Тишина

      Чёрные мазки тянутся по её лицу. — Дай-ка, — мужчина слюнявит палец и обхватывает лицо жены руками, смотря прямо в её чёрные глазки. Спустя столько лет он всё ещё в неё до беспамятства влюблён.       Юрий Татищев — работник завода с пятнадцатилетним стажем. По жизни ровный парень, но только для жены — всё ещё романтик.       Большой палец мягко потирает шершавую бледную щеку, стирая рабочую грязь, а полные усталости глаза бегают по лицу, ловя каждое движение мышц.       Она тоже устала после смены. Лениво тянет уголки губ в стороны и прикрывает веки, тяжело вздыхая. Ноги покалывает после рабочего дня, от чего она мнётся на месте, но не прерывает полный сладкой романтики момент, которого так не хватало за целый день.       Юля Татищева — работник завода с двенадцатилетним стажем. Бывает груба, но за свою семью костьми ляжет.       Прохожие снуют туда-сюда, копошатся, проходя мимо, но посматривают на Татищевых, атмосфера настоящей любви от которых была схожа с действием теплотрассы под слоем снега — вокруг них словно могла трава прорости. Чёрная трава, отравленная дымом Юлиной сигареты, что обплетает их в медленном танце, пока ветер стихает на пару минут.       Они идут совсем рядом. Юля держит мужа за руку, пока тот вяло наполняет свои сгнившие лёгкие никотином от сигареты, которой поделилась с ним его милая. Чёрная губная помада отпечатывается во рту мужчины, от чего тот тихо цокает.

***

— Давай я пойду, — говорит Юлия, отпуская руку ставшего родным за столько лет мужа, — мы быстро, скоро придём.       Татищев спокойно кивает, втаптывая окурок в снег. Как только Юля скрывается за дверью, мужчина тут же двигается в сторону скамейки возле входа, присаживается и располагается на её спинке.       На площадке детского сада почти пусто — на часах уже почти семь часов вечера. Остались только пара мамочек с сыновьями, что бегали друг за другом, бросаясь снежными комочками. Погода в Челябинске сегодня радует вечерним медленным снегопадом. Юрий аж клюёт носом, засматриваясь на падающие снежные хлопья. Желания заснуть на скамейке в снегопад не было, как минимум от страха замёрзнуть во сне. — Папа! — на скамейку прыгает маленькая девочка, раскидывая снег ногами. Юра хватает дочь на руки и крепко обнимает, приподнимаясь со скамейки.       Катюша Татищева — младшая дочь. Ревнует родителей к старшему брату.

***

      Всё ещё тихо, снегопад глушит даже шум гудящих в пробках машин. От высунувшегося из окна подростка тянется всё тот же серый дым, что и от сигарет его родителей.       Серёжа Татищев — старший сын. Школьник-троечник, любит играть в танчики почти так же, как его отец.       Скрежет в замочной скважине заставляет сердце заколотиться быстрее в два, а то и в три раза. Парень одним быстрым движением кидает незаконченную сигарету в окно и наполняет рот сразу тремя подушечками мятной жвачки. — Не кури при ней, ладно? — слегка раздражённо произносит отец семьи, отряхивая снег с ботинок тяжёлым топотом. — Серый, помоги!       Окно закрывается с громким хлопком, а некоторые снежинки всё же успевают залететь в комнату. Серёжа быстро спрыгивает с подоконника и идёт в коридор, где его уже ждут белые пакеты с продуктами, которые отец просил отнести на кухню. Ну, фактически, не просил, но подразумевал. Подхваченные пакеты тут же зашуршали в руках мальчика, что потащил покупки на кухню. — Катюша, кушать будем? — говорит мама Юля, вешая заснеженные варежки дочери на батарею.       Девчушка медленно тянет «Угуууу» и продолжает греть руки в раковине под струёй тёплой воды вместе с папой.

***

— Так непривычно, — тихо шепчет женщина, проводя пальцами по волосам мужа. — Что именно? — поддерживая тональность, Юрий смотрит в сторону супруги и наклоняется ближе к ней, чтобы лучше слышать. — Тишина такая, — расслабленно тянет Юля, томно прикрывая глаза, — как лет 16 назад… — Это сейчас намёк был, да? — Возможно…       Они замолчали. В такой тишине можно было услышать даже сердце, разогнавшееся от интимности момента. Двигаются неторопливо, словно боясь спугнуть настигнувшее их спокойствие.       Юрий ласково сначала гладит свою возлюбленную по щекам, спускаясь ближе к шее, потом прижимается теснее, поддерживая со стороны спины, а после вовсе укладывает на диван, сливаясь с ней в мягком поцелуе. Губы горькие, шершавые, но такие тёплые, родные, к ним хочется жаться как можно ближе.       Юля зарывается пальцами в черных волосах, отдаваясь чувствам. Близость с любимым посреди рабочей недели нужна больше секса по выходным, когда Серёжа и Катя гостили у бездетных друзей-женатиков в Екатеринбурге. — Я люблю тебя…— говорит Татищев, вновь прижимаясь с поцелуем к Юле, не давая и слова вставить.

***

      Они были привыкшие к врывающимся в комнату детям. Юля тяжело вздохнула, застёгивая обратно олимпийку и поправляя и без того растрёпанные волосы. Благо, не успели дойти до чего-то большего, чем поцелуи и ласки под майкой. — Пааааапааааа, — вбегает девочка, жалобно крича, — он опять мой тетрис забрал! — Серёжа, блять! — в отличие от жены, Юра не так легко отошел от возбуждения, что пекочевало в возмущение. — Да, недолго тишина держится, — устало улыбается Юлия, выводя телевизор из беззвучного состояния.