What a bright time, it's the right time!

Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock, Jingle bell swing and jingle bell ring, Snowing and blowing up bushells of fun, Now the jingle rock has begun!

      О да. Эта весёлая английская песенка разливается повсюду к концу года. На Западе её весело подпевают счастливые дети в ожидании Рождества, не нарушая волшебную атмосферу праздника, а у нас же её просто врубают везде, где только вздумается, на каждом углу. Однако вы не подумайте, что это как-то плохо, нет, конечно же! Новогодние фильмы, старые, знакомые советскому зрителю фильмы, задорные песни, концерты по телевизору, яркие ёлки-морковки, криво украшенные, радужные вывески на конфетных магазинах с дедом Морозом… Да они только больше накаляют бесстрастное настроение народа к Новому году, бесцеремонно вынимают их из повседневной, скучной, бледной рутины, добавляют особого, незабываемого уюта не только ребятишкам, но и взрослым, с искренней улыбкой наблюдающим за всей этой родной картиной. Они ведь тоже когда-то были такими же беззаботными детьми!..       Снег искрился, сиял, словно разлетевшиеся повсюду серебряные блестки, пленяя изумлённый взор окружающих. Этой зимой было чудесно: вот вам и трескучие морозы, и красные щёчки, и липкий, мокрый снег в лицо, а уже завтра рассыпчатый, как кухонная крупа, и чуть теплее, и чуть холоднее, и радостное солнышко светит, и хмурая метель гуляет по свету, играя, резвясь! Прекрасно, просто прекрасно!       Но, наверное, только ему на этом свете не счастливо на душе. И им, наверное, тоже. Но он искренне надеется, что у них двоих именно сейчас всё замечательно. Именно сейчас они ни на секунду не задумываются о его существовании.       Брайн неторопливо выглянул в окно, скучающе разглядывая этот зимний пейзаж, уже безмерно надоевший. Голые ветки деревьев, противный холод на улице, что пронизал всё тело, бесконечные визги, шум и гам. Выглянул, и сразу же закрыл тёмную шторку.       За окном на площадке скакали маленькие детишки, и тут же, даже через окно, он уловил весёлые нотки песенки, которую, похоже, уже ненавидел всем сердцем. Как же она доста-а-ала!.. Как же она надоела, ну реально!.. И крутится ведь без конца на языке, весёлой трелью разливается по городу: во дворах, в магазинах, в подъезде. Да господи, даже в интернете он постоянно натыкался на поздравительные картинки, открытки, сопровождаемые этой пресловутой мелодией. Даже когда её и в помине нет, он слышит её. Сам не знает, почему. Просто мозг настолько сильно был забит этой предновогодней дрянью, что сам по себе невольно начинал развлекаться.       Мапс не стал вытаскивать гирлянды, ёлку, украшения там всякие. Зачем же это всё? Чтобы эта зелёная дама простояла до мая месяца, чтобы Тигра уже в следующую ночь вновь поразбивал все стеклянные теремки на подвеске, и красные носки Санта-Клауса были разбросаны по всему дому? Не стал доставать никакие игрушки, мишуру и прочую ерунду. Зачем? Самому себе что ли создавать эту идиотскую атмосферу дурацкого праздника? Самому на всё это любоваться? Ему уже не десять лет, когда он водил хороводы с ребятами и пищал от радости, рассказывая стишки за мешочки конфет. Только работать больше из-за наступления нового года, цены везде подскочили, и до доставки еды не дозвониться. Да и себя нагружать. Лень.       Не удивительно, что за окном тридцать первое декабря, а на столе у Брайна ни крошки. К нему обещала приехать мама, чтобы вывести сына из хандры и привести лишний тазик оливье, но, видимо, она сюда даже не заглянет. Ну и пусть. Её ворчания и похвалы о том, что, мол, как же замечательно, что он избавился от этих дуралеев, как же он похорошел, слушать уже было невыносимо.       Событие ожидания Нового года не было для него каким-то праздничным теперь. Это ведь всего-то лишь цифра. Что изменится с того, что наступит две тысячи двадцатый? Будет совершенно такой же обычный год. Просто цифра в календаре сменится. Месяц сменится. Будут такие же грустные, пустые будни. Нужно просто теперь переждать, когда веселье закончится, и потом вновь забыть обо всём. И что-то незнакомое шепчет обезумевшему Брайну, что он все это выдумал, высосал все свои проблемы из пальца, что он просто негодяй, раз бездействует, раз настолько ленив и бездушен. Нужно над многим работать, жить дальше, забывать, а не вновь и вновь задумываться… О них.       Сколько времени было всё более-менее хорошо и спокойно, да он уже и плевать хотел на их прошедшую дружбу, так скоро расколовшуюся, не прожившую долго, словно её и не было. Так легко они разошлись, что, кажется, это случилось как в далёком, фальшивом сне. Все их несколько лет вместе осталась лишь в памяти, которую, к сожалению, невозможно стереть. И он научился жить без них, в тишине. Однако что-то именно сейчас укололо глубоко в груди.       Да и, наверное, он бы не вспомнил о Оливии с Ботаном, если бы случайно не повстречал их. Совершенно случайно. И, как назло, в один и тот же день. Ботана утром, когда ехал с ним в одном автобусе, а Оливию вечером, в супермаркете, когда стоял на кассе и рассматривал полку с кошачьим кормом по акции.       И они вдвоём словно не были ему самыми родными людьми. Охолодевшие под ударившими морозами, промёрзшие до глубины души. Не чувствующие ничего внутри. Точно между ними нет секретов, точно они не проводили вместе года, точно не поддерживали в трудную минуту, не ругались вдрызг, не ухахатывались над мелочами. Точно они – незнакомые люди. Он кинул безразличный взгляд на Мапса, ни слова не вымолвив, прошёл своей дорогой. Не узнал? Нет. И Оливия. Она… Не могла просто сурово нахмуриться… Они не могли.       Да он… Зависим. Как глупый школьник, не может сдерживать свои чувства, не может смириться с тем, что люди находят друг-друга, что люди расходятся, что всё это слишком обыденно для этого мира.       После этого хотя бы какой-то настрой на предстоящий праздник окончательно стёрся. Брайн и без этого не любил его праздновать, а когда его не душила мишурой злая Оливия, когда Ботан не умничал без умолку, показывая, как правильно нужно нарезать картошку на оливье, чтобы она не превратилась в пюре… Становилось особенно скучно. Безжизненно.       Это первый Новый Год, который он празднует без своих друзей. В глубоком одиночестве. — Давай-давай! — весело прикрикнула Оливия, разглядывая обессилившего Ботана. — Эй, задрот, да натягивай её повыше! Выше, чуть выше, ага…       Брайн лишь с улыбкой наблюдал за тем, как эти двое растягивались по шторке в попытке ровненько украсить комнату Брайна. Ну как, двое… Оливия по-королевски улеглась на мягкой постели, сложила ручки и громко командовала Ботану, что делать надобно. Тот, в силу своего не очень-то высокого роста, кряхтел, краснел от усилий, но никак не мог дотянуться до верху, чтобы зацепить несколько петель на гардинах. — Оливия! — на выдохе произнёс он, швырнув длинную-предлинную гирлянду на пол. Она, вроде как, и порвалась в тот момент. — Тебе вот надо – сама и повешай её! — Сейчас Брайн нам будет её натягивать, да? — весело крикнула она. Именно у Стар всегда в этот праздник было отменное настроение, и ничем его не испортишь. Даже если бы сейчас ей позвонили и сообщили, что из магазинов внезапно исчез весь читос, она бы, наверное, только звонко посмеялась, поздравив своей дерзкой манере с Новым годом. — Стоит, отдыхает, как в санатории! С хрена ли, а, мы тут мучаемся?! — Я пельмени варю, — участливо произнёс он, быстренько уходя на кухню, чтобы его не задели снова. Ботан лишь грустно вздохнул, понимая, что организация гирлянд по дому всё ещё лежит на его плечах.       Ботан читал книжку. Сам не понял, как быстро и необдуманно схватился за неё, за первую попавшуюся в руки, и принялся читать. Слишком уж была интересная. Или просто хотелось руки и голову занять чем-то полезным.       Или он просто пытается отвлечься тем самым от мыслей, обмануть себя?       Хороший вопрос.       Его друг, хороший одногруппник, приятель, и, наверное, единственный человек, который интересовался именно в эту минуту самим Ботаном, не чувствовал к нему холодное безразличие. Только вот Павел в данную минуту едет в вагоне уезжающего поезда, в свой родной город, что находится довольно далековато отсюда. Едет к своим родным, друзьям, что полгода назад остались там, ожидает тёплой встречи, яркого празднования Нового Года. Он не взял Ботана с собой, чувствуя вину, да и Ботан отлично понимал, что лезть к нему в дела было бы как минимум некультурно.       Парень обещал привезти Ботану чего-нибудь интересно, возможно, вкусного, съедобного, или найти какие-нибудь старые книжки, чтобы как-то заинтересовать ими друга. Понимал, что именно сейчас Ботан вновь останется один, и ничего не может с этим поделать. Его ждёт семья, столь дорогая сердцу, и ближайшее время он проведёт в кругу людей.        Ботан остался один.       Намешивать оливье самостоятельно не больно хотелось, а идти в столовую, встречать там море людей, лучезарно улыбчивых, радостно выкрикивающих в мобильник что-то в духе: «С наступающим!», жадно уплетающих какие-то съестности… Не хотелось, да, идти туда не хотелось. Портить себе настроение, когда то стремилось к минус бесконечности.       Василиса, соседка с общаги, разруливала свою поставленную задачу: украшение здания, подготовку ко всеобщему счастью, организацию поздравлений. Ботан в этом участвовать отказался. В Новый Год его ждал завал дел. Всю ночь он будет писать, печатать, читать, изучать, готовится… Эти ваши праздники могут и спокойно пройти без участия Ботана, а вот экзамены никого ждать не будут. Заниматься этой бесполезной ерундой не составляло смысла. Он вырос.       И он один.       В душе творился самый настоящий кавардак, просто невиданный, в институте был такой же ужас, который требовалось срочно исправлять!.. Не мог он жить вот так, когда все дела стоят, и беспричинно радоваться тому, что последняя цифра в календаре стала на одну больше. За что же ему это всё?..       А если честно, то всё становилось чутка завидно. Совсем немного, правда!.. Даже Василиса, неприметная, скучная, строгая девчонка, сейчас искренне осчастливилась происходящему, танцевала со своим молодым человеком в коридоре, смеясь во весь голос, шутила и звенела новогодними колокольчиками. Не обращая ни на кого внимание, радуясь только для себя, наслаждаясь прекрасным моментом. Ставила большую-пребольшую пышную ёлку в кругу своих знакомых, обеспокоенно наказывала диджею не настраивать на дискотеке музыку с матом. Всё так бурлило, а он… он ничего этого не увидит. Не с кем, некогда, негде.       И в какой-то миг в его голове мелькали странные и преобладающие мысли о уходящем годе. О том, насколько много он потерял за этот период времени. Насколько было больно за эти триста шестьдесят пять дней. Насколько он изменился. Отпустил, навсегда отпустил то, без чего не представлял своей жизни. Держал гнев на Брайна, на Оливию, за всё то, что было между ними до того, как тот сердито хлопнул за собой дверью, поклявшись, что больше к этим дуракам он никогда не вернётся. Слёзы наворачиваются при этих мыслях, и он устало откинулся на белоснежную постель, собираясь с мыслями.       Нужно это пережить, и больше к мыслям о блоггере и истеричке он не вернётся. Забыть. Следующий год будет явно легче. Он больше не увидит их.       Ботан и не вспомнил бы о них, если бы не мучительное, тяжелое одиночество в эту предательскую минуту. —Ни-и-ифига себе! А что это ты не зовёшь меня? — довольно ухмыльнулась Оливия, разглядывая свою новую добычу. — Оливия, — безэмоционально произнёс Брайн, неторопливо развернувшись к ней лицом. — Я тебе уже который раз говорю: это на стол. Мне что, всё по-новой нарезать?! Только попробуй взять колбасу или сыр с тарелки!       Оливия лишь посмотрела на него, точно на идиота, приподняв бровь. Он что, правда думает, что она только колбасу украсть пыталась?.. Что она не стащит ложку оставшегося крема с торта, или не достанет из банки маленький солёный грибок, или не черпнёт «Клеопатры», когда будет нести его к столу? Правда что ли, настолько лох, или прикидывается? — Бота-а-ан! — позвал Брайн, и тот мигом прилетел вниз со второго этажа, стараясь сохранять непринуждённый вид. Пару минут назад он боролся с Тигрой за ёлку. — Унеси на стол тарелки, иначе она всё сожрёт моментом. Ботан кинул на Оливию такой особенный, забавный взгляд, в котором читался внутренний хохот. Будто он говорит ей на ушко что-то вроде: «Оливия! Ну ты чего?!», и заливался своим мягким, приятным уху смехом. Она улыбнулась ему в ответ, так, как, наверное, не улыбалась не разу за год.       Ботан, пока ворчливый Брайн отвернулся, чтобы достать мандарины из пакета, украл маленький неприметный кусочек копчёной колбаски и вручил его победно ухмыляющейся Оливии.       Воспоминания плывут в голове, а он не может этого остановить. И незаживающую, кровоточащую рану вновь обильно посыпают солью.       Оливия. У неё, кажется, новогодней атмосферой даже и не пахло. А хотелось бы, чтобы и пахло, и виделось, и слышалось!.. Она ведь так любит этот праздник! Зимний салат, конфеты какие-нибудь дешёвенькие на столе, детское шампанское с разноцветной наклейкой с принцессами Диснея, не спать до утра, смотреть занудную речь президента, которую, к слову, с интересом смотрел только Ботан. Она и Брайн просто танцевали где-то подальше под какую-нибудь музыку с рингтона мобильника.       Оливия даже не пыталась скрыть от самой себя тот факт, что она жаждала всего этого: хотела чокнуться бокалами, когда пробьёт двенадцать, хотела крепко обнять Ботана и Брайна, чтобы задушить обоих, чистосердечно признаться, что оба они – уроды.       Она стоит на морозе, измученная, безрадостная, засунув заледеневшие руки в карманы тоненькой осенней курточки. И сама не знает, что делать. Слышит откуда-то из магазина минимаркета весёлый звон новогодней песни.

Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock, Jingle bell swing and jingle bell ring, Snowing and blowing up bushells of fun, Now the jingle rock has begun!

      Ходят вокруг какие-то совершенно незнакомые люди, сияют яркой улыбкой. Некоторые ведут с собой радостных детей, что жуют конфетки, крепко схватились в свои сладкие мешки со Снегуркой. Кто-то вдали вдвоём пытаются построить снеговик, но снег сыплется с рук, как рис, и те просто падают лицом в сугроб, глотая прозрачные льдинки. Какие-то люди просто едут в автобусах с работы, чтобы скорее вернуться домой, да и те тоже забавляются, кричат, что-то праздничное и вкусное держат в руках…       Почему им весело, а Оливии грустно, да ещё и в такую милую сердцу минуту?! Разве Оливия не заслуживает всей этой херни?!       Она вздыхает, пытаясь утихомирить свою тоску, понизить свой пыл, но в голове она лишь грубо матерится про себя, точно сапожник, пинает какой-то странный камушек на дороге, вслушиваясь в идиотскую новогоднюю песню.       Стоит себе одна, морозит бледные щёчки, от чего те заметно краснеют, а на густых бровях и выглядывающих из-под шапки кудряшках вырастает беленький иней.       Уже скоро ей придётся поскорее уйти отсюда, дабы Оливия сегодня не осталась наказана обозлённой тёткой. Прибежит домой, закроется в своей пыльной, тёмной комнате, словно Гарри Поттер в чулане, и уснёт сладким сном. Никакой ёлки, никаких вкусностей и торжеств ей в жизнь не светило сегодня, хорошо будет, если она не отгребёт за то, что замечталась, пока последний раз в этом году прогуливалась у дома, дышала морозным воздухом и любовалась гордыми снегирями на веточке.       А если бы она сейчас тусила с Брайном, то они бы занимались всяким разным, смеялись, прикалывались. Ели до отвалу. Разбили бы Ботану старые очки, чтобы он надел новые. Самому очкарику такая традиция была не по нраву, но Оливия есть Оливия. Она ухмыльнулась от мыслей о нём.       Какая-то девчонка выглянула с окна дома, крикнула какие-то поздравления, или хрен из разберёт, что она там сказала, и закрыла окошко, на котором красовались бумажные снежинки, домики. Красивые такие, прикольные…

***

      Вы когда-нибудь встречали Новый год в полном одиночестве?..       Они отлично понимают, что значит завидовать. Завидовать чужой дружбе, завидовать свободе, завидовать тому, что душа перед окружающими чиста, и народ в предвкушении настоящего, насыщенного праздника.       Часы в Кремле пробили ровно двенадцать. Ботан, Оливия, Брайн – совершенно разные люди, явно уже не родные друг другу. Но они все втроём, каждый по-особенному… Несчастлив?.. Отлично понимают это, понимают свои причины, но ничего не сделают, чтобы избавиться от неё.       Это пройдёт. Обязательно пройдёт. Нужно лишь подождать ещё чуть-чуть. Их время настанет.