Andromeda

Вижу тень я… Кто-то в черном у окна. Кто ты? Наказанье или милость? Кто ты? Отрекаться не спеши! Может, за душой моей явилась? *** Густой туман окутал всю местность так, что даже близстоящие деревья были едва видны сквозь него. Андромеда с опаской смотрит себе под ноги. Неуверенно делает шаг, боясь споткнуться, и тут же морщится, словно от боли. Только что прошёл дождь, и холод, исходящий от мокрой травы, пробирает чуть ли не до костей. Ещё пара шагов. Андромеде холодно, её начинает бить мелкая дрожь. Приходится крепко сжать зубы, чтобы те не стучали. Платье то и дело цепляется за торчащие из травы ветки, а лёгкий, но холодный ветер слегка треплет волнистые волосы. Чем ближе, тем отчётливее до Андромеды доходят странные звуки, словно кто-то плачет… В какой-то момент туман рассеивается: картинка становится более отчетливой. Серебристо-голубой ручей журча протекает среди многочисленных кустов, как змейка через камни. Трава и ветви близстоящих ив слегка покачиваются от ветра, и только тогда Андромеда замечает, что находится там не одна. Леди, высокая и стройная, сидит неподалёку на огромном камне. Её ноги слегка касаются зеркальной поверхности ручья, а сама женщина наклоняется так, словно что-то пытается разглядеть там, в воде. Волосы и одежда до боли знакомы. Неужели это…? — Мама? Андромеда ежится, и по спине тут же пробегает неприятный холодок. Девушка сама не понимает, что напугало её больше: сама Друэлла или её молчание? Только она собирается что-то сказать, как Друэлла поднимает голову и окидывает взором дочь. Взгляд холодный. Убийственный. Лицо старшей Блэк осунулось. Щеки впали, из-за чего скулы стали более выразительными. Тонкие губы плотно сжаты, словно Друэлла и сама хочет что-то сказать, но не решается. Андромеда в ужасе прикрывает рот рукой и опускает глаза. Она уже не понимает, во сне ли это происходит или наяву. Родители всегда были против союза Андромеды с Тедом. Блэки — чистокровные волшебники, и полукровке не место в их семье. Только кого волнует чистота крови, когда речь идёт о настоящих чувствах? И, что самое важное, об их взаимности? Отказаться от этого Андромеда просто не могла и надеялась, что семья поймёт и отнесётся к её выбору с уважением. Не вышло. Между Андромедой и её матерью возникла непреодолимая пропасть. Друэлла продолжает сверлить дочь взглядом. Девушку слегка мутит, ей кажется, что мать её словно сканирует. Видит насквозь. Друэлла лишь шепчет: — Ох, горе тебе, дитя. Женщина исчезает, будто её и не было, а Андромеда в холодном поту распахивает глаза и садится в кровати. Всего лишь сон, но такой реалистичный. Девушку по-прежнему трясёт от холода, как будто она только что вернулась домой с того поля. Меда всё ещё пытается прийти в себя, снова и снова прокручивая в голове увиденное. Нескончаемый поток мыслей прерывает вошедший в комнату муж: — Всё хорошо? Тед окидывает жену обеспокоенным взглядом, а Андромеда слегка вздрагивает и тут же утвердительно кивает головой. — Всё прекрасно. Просто дурной сон. Девушке даже удаётся улыбнуться, но на душе всё же остаётся неприятный осадок, который адреналином бежит по венам вместе с кровью. А необъяснимый страх окутывает, подобно тому туману из сна. Такой же холодный, тягучий и всепоглощающий.                                                                    *** Ты не можешь всерьез обдумывать это, Меда. Голос Нарциссы не был таким холодным, как она намеревалась, она была не столь уверена в себе, как ей того хотелось. Во всяком случае, она умоляла сестру, не требовала. Позже она обдумывала, сложились бы обстоятельства иначе, если бы она все же умудрилась выдвинуть требования. Тед Тонкс был грязнокровкой. Он был пуффендуйцем и учился с Андромедой на одном курсе; староста и член магического шахматного клуба. Он был грязнокровкой. Нарцисса вздрагивала при мысли об этом. Нельзя сказать, что она не выносила Теда Тонкса. Объективно говоря, он был довольно хорош для грязнокровки. Достаточно умный, более чем продвинутый в магии. Однажды он помог ей подняться с пола, когда она споткнулась в коридоре, даже отдал ей свою чернильницу, когда не смог починить её собственную. Но это не давало её сестре права поступать так. — Цисси, пожалуйста, просто послушай, — начала Андромеда, — все не так плохо, как ты думаешь, я обещаю. — Он грязнокровка, разве нет? — Нарцисса встала с кресла, на котором сидела. Ей было шестнадцать, на два года меньше, чем Андромеде, но на каблуках она была одного с ней роста. — И ты собираешься выйти за него замуж, или нет? — Цисси… — Ты собираешься предпочесть грязнокровку своей семье, собираешься отказаться от нас, — Нарцисса сделала упор на «нас» в своих словах, но в своей голове она заменяла «нас» на «меня». Андромеда покидала её, вместе с остальными членами семьи. — За красивое лицо и переоцененные взгляды. Пока Нарцисса говорила, в какой-то момент мольба исчезла из ее голоса, и она стояла, высокая и неумолимая, пронзая сестру взглядом холодных голубых глаз. — Прости меня, Меда, но это определенно так плохо, как я думала. — Цисси, просто послушай меня, — прошипела Меда, куда более разозленная, чем ожидала Нарцисса. — Это не связано с тобой, и ты знаешь это. Война начинается… Ты же слышала, мама и папа толкуют об этом, и Белла… Я не хочу сражаться на этой стороне, да и ты не должна. Нарцисса только усмехнулась, прежде чем её сестра продолжила говорить. — Нам нужно сделать выбор, как можно скорее. И я… — И ты сделала свой, очевидно, — Нарцисса отвернулась от Андромеды, скрестив руки перед собой. Её голос дрожал. Только спустя годы она поняла, что её сестра не хотела никого выбирать, не хотела предпочитать кого-либо ей. Андромеда даже взяла бы её с собой, если бы она этого хотела. Но в тот день Нарцисса отказалась думать о том, что, возможно, это было нечто большее, чем личное предательство. — Ты сделала свой выбор, и это не я. — Убирайся вон со своим магглом. Они — неправильная сладость дорогого коньяка, привкус соленых слез на девичьих щеках и борьба двух разных идеальностей. Горькая усмешка замирает на губах Беллатрисы Блэк, которая слышит весь этот разговор, ее палочка направлена прямо в сердце Андромеды. На обнаженной коже руки светится уродливыми очертаниями темная метка, разочарование парализует сестрицу. Белле кажется, она медленно погибает, пока руки, к которым больше нельзя прикоснуться, изгибаются в обиженном движении и исчезают за зелёным пламенем камина. Белле кажется, она умерла. А Андромеда родилась заново.