- Джинкс! Меня зовут Джинкс! - она громко повторила свое имя пару раз, хлопая себя по груди. - А у тебя в кабинете тухло и мрачно!

      День выдался даже слишком тяжёлым. Очередные набеги поджигателей, бесконечное количество разборок среди улиц Зауна и, конечно же, некомпетентность некоторых "помощников". Тяжёлым был даже воздух в кабинете. Огромное окно за креслом уже давно превратилось в лишь грязный витраж, который только и мог, что пропускать мутные и такие же тяжёлые, как всё вокруг, лучи слабого света. Грузный деревянный рабочий стол был завален всяким бумажным хламом, а может быть и не хламом. Это было известно только самому Силко, сидящему за этим самым столом пытаясь справится с огромным количеством документов.       Мужчина был крайне сосредоточен и погружён в бумажную волокиту, что даже не заметил и не услышал, как дверь кабинета тихо скрипнула открывшись. Маленькая синеволосая девочка робко выглядывала из-за такой огромной по сравнению с ней двери и потеряно переминалась с ноги на ногу. Исподлобья, она с застенчивостью и страхом наблюдала за согнувшимся за столом мужчиной, который даже и не подозревал о ее присутствии здесь. Наконец, спустя нескольких мгновений молчаливой слежки, девочка решилась сделать пару шагов в сторону огромного стола. Дверь за ней закрылась так же тихо и незаметно, как она сама ступала на деревянный пол, внимательно следя за тем, чтобы он где-нибудь не заскрипел.       Силко вздохнул и отложил ручку. Нет, он не собирался отдыхать, он просто не мог себе этого позволить. Пару минут тяжёлых вздохов в пустоту и можно будет продолжать. Мужчина устало потёр себе единственный здоровый глаз. Да, отдыхать и вправду некогда. Мало того, что в Зауне не всё спокойно, так ещё и пару недель назад он взял себе на попечение маленькую девочку. Маленькую дочь Вандера. Дочь предателя, которую предали. Какая злая ирония, как всегда. Силко отнял руку от лица и тут же обмер, не успев нормально опустить её. Из-за стола на него, не мигая, смотрели два огромных синих глаза. Словно только-только распустившиеся васильки в поле. Возможно, он бы даже почувствовал дуновение ветерка, как в том самом поле. Но его мысли прервал тонкий тихий голосок:       - Тебе нездоровится? - девочка прищурила один глаз, немного наклонив голову в заинтересованности и нерешимости.       Силко помедлил, стряхивая с себя оцепенение от такой маленькой неожиданности, и всё же смог выдавить из себя что-то похожее на: "Нет, всё в порядке". Он не мог её выгнать, хотя даже и не собирался это делать. Она ещё совсем не знает обстановки вокруг. Ей нужно осваиваться. Она ещё совсем не знает самого Силко. Но, видимо, именно это сейчас маленький василёк и собирается изучать. Это подтверждала заинтересованность горящая в глазах. Малютка, крепко зацепившись за край стола, наблюдала, как Силко разрывает с ней зрительный контакт, берёт ручку и начинает что-то писать. Наверняка это что-то очень серьезное, судя по его нахмуренным бровям. Однако что-то более интересное привлекло внимание девочки - чёрный немигающий глаз мужчины. Чёрный и страшный. Когда-то она видела такую же черную штуку в своем старом, изрезанном журнале. Она называлась "чёрная дыра". Она помнит, как долго рассматривала картинку, на которой была изображена эта "чёрная дыра", и думала, сможет ли она когда-нибудь увидеть это в жизни? И прямо сейчас она смотрела в эту тёмную бездну с янтарным импровизированным зрачком, похожим на разбитую звезду. Вроде как она должна была бояться этой бездны. Но нет. Малютка понимала, что это самая красивая вещь, что она видела в своей жизни.       Мужчина уже заметил неподдельный интерес этой девочки к его протезу, но все же решил прервать эту "музейную выставку".       - Тебе что-то нужно?       Строгий хриплый голос заставил маленькую зрительницу вздрогнуть. Она нерешительно закусила губу и опустила глаза в пол. Да, ей было что-то нужно. Однако сейчас она немного испугалась такой резкости, что уже раздумывала о том, чтобы развернуться и убежать далеко далеко. И спрятаться. Обязательно спрятаться, как мышка в норке. Силко осматривал синеволосое чудо. Может она где-то поранилась и стесняется об этом сказать? Вместо каких-либо возможных ран он заметил кое-что чуть более интересное. Мужчина отложил ручку в сторону и, сложив руки перед собой, решил начать более мягко:       - Ух ты какие у тебя маркеры, ты ими рисуешь?       Нет, Силко, не рисует, так просто, для красоты носит. Что за глупый вопрос?! Однако этот самый "глупый вопрос" очень воодушевил маленькое чудо, и она оживленно залепетала:       - Да! Ещё как! Я люблю раскрашивать ими всё, что под руку попадётся! Люблю яркие цвета, особенно розовый и синий. Смотри, есть ещё и неоновые!... - малютка стала что-то очень оживлённо рассказывать, разложив свои сокровища в виде нескольких грязных ярких маркеров, которые, по-видимому, повидали всякое. Мужчина слабо улыбнулся уголками рта - его немного тронула эта детская непосредственность.       - Я очень рад за тебя... эээ... - он запнулся, забыв имя этой голубоглазой девочки, но к счастью долго мяться не пришлось.       - Джинкс! Меня зовут Джинкс! - она громко повторила свое имя пару раз, хлопая себя по груди. - А у тебя в кабинете тухло и мрачно!       Последнее резкое заявление Силко крайне удивило. Да эта Джинкс не выбирает выражения! Он улыбнулся уже явно.       - Почему ты так решила, Джинкс? - он спросил с притворной обидой в голосе.       - Потому что у тебя совсем нет чего-то яркого, даже ни одного граффити! - последнюю фразу она выделила особенно возмущённо.       - Хмм... - мужчина оглядел свой стол в поисках вещи, которую можно дать на растерзание этому маленькому вандалу. Наткнувшись взглядом на пустую кружку, он потянулся к ней. - Что ж, ты можешь это исправить!       Джинкс впала в восторг от этой старой кружки, которую ей протягивал Силко. Она подняла на него свои огромные искрящие глаза и восторженным шёпотом спросила:       - Ты не шутишь?... - мужчина отрицательно покачал головой.       Тогда девочка взяла эту кружку из рук Силко так аккуратно, словно это самое драгоценное, что ей вообще давали в этой жизни. Вандер был хорошим отцом. Хорошим отцом для её сестры Вай. Однако маленькой Паудер он не позволял многого, включая брать его вещи. Поэтому, повертев с особой осторожностью эту старую, кое-где отколовшуюся кружку Джинкс чуть-ли не взорвалась от накатившего на неё счастья. Она одним махом собрала в кучу свои маркеры, расфасовала их по карманам. И уже собравшись уходить, она обернулась на Силко. Он подумал, что сейчас она бросится его обнимать и благодарить, судя по тому, какая радостная она сейчас. Но Джинкс лишь окинула хищным взглядом его рабочее место и, без лишних слов, схватила еще и его пепельницу. Мужчина не произнес ничего против, лишь проглотил смешок, который едва едва не сорвался с его губ.

***

      Наверно прошло уже более нескольких часов, после визита маленькой Джинкс. Однако Силко ни сдвинулся ни с места. Все так же согнувшись, он старательно что-то писал, внимательно рассматривал бумаги и глубоко вздыхал. Судя по свету из окна, на улице уже наступили не густые сумерки. В кабинете стало значительно холоднее и темнее. Последняя проблема заставила мужчину немедленно прибегнуть к её решению. Он протянул руку к настольной лампе и резко включил её. Со светом перед столом, словно по волшебству, беззвучно материализовалась Джинкс. Она широко распахнула свои синие глаза и внимательно уставилась на Силко, ожидая его внимания. Последний крупно вздрогнул от её неожиданно резкого появления, однако, ни капли не удивился. Он отложил ручку, сложил руки уже в привычной позе и выжидающе замер. Синеволосая девочка крайне аккуратно и торжественно достала сначала пепельницу, а потом и кружку.       Джинкс замерла, внимательно следя за реакцией Силко. Настолько внимательно, что аж чуть ли дышала, чтобы вдруг не направить на себя гнев этого серьезного мужчины. Она и представить себе не могла, что же он может подумать. Вдруг он поймёт, что ошибся, дав ей свои вещи? Вдруг он поймёт, что она все портит? Вдруг она опять все испортила? Он же, не менее внимательно, стал рассматривать столь щедрые подарки. Пепельница была разрисована непонятными символами, закорючками и пестрила от яркости. Кружка же, напротив, содержала на себе крайне цельный рисунок - голова обезьянки. Было видно, как голова рисовалась с особой аккуратностью. Было видно, где у девочки начинала дрожать рука, где маркер отказывался писать, а где она, скорее всего, даже наклонялась, чтобы вывести аккуратную и красивую линию. И все работы исполнены в столь любимых цветах Джинкс - синем и розовом. Причем даже это были не просто маркеры, а те самые, неоновые, которыми она так гордилась. Вещи стали будто новыми, и наполнились чем-то необычным. Чем-то родным.       Силко, все еще держа в руках подарки, поднял глаза на девочку. Та стояла, замерев и лишь шире раскрыла глаза, не зная чего ожидать. Мужчина сглотнул непонятно откуда взявшийся ком в горле, медленно переводя глаза то от девочки, то от вещей. Слова крутились в его голове. Крутились, скручивались, разбегались и все никак не хотели выстраиваться в какое-либо дельное предложение. Силко глубоко вздохнул и только и смог, что тихо произнести:       - Это очень красиво. Спасибо тебе.       Тут же маленькая синяя молния обогнула стол и прижалась к его груди. Мужчина оцепенел, не понимая, как реагировать. Между тем, она зарылась в его белый платок лицом и пыталась спрятать свои подступившие слёзы радости. Лицо Силко, искажённое шрамами, болью и предательством - тронула тёплая улыбка. Он аккуратно поставил арт-объекты на стол и так же аккуратно обнял маленькую Джинкс. Такая маленькая и хрупкая. И такая одинокая. Нет. Теперь она не одинока.       - Ты настоящий талант, Джинкс. - сказал он наклонившись к уху девочки, нежно поглаживая её синие волосы рукой. - Спасибо.       Малютка ничего не ответила, лишь сильнее прижалась к широкой мужской груди, слушая учащённое сердцебиение Силко. Так она и заснула у него на руках, тихо засопев.

Теперь она не одинока.