reflection

— Говорю же, за то время, пока я буду изучать и продумывать этот механизм, я наберу вам в десять раз больше закатников, — растерянно перевел взгляд Тиммей с Паймон на Люмин. Путешественница покачала головой — ее спутница знала много про Тейват, но то, что с подобным нужно обращаться к кому угодно, но не к алхимикам, не понимала. — Изучать что? — за спиной Тиммея раздался знакомый голос. — Мистер Альбедо! — с облегчением вздохнул он — Паймон просит сделать механизм, который будет сам делать сок из фруктов, чтобы они не портились… — Эй, это вообще то очень важно! Если такая штука будет у Люмин всегда с собой, то Паймон больше не придется выкидывать испорченные фрукты и собирать новые! — активно замахала руками Паймон и взбудораженно облетела алхимика.  — Ты и так этого не делаешь, — засмеялась Люмин, потрепав ее по макушке, — всем этим приходится заниматься мне. — Да не могу я сделать такую штуку, Паймон, я алхимик, а не изобретатель! — в отчаянии воскликнул Тиммей. Альбедо кашлянул, и коллега моментально замолчал. Взгляд Люмин задержался на шее алхимика — после всего, что произошло за последние два дня, она никак не могла успокоится и отпустить все события на Драконьем хребте. Но на шее учёного все так же красовалась жёлтая четырёхконечная звезда, и путешественница еле заметно выдохнула. — Хм, — рука Альбедо привычным изящным движением прильнула к подбородку, — сделать сок из фруктов не так уж и сложно, но вот сохранить его… будет тяжеловато. — Альбедо одарил фею пристальным взглядом, и в уголках его рта заплясало нечто, похожее на насмешку, — но если ты, Паймон, хочешь, чтобы фрукты не испортились, есть множество способов сделать это. Так ведь, Люмин? — нарочито небрежно повел он рукой и вновь опустил глаза на путешественницу. Стоп. Нет, не так. Стоп-стоп-стоп. Люмин слегка зажмурилась, чтобы убедиться, что ей не кажется, потому что это слишком неожиданно. Родимого пятна на шее Альбедо снова как будто и не было. Она едва заметно дернулась, будто бы пытаясь отойти. — Я… — начала Люмин, слишком пристально рассматривая то место, где должен был быть знак.  — С моей шеей что-то не так? — склонил вбок голову Альбедо — глаза учёного заблестели, а белесые брови слегка сдвинулись к переносице. Люмин моргнула. Моргнула еще раз. И еще. Метка появилась все так же внезапно, как и исчезла. — Ох, судя по всему шутка оказалась весьма неудачной, — Альбедо тепло улыбнулся, — прости-прости! Розыгрыш. Вот оно что. Люмин подняла уголки губ в ответ и прикрыла глаза, показывая что все в порядке, но в голове резко, словно по оголённому нерву пробежало осознание — что-то не так. — Так что там со фруктами, Альбедо? — нетерпеливо, поджав маленькие ножки, спросила Паймон, — что же с ними можно сделать? Он не мог убрать родимое пятно. Да, он гений но это так же абсурдно, как по щелчку пальцев менять цвет волос, или цвет глаз, или форму носа… — Один из вариантов — закопать фрукты на Драконьем хребте. Там холодно и они не будут портиться так быстро, как это обычно бывает в ваших путешествиях, — задумчиво протянул Альбедо. — Нет, ты чего! Ведь тогда Паймон не сможет их съесть, да и вообще, как же мне их доставать? — она словно лопнула ногой в воздухе и надулась. Эта метка слишком важна для Альбедо — ее оставила при создании его наставница. И даже если он умеет ее убирать, то не станет прятать ее ради такой нелепой шутки. По коже начинает прокрадываться очень неприятный холодок. — Ну, ты можешь поселиться на Драконьем хребте, — довольно беззаботно предложил ученый. Люмин подавилась воздухом (над ней еще и Анемо Архонт шутит?), а Паймон ничего не заметила и продолжила: — Там же холодно, — обеспокоенно пробурчала она. — Тогда ты можешь отдать фрукты мне, и я их закопаю, — Альбедо совсем несвойственно для себя широко улыбнулся. Люмин как будто кто-то прорезает мозг изнутри. — Но раз ты не любишь холод, то тебе придется послать кого-то за фруктами, когда захочется их съесть, — задумчиво, будто бы сквозь Паймон смотрит ученый, — вот тогда в игру и вступает Люмин. Их взгляды пересекаются. — Хм-хм. За Паймон делают всю работу другие? Это… довольно реалистично. Мне нравится, продолжай идею! — воодушевленно запорхала Паймон вокруг Альбедо. " — Драконий хребет опасен. Тебе стоит тут появляться как можно реже, а лучше вообще не приходить, — монотонный голос Альбедо, с неким шлейфом заботы еле слышен сквозь метель. — Особенно после того. что произошло с попрыгуньей.» — Фрукты, закопанные на Драконьем хребте, на удивление, не будут портиться так быстро. А еще, — Альбедо издал тихий смешок, — они могут прорасти в целые фруктовые деревья. — Ого-о-о! А такое может быть? — Паймон удивлённо и немного смешно захлопала глазами. — Кто знает, — продолжил Альбедо, облокачиваясь на алхимическую стойку и разглядывая тёплые тёмно-синие перчатки, — может когда ты придешь туда в следующий раз, то сможешь увидеть целый фруктовый сад и получить несколько свежих закатников. Что он несет? Люмин, вслушиваясь в их диалог, все меньше понимала, что хочет сказать Альбедо. Паймон наклонясь поближе к Альбедо защебетала: — Вот уж нет уж! Ведь придется стать садовником, а это не является целью Паймон. — Разве? — беззаботная улыбка снова растянулась на лице учёного, а брови слегка поднялись, — я не думаю, что садовником быть так плохо. «Ты не садовник, ты роза, и скорее всего та самая, с ядовитыми шипами. А вот роль садовника видимо снова придется занять мне. Альбедо бы уж точно не стал шутить на тему садовников, вспоминая нашу последнюю беседу.» Нужно что-то делать. — Садовником могу стать и я, если тебе угодно, — Люмин натянуто улыбнулась и, взяв пример с собеседника, устремила насмешливый взгляд на неАльбедо. «Я все знаю, и меня ты уж точно не проведёшь, сколько бы меток ты не нарисовал себе на шее». — О. О-ох. Понятно. Думаю мы могли бы разделить эту роль? — рассмеялся он, — только вот, Паймон не хочет работать в саду. Если двойник сейчас здесь, то Альбедо в лучшем случае должен быть в своём алхимическом лагере. Если прямо сейчас пойти туда, а клон найдёт путь короче, то при пересечении двух братьев может возникнуть… недопонимание. Мягко говоря. Особенно если учитывать, что главной целью клона было уничтожить Альбедо и Люмин. Нужно оставить его в Мондштадте, под чьим-то присмотром. Как? Люмин судорожно перебирала варианты в голове и никак не могла выбрать один. Точно. Нужно нечто, лежащее на поверхности. — Шутки шутками, Альбедо, но думаю мне стоит рассказать Паймон, — вдруг Люмин улыбнулась так приторно, что двойник отшатнулся, — что мы придумали с тобой во время того происшествия на Хребте. НеАльбедо замялся. — Ты ведь уже сделал чертёж той штуки? По-моему, ты оставлял его у себя в кладовой, — все так же беззаботно продолжила Люмин, пожимая плечами, — может покажешь Паймон? Придумаете дизайн вместе. Глаза спутницы расширились, и она бешено затрепетала рядом: — Так ты... ты-ты-ты все-таки начал делать этот механизм?! Люмин, почему ты не сказала? — Альбедо, ты можешь показать Паймон и Тиммею механизм? Только вот. Прямо сейчас, по дороге ко мне подошла Сара, нужно доставить пару блюд, я не смогу пойти с вами, — брови Люмин так реалистично и грустно сдвинулись. — Господин Альбедо! Вы правда сделали это? — Тиммей поспешно вышел из-за алхимической стойки, — пожалуйста, покажите, как вы создали эту… выжималку для фруктов? Голубые глаза заметались, взгляд клона перебегал то на Паймон, то на Тиммея, а уголки губ нервно дернулись. Пытаясь сохранять самообладание, неАльбедо мягко и очень спокойно улыбнулся: — О. Да, — прикрыл он глаза. — Точно. Я ведь просто решил пошутить, Паймон, так что ни мне, ни Люмин не придется становиться садовниками. К сожалению. Клон не сможет сделать ничего в оживленном городе, тем более уж в переполненном рыцарями с Глазами Бога Ордо Фавониус. Люмин в это верила. Или хотела верить. *** Дорога до поляны перед Драконьим хребтом заняла на удивление меньше времени, чем обычно. Быть может страх давал дополнительный адреналин и заставлял думать лишь о том, как и что нужно сказать Альбедо, а может в этот раз путешественница бежала совсем по другому непривычному, но быстрому пути, сама не замечая. Прямо перед рекой, окружающей Драконий хребет, Люмин остановилась, тяжело дыша, и свела темные брови к переносице. Анемо силы помогали передвигаться на удивление быстро, но только свои собственные тоже тратились в немалых количествах. Странно — они с Паймон ушли отсюда не так давно, но погода успела резко поменяться не в лучшую сторону: метель, воющая громче, чем шайка лавачурлов, пронизывала до самых костей и не оставляла ни единого шанса находиться в горах тем, кто не привык к таким условиям. Если побежать снова, то можно успеть до заката — уголки губ Люмин довольно растянулись. — И снова, привет. Альбедо, откладывая записи на уже порядком заваленный стол, удивленно оглянулся на оклик не сразу, будто осмысливая кого он услышал, но когда он обернулся, Люмин облегченно выдохнула — на нее смотрели такие привычные и знакомые глаза, в том, что это Альбедо, сомнений не было. Когда путешественница рассказывала что-то ученому, тот всегда внимательно слушал и вникал в тему разговора, после чего вставлял свои домыслы и комментарии. Только вот в начале знакомства Люмин сбивал с толку его взгляд, который всегда казался туманным и нерезким, будто сам алхимик находился где-то далеко. Взгляд клона же наоборот, всегда был остр и цепок, словно лезвие киноварного меча, которое он посмел обнажить в битве против Люмин. Злоба на весь этот мир, на мать, на слишком счастливого брата и на слишком несчастливого себя была заточена в зрачках, которые прожигали адским холодом любого, кто смеет встать на пути у его цели. Люмин морозоустойчивая, это она поняла еще после первого путешествия в эти горы, ее не прожжет. — Люмин? Я же сказал, что сейчас в горы лучше не соваться, двойник может объявиться снова, — Альбедо устало потер переносицу — видимо алхимические записи, которые были украдены, восстанавливались с трудом, — мы все-таки не знаем, куда он делся. — Уже знаем, — путешественница стряхнула с волос снег на пол и Анемо способностью стянула его ближе к выходу, — он пробрался в Мондштадт раньше тебя и сейчас мило беседует с Паймон и Тиммеем, хотя думаю, уже и на Сахарозу наткнулся. — Что? — Альбедо сдвинул брови и тупо уставился в пол, но буквально на секунду, в следующее же мгновение он снова повернулся к Люмин. — Он просто пришел и выдал меня за себя? Ему не провести Сахарозу, она прекрасно помнит про мое родимое пятно, потому что где-то неделю назад спрашивала меня о нем. — О, да, об этом. Он очень легко отказался от своих принципов и желания быть совершенным, — пробормотала Люмин. Она взяла какой-то красный минерал, лежащий на алхимической стойке, и повертела в в руках, в то же время задумываясь, как проще будет объяснить. — Твой двойник очень смешно пошутил, когда продемонстрировал, что может спрятать и снова проявить метку на шее тогда, когда захочет. Альбедо сжал пару бумажек, которые находились у него в руках. Снаружи все так же заметало все дороги и тропинки, ветер выл все протяжнее и протяжнее, но в лагере стало слишком тихо. Теплый свет от факела едва заметно дрожал, освещал всю комнату. Альбедо и Люмин стояли неподвижно друг напротив друга, а их тени на стене, будто живые, шевелились. Вдруг по телу алхимика пробежала дрожь. — Кли, — осознание настигло его резко, — она ведь в Ордене? Мы виделись с ней в последний раз пять дней назад. Она наверняка соскучилась и побежит к двойнику. Рано или поздно он попадет в Ордо Фавониус… — Да, думаю очень даже рано, — Люмин застыла, еле шевелила губами, — он должен был отправиться в кладовую. Мне пришлось его отвлечь и заставить его идти туда. Иначе бы я или не смогла тебе сообщить, или он бы нагнал меня по дороге, или же добрался бы до тебя неожиданно и быстрее, чем я. Сейчас он там с Паймон, Тиммеем, и, вероятно, с Сахарозой. Святые Архонты. — Что-то мне подсказывает, что братец не будет действовать настолько безрассудно и не выдаст себя так глупо, — Альбедо вздохнул и привычно поднес руку к подбородку — Люмин передернуло — и продолжил. — Он неплохо притворялся мной тогда, у пещеры. Думаю в этот раз он нарочно дал тебе понять, что он и есть двойник. Правда вряд ли ожидал, что ты так хорошо сориентируешься и не дашь ему остаться одному в моей лаборатории. — Вот только он туда в любом случае сегодня попадет, — раздраженно повела плечом Люмин и положила минерал обратно, — даже если я вернусь, то останавливать его будет… непросто. Особенно, если взять в расчет, что твои коллеги даже не догадываются, о том, что у тебя такой интересный родственник, — путешественница только сейчас осознала насколько она вымоталась и моментально плюхнулась на самый близкий к факелу стул. — Вообще, о клоне знает Эмбер и Эола, — облегченно пробормотал Альбедо, — ты можешь сказать им, и, возможно, они смогут даже позаботиться о Кли. Для двойника не станет секретом то, как она дорога мне, и в худшем случае он сможет воспользоваться этим, чтобы выманить меня. Я пообещал госпоже Алисе, что позабочусь о девочке, поэтому не смогу не защитить ее. Если Кли пострадает из-за меня… — ученый поморщился. — Не будем об этом, с ней все будет хорошо, — вовремя перебила его Люмин, чтобы не развивать эту тему, зная, как больно думать об этом им обоим. — Сейчас самое главное другое — твой клон очень непрозрачно намекнул, что хочет продолжить исследование алхимии Тейвата. Судя по всему, где то на Драконьем хребте он оборудовал местечко, где тренируется в создании твоих двойников. Скоро Объекты из твоей истории размножатся до Объетка №4, №5; и дальше — больше, — путешественница напряженно перевела взгляд с Альбедо на кипу бумаг, лежавших на гладкой столешнице. Формулы, которыми они были исписаны, были не до конца известны Люмин, но символы были знакомы. Во многих мирах алхимия работала схоже, и если хорошо покопаться в памяти, то можно выстроить некую закономерность. Простейшие действия с алхимией в Тейвате Люмин проводила легко, но стоило разобраться глубже; хотелось попросить помощи у Альбедо, но сейчас явно не время. — Что делать? — карие глаза очень цепко устремились на собеседника. Алхимик сидел неподвижно, и если бы путешественница не знала, что он живой человек, то наверняка бы подумала, что перед ней статуя; желтые блики от факелов весело плясали по всей комнате и никак не вязались с ситуацией в целом. Умей она рисовать хотя бы вполовину так же хорошо, как Альбедо, то она бы обязательно нарисовала бы всю эту ситуацию. Может даже картину бы продала каким-нибудь ценителям искусства. Или Чайльду. Да, как только эта история кончится, путешественница возьмет у ученого пару уроков не только алхимии, но и рисования. (Или просто будет перепродавать его картины и получать неплохую выручку. Это в любом случае лучше, чем собирать сопровождать аэростаты и заниматься доставкой еды.) — Нужно дать ему время. — А-а?.. Люмин подставила руку под голову и, вынырнув из своих мыслей, заинтересованно склонила голову. — Если мышь, которая годами сидела в невероятно маленькой клетке, выпустить из нее в клетку побольше, она осознает происходящее не сразу, — продолжил Альбедо, — будет довольно долгое время считать себя свободной и, рано или поздно, оступится. Мы сделаем так же. — Хочешь дать брату погулять? — Люмин пододвинула ногу под себя и непринужденно откинулась на спинку стула. — Ты же понимаешь, что мы не сможем захлопнуть дверцу вовремя? Это рискованно, клетка слишком велика. — Не больше, чем Драконий хребет и городская часть Мондштадта. Мы знаем, что его главной целью до сих пор является уничтожение более удачного образца — меня — и человека, что в силах раскрыть его тайну и одолеть его, то есть тебя. Значит, пока мы с тобой будем оба находиться в местах, которые ему разрушать невыгодно, то сможем удержать. — Невыгодно? — Да, — Альбедо опустил веки, — он хочет занять мое место. А значит, не будет уничтожать то, где он будет притворяться. А хребет — он ведь так и не изучил его. Любое его действие здесь будет чревато потерей информации, двойник не будет рисковать. — Это… звучит логично, — согласилась Люмин, — по этой же причине он не будет творить ничего такого от твоего лица по отношению к окружающим. — Верно. Метель потихоньку стихала. — Он, двойник, клон, брат. Имя-то у него есть? Альбедо зажмурился, и, словно проверяя на месте ли, дотронулся до родимого пятна. Имя? Рейндоттир не упоминала его имени, но если вспомнить принцип создания его самого, то… — Нигредо[1]. Его, должно быть, зовут Нигредо. [1] — Первый этап Великого делания; как тьма содержит в себе возможность света, так и в этой массе кроется возможность получения эликсира. *** Эта приставучая летающая фея неизвестного происхождения и дотошный коллега практически довели его до чертового нервного срыва. Только вот заспанного вида библиотекарь вовремя позвала их к себе на чай, позвала всех троих конечно; но, зная своего ненаглядного застенчивого братца трудоголика, было бы очень неподозрительно не идти. Упоминать о том, что это стало его спасательным кругом в такой незнакомой обстановке, особенно когда на него давили в течение двух часов с этой соковыжималкой, даже не стоит. Поэтому, когда сейчас Нигредо остался в кабинете один, он мог наконец сесть и просто подумать. Выследить привычную для Альбедо линию поведения труда не составило еще на Виндагнире, или как его сейчас начали называть, на Драконьем хребте. Но своих будущих коллег стоило бы узнать пораньше, до того как он начал осуществлять свой план. Его столь серьезный и нелюдимый брат, который не видел ничего дальше своей науки, каким-то образом сумел завоевать доверие и хорошее отношение всех окружающих его людей. Все это время, пока Нигредо разлагался в пучине чужеродной элементальной энергии в Дурине, Альбедо обзавелся друзьями, сестрой, и даже нашел себе ходячий объект для исследований прямиком из другого мира. Эта Люмин маячила перед носом и очень сильно мешала. Самым лучшим решением этой проблемы он посчитал просто закопать ее где-нибудь на Хребте, а рядом кинуть это жужжащую мелочь. Считал ровно до того момента, пока, наблюдая издалека за ее битвой с попрыгуньей, не заметил нечто очень важное. Дара Селестии — Глаза Бога — у нее не было ни одного. А управляла она сразу тремя элементами. Значит, уничтожить ее будет сложнее, нежели обычного человека; к тому же, рядом с ней всегда маячила эта Паймон. Что она вообще такое? Все вокруг реагируют на нее так, будто давно привыкли, только вот сам Нигредо никогда не встречал подобных Паймон существ. Она может быть опасна, в конце концов, если та окажется кем-то вроде Адепта… Человеческий быт был не так хорошо знаком двойнику, пусть и базовые знания о мире были заложены еще при его создании, первое его воспоминание — его создательница, которая раздраженно рассмотрела его, после чего пробормотала: «Опять провал.» Самый удачный образец из неудачных. Самый последний, кого создала Голд до Альбедо. Нельзя было не злиться на него. Он получил все и при этом не страдал, не умолял мать пощадить и дать шанс, когда та просто бросила его на растерзание Дурину. Когда Нигредо поглотила элементальная энергия дракона он будто бы попал в вакуум. Находяся в постоянных размышлениях в полной тишине и темноте, он почти сошел с ума. Потом Дурин погиб из-за его же матери. А значит, тогда погиб и Нигредо. Только в законах этого мира произошел сбой, и энергия, из которой был создан Дурин, не начала распадаться — напротив, она концентрировалась, и в конце концов собралась возле пространства, где находился когда-то Нигредо. Эта энергия и вырвала его из вакуума. Он выследил своего брата, почувствовав родную энергию, среди мороза и захороненных наций. Тогда странная девушка, от которой тоже исходила энергия не совсем человека, звала по имени алхимика, держа в руке какой-то красный обломок. " — Мастер Альбедо, я нашла удачный образец! Теперь эксперимент точно будет удачным…» Альбедо, значит. На самом деле у Нигредо не было имени. Мать не удостоила его и крупицей своего внимания, не посчитала нужным напрягаться, но… Что ж, образец был старше, не таким уж и провальным, и имел полное право взять себе имя предыдущей стадии. Нигредо.