второго любыми способами. Вот и сейчас, Кёя ведётся на провокацию, зная, что ощутит превосходство позже. Мукуро же наоборот, готов поддаться и получить удовольствие, но заставить, манипулировать Кёей. Оба настолько ненавидят, насколько обожают. Хибари не может выкинуть из головы того, кому первый и последний раз проиграл. Он не отпустит его и не забудет, пока не поставит на колени перед собой. Люди приходят и уходят — на них ему индифферентно, но одна связь крепче другой. Хранитель облака готов убить, но заставлять, как ему кажется, испытывать унижения куда приятнее. Мукуро также жаждал сломать этого человека, после того раза он только окреп и это вызывало уважение. Рокудо топтал его гордость, но Кёя лишь креп и наносил яростные удары в ответ. Иллюзионист играл в игру, конец их развлечений мог быть самым неожиданным и это заставляло каждый раз возвращаться. В этот раз Хибари молниеносно сократил расстояние между ними, кусая в шею так, будто хотел прокусить артерию. Хранитель тумана лишь усмехнулся – В этот раз шея, да? – и окончательно стёр границы пространства. Теперь было не понятно, кто сверху. Рокудо любил использовать иллюзии во время их встреч – Хибари это ненавидел. – Ненавижу, – Прорычал Кёя, до боли сжимая запястья врага, но тот лишь поморщился. Мукуро отклонился назад, заставляя Облако лечь на него. Одежда, по обычаю, безжалостно рвалась и уничтожалась – оба старались причинить больше боли и неприятностей, однако у Хибари болевой порог был выше. Кёя вгрызался в плечи, а Рокудо впивался в спину ногтями. Хибари оттянул Туман за волосы и резко вошёл, ему было привычно действовать в подобном обволакивающем пространстве – главное держаться за реальный объект, коем был Рокудо. Оба насаждались моментами уединения. Только вдвоём они могли расслабиться и выплеснуть накопившийся гнев. Хранитель облака жёстко вколачивался в соперника под ним, а тот маниакально расцарапывал спину, плечи и грудь насильника. Оба были рады сложившимся обстоятельствам. Однако, Кёя любил вести себя совершенно по другому, хотя даже так Мукуро не переставал постанывать, доказывая поражение Хибари. Спустя пару жестких толчков, Облако сбавил темп и медленно вошёл-вышел, так ему нравилось больше. Рокудо в эти моменты старался наоборот не издавать звуков, если Кёя поймет, что доставляет ему удовольствие, он легко пересилит себя и продолжит сумасшедшие толчки. Во время их поединков – по-другому это назвать они не могли – себя никто не касался. Этот негласный запрет придумал Мукуро, но видя взгляд Кёи, знал, что тот понимает. Даже если иллюзионист истекал смазкой, но терпел и только ухмылялся, кроме вспышек непонятно чего у Хибари. Тогда приходилось сдерживаться и, закрывая глаза, прятать чувства. Кёя грубо схватил его за подбородок и притянул к себе. Перед поцелуем он всегда хмурился и больно сжимал челюсть Тумана. Целовались они всегда с привкусом крови, кто первый прокусывал губу было не понятно. Даже в этом милом жесте у них была борьба за власть, побеждал в поцелуях обычно иллюзионист, за что получал резкий рывок за волосы и злой взгляд Кёи, но это того стоило. Хибари кончает всегда внутрь, он не хочет пачкать стол и место, куда упали из-за иллюзии. Рокудо, чувствуя последние ужасно медленные, но такие прекрасные, толчки, кончает следом, всегда стараясь испачкать Кёю. Их отношения держаться на взаимной ненависти и хранители понимают, что крепче чувства нет. Один не отпустит второго без возмездия, второй слишком увлёкся игрок, которую ненавидит. После Мукуро всегда растворяется в тумане. Хибари только рад, что на этом их отношения заканчиваются и он может спокойно закончить дела. Оба считают, что сказали всё, что могли. Излили душу дьяволу, если сказать по-другому. Кёя всегда держит запасной костюм для таких случаев, но старается сохранить пиджак. Однако тот неизменно смят и порван — как знак, что всё ещё повториться. На это хранитель облака только ухмыляется, засмеяться ему не поваляет сдержанность. Их всегда отправляли на самые кровожадные миссии, но они были только рады. Умереть они всё равно не могли. Хибари найдут и в другом перерождении, а Мукуро просто не отпустят, да и они не посмеют умереть раньше второго. Хоть их и держала друг с другом старая вражда, без этого было бы неимоверно трудно. Когда есть кого ненавидеть, жить куда легче – Усмехаясь, думали оба.