Well, you're a bitch!!

             Когда вы с детства стремитесь к своей мечте, вы не видите преград. Вы верны только себе и хотите добиться лучшего. И когда Киришима когда-то давно загорелся мечтой стать героем, ему было плевать на то, что многие будут его не понимать. Было плевать на то, что ему придется зубами вгрызаться в любую работу или возможность. Он добьется своей мечты. Он будет спасать людей и видеть благодарные улыбки. Он станет кумиром для многих, как когда-то для него стал Алый Бунтарь.                         ***       Этот отвратительный, соленый даже на язык запах крови, отдающий металлом. Единственное желание, который вызывал этот запах — поскорее уйти от его источника. Сделать все, лишь бы сдержать подступившую к горлу рвоту.       Также хотел поступить и Эйджиро. Убежать от сюда, скрыться, уйти. Но не мог. Его тело совершенно не слушалось, медленно умирая от разъедающего клетки яда. Зато хоть что-то, но все же его радовало.       Злодей, проделавший с ним это, сейчас также крючился на земле прижимая к горлу ладонь. Киришима содрал ему кожу с лица и отчасти смог задеть горло от чего кровь густо вытекало из свежей раны пачкая бледную руку. Он хрипел, пытаясь остановить кровотечение, но лишь сильнее раздирал рану давая крови еще больше просачиваться через порез пачкая поверхность асфальта. Мужчина точно проклинал студента.       Может быть, Эйджиро и умирал, зато вместе с ним сдохнет этот уебок. Больше он не сможет похищать девушек разламывая им кости обгладывая с них остатки сырого мяса вкушая запах страха и вкус крови. Не сможет больше заставлять тысячи парней оплакивать любимых склонившись над надгробьем. Не сможет потешаться над страдающими родителями высмеивая их надежды. Не сможет убегать от полиции.       Не сможет издеваться над ним наблюдая, как кровь стекает с губ пачкая подбородок. Не сможет высмеивать израненную Гого трясущуюся в одной бесконечной судороге смотря, как ее зрачки дрожат вместе со всем телом.       Когда Жирножвач или Тамаки прибегут сюда, он не сможет сбежать от них. Все что он сможет, так это захлебываться в собственной крови испытывая все, что испытывали его жертвы. Бедные девушки наконец смогут упокоиться, а их семьи облегченно выдохнут.       Киришима не зря поступил в ЮЭЙ. Не зря пережил нападение злодеев, не зря продолжил учиться. Не зря решил стать героем и защищать людей. Ему этой защиты не хватило, ему не хватило ее и сейчас, но зато он сможет избавить других от очередного психопата решившего, что он бог.       Он смог, он справился, у него получилось. Он стал героем, посмертно, но стал им. И возможно он еще долго будет мелко подрагивать от мучительной боли, разрывающей тело, но наконец попав в тот мир, о котором все бесконечно твердят, он не будет чувствовать себя слабаком и думать, что он ничего не сделал.       Он победил…                         ***       Странные звуки словно он находился в вакууме. Где-то слышались отдаленные крики. Все звуки превращались в белый шум. Глаза расфокусировано наблюдали за движением вдалеке. Голова гудела страшно. Тело еще не воспринималось физически, руки все еще отняты вместе с остальными конечностями. Воздух словно пропал, легкие его просто не воспринимали. Все вокруг казалось иллюзией, глаза отказывались реагировать на цвета и любое движение.       Резкий свет, ослепивший глаза, суматоха, творящаяся вокруг, усилившиеся крики. Отчетливый звук не больших колес, проезжающих по гладкой плитке.       Звон металла. Много голосов, давящих на голову: — Насколько яд распространился по организму? — отчетливый мужской голос громко прозвучал в голове, — Частично отнялись руки и ноги. Но яд не успел затронуть нервные окончания. Его можно спасти, — теперь уже звонкий женский голос, — Наркоз введен? — Организм его не воспринимает. Мы вкололи ему три дозы, — Ясно…где антидот? — все слова сопровождались вместе с характерным писком аппаратов, — Здесь! — крикнул кто-то, вдалеке подбегая к хозяину грубого голоса.       Мужчина не сильно щелкнул пальцами по шприцу медленно вводя иглу в мышцу. По телу сразу разлилось приятное чувство облегчения. Лекарство быстро распространилось по мышцам проникая в кровоток проносясь по всему организму. Почему-то сейчас веки внезапно потяжелели, и парень медленно уснул.                         ***       Характерный и знакомый носу запах лекарств резко вдарил в голову. Он был резок и слишком насыщенным. Эйджиро аж вскочил на месте начав быстро оглядываться. Белые стены, низкий потолок со встроенными лампами. Он в больнице.       Это помогла понять игла капельница, которая сейчас была введена в его вену и заклеена пластырем. Это помог понять писк монитора, на котором высвечивался его пульс.       Голова была плотно перевязана бинтом, от которого пахло спиртом. На предплечье была обработана рана и зашита нитками. И от перевязки на ней тоже отчетливо несло спиртом. Из головы совершенно вылетели последние события.       Он даже не понимал, зачем он здесь и как он сюда попал.       Напрячься его заставил скрип двери, когда старая ручка громко дернулась вниз. В проеме двери появился уже знакомый ему Жирножвач. Он обеспокоенно взглянул на него осмотрев с ног до головы. Ему было стыдно за то, что он не смог защитить подростка, который только устроился к нему на стажировку. Из-за этого он прикусил щеку изнутри медленно пройдя внутрь.       Мужчина долго не решался подойти к нему перебирая в руках первый попавшийся бутылек с лекарством, лежащим на одной из полок. Все еще продолжая держать его, он все же подошел к студенту присев на стул рядом с койкой: — Прости меня… — понурив голову озвучил мужчина на что парень удивленно распахнул глаза, — За что? — Меня не было рядом. Ты остался один и чуть не умер…а все что сделал я, это лишь стоял в сторонке. Ты правильно тогда сказал… — ему и в правду было очень стыдно.       Профессию героя и язык не повернется назвать безопасной. Там всегда присутствовали риски. Из-за этого большинство героев отказывались заводить семьи. Нет, естественно такие тоже были, но их мало. На практике многие решали отказаться от этого. Хотя у них были мечты и желания. Но такова была профессия героя. Она этого требовала иначе риски могли затронуть вашу семью.       Все герои прекрасно знали плачевные истории, когда пара про-героев трагически умирала на поле битвы. Чего только стоила трагичная история дуэта Морских коньков. Злодей жестоко расправился с ними и, к сожалению, их единственному ребенку пришлось лицезреть обезображенные лица и тела своих родителей. У этого мальчика не осталось никого. Поэтому геройское общество придерживалось одного единственного правила: «Семья — это риск! Для нее же!»       Но все же, Жирножвач уже был прохаванным в этом плане. У него не было семьи, и он не пытался ее завести. Однако на него ложилась ответственность, когда он нанимал интернов. Киришима и был одним из них. Он был подростком, буквально недавно получил геройскую лицензию. Да, он пережил многое, но все равно оставался ребенком. Такой же была и Гакакура.       И он не смог им помочь. Спасти, уберечь, оставил лицом к лицу бороться с не самым слабым злодеем. Позволил смириться с фактом того, что они умрут. Дал им это понять вместо того, чтобы защитить от этого. И после этого он называл себя про-героем? Он же должен защищать, а повел себя, как полный трус…он не имеет право называться героем. Ведь он не выполнил главного долга героя. Долга защищать.                         ***       Через некоторое время Эйджиро разрешили немного пройтись по корпусу больницы. Чем он сейчас и занимался рассматривая ее. В принципе сама больница не особо отличалась от тысячи похожих: такие же белые стены, высокие потолки со встроенными лампами, панорамные окна откуда можно было отчетливо разглядеть длинную магистраль по которой разъезжали сотни машин. Куча идентичных дверей с пронумерованными табличками, длинные и нескончаемые коридоры, рыскающие вокруг сотрудники больницы и врачи.       Где-то вдалеке можно было расслышать довольные вопли детей, раздающиеся как раз-таки из детского отделения. Такая легкость и простота, лицезрение того, как обеспокоенные родители со слезами на глазах встречали своих детей, прикованных к больничным койкам. Хоть осознание того, что многие из них через несколько лет больше не смогут физически обнять родителей, немного огорчало. Но видеть счастливые улыбки этих детей и знать, что их родители всегда будут их любить даже после того, как их не станет. Это было приятно.       Почему-то именно данный момент Киришима пронес через себя. Мальчику не хватило той теплой любви родителей. Чаще всего они были заняты выяснением своих отношений игнорируя собственного ребенка нуждающегося хоть в каком-то внимании. И если отец кое-как, но пытался поддерживать теплые отношения с сыном, мать парня как раз-таки придерживалась позиции тотального игнора. Естественно, после такого он не хотел с ней общаться.       Но от таких глубоких раздумий его резко отвлекла суматоха, творящаяся у одной из палат. На мгновение он даже застыл на месте и сконфуженно опустил глаза в пол желая по скорее удалиться с данного места. Не был он любителем подслушивать чужие драмы. Но стоило знакомому имени промелькнуть в разговоре нескольких людей, как он уже не шибко то спешил куда-то уходить.       Удалось разглядеть двоих людей. А именно мужчину с женщиной. Вот как раз-таки женщина его и заинтересовала. Вернее, ее вид. Она будто было более взрослой копией Гакакуры решившей нацепить облегающий пиджак из черной бархатной ткани и удлиненную юбку карандаш, обтягивающую ее ноги. Брови на лице нахмурились, напоминая больше мимику угрюмого Кацки. Рядом с ней стояла такая же копия Гакакуры, только мужская. Правда волосы мужчины были более насыщенного рыжего оттенка. Борода также имела похожий цвет.       На лице также отражались эмоции негодования и хмурости. Но вскоре все выяснилось: — Вот до чего доводит твое упрямство! — первым начал дискуссию как раз-таки мужчина, — Вечно ты пытаешься лезть, куда не попадя! — Это все влияние твоего отца! — поддержала беседу женщина, обращаясь к супругу, — Да тут и она тоже постаралась. Вот зачем тебе этот лишний геморрой? Чем ты можешь помочь людям? На первой же стажировке попалась в руки злодея и чуть не подохла, как дворовая шавка! Поверила в этот бред…и что? Ты всерьез поверила, что сможешь стать героем? Нельзя быть такой оптимисткой! Твой дед такой, а теперь и ты такой стала. Как ты можешь спасать людей, если твоя же причуда несет в себе только боль и разрушение! Как ты можешь стать героем?! — слова словно лезвие разрезали умиротворенную тишину больничных коридоров, — Ты могла стать балериной! Могла выйти за богатого человека и не лежала бы сейчас в этой трухлявой палате! — брезгуя ответила женщина, махнув рукой в сторону с характерным звоном колец, красующихся на изящных пальцах, — Может мне самой решать, что и как мне делать? — наконец в диалоге промелькнул до боли знакомый голос, — Стоит напомнить, что мы все еще являемся твоими родителями! — Да, но за последние годы моей жизни вы даже не интересовались мной. Вам было наплевать на меня, вы возненавидели меня только из-за причуды! Все что вас волновало это только, как бы так заумно подложить меня под первого встречно, чтобы получить от него по больше бабла! — девушка теперь сорвалась на крик, — Вы думаете мне было легко?! Я нуждалась в вашей поддержке, а вам лишь бы потрахаться при любом удобном случае! Нахер тогда вам дети?! Вы и сами прекрасно справляетесь с задачей сильнее выебать себе мозг! Так еще и меня все время дрючите! Приперлись тут внезапно, так еще и меня крайней выставляете! Знаете, а я рада, что меня забрал дедушка. По крайней мере я смогла понять, насколько вы противны, лицемерны! Вам плевать на всех кроме себя! Вы и друг за любые деньги можете грохнуть на месте! Лучше бы вообще не приходили! — все это время мужчина с женщиной прибывали в шоке время от времени переглядываясь с друг другом.       И под конец речи лишь бросили на дочь холодный взгляд покидая пределы ее палаты. Никаких слов, сожалений, чувства вины. Как и несколько лет назад в их глазах не читалось никакой любви. Лишь явное омерзение и пренебрежение обществом своего ребенка. Никогда ее не любили, никогда ее не поддерживали, не выражали теплой любви.       И Гого с этим свыклась. Она уже к этому привыкла. И сейчас также холодно глядела в пустоту прижавшись лицом в сложенные на коленях руки. Внезапно со стороны коридора донесся характерный стук обуви с небольшим каблучком и в проеме двери в палату появилась маленькая девочка. Она пораженно распахнула глаза глядя на такую же шокированную девушку и чуть отклонилась в сторону дав кому-то в коридоре знак. Следом за ней появилось двое мальчишек. Один из них был на вид лет двенадцати в черных очках, а второму с трудом и шесть лет дашь. Оба также удивленно смотрели на студентку не решаясь пройти вглубь палаты. Сомнение и страх четко отражались в ярко-лазурных радужках, которые медленно увлажнялись, разбрасывая по склере влажные блики.       Первым сдвинулся самый старший из них и кинулся в объятия пораженной Гакакуры крепко сжав между пальцами ткань больничной одежды. Соленые капли упали на нежно-синюю ткань оставляя на ней характерные пятна. Следом за ним к девушке бросились и остальные дети. Они громко всхлипывали, срываясь на короткие хрипы вынуждая голос стать более сиплым. Они правда боялись, что это не взаправду: — Больше…никогда нас так не пугай дура! — сквозь короткие всхлипы бросил мальчишка крепче стискивая девушку, — Мы боялись, что больше тебя не увидим, — тонким голосочком озвучил младший вытирая с щек влажные дорожки, — Не смей больше так делать! — громко воскликнула девочка, нервно поправляя завитые кончики пышных хвостиков, — Как вы узнали, что я здесь? — вопрос Гого был уместен, ведь по воспоминаниям родители отправили ее братьев и сестру в элитную школу-интернат для лучшей успеваемости. И просто с бухты-барахты их отпустить не могли, — Моей классной руководительнице позвонил дедушка. Он первый узнал о том, что ты попала в больницу, — ответил самый старший из них мягко приобняв брата и сестру за плечи, выпустив из объятий старшую, — Мама с папой не хотели ехать, мы их уговорили, — голос все еще заметно дрожал из-за продолжающейся истерики, которую девочка безуспешно пыталась остановить, — Мы хотели тебя увидеть… — тихо и смущенно произнес самый младший недовольно поморщившись от ощущения того, как брат взъерошил ему шевелюру, — Наша сестра смогла поступить в ЮЭЙ. Мы бы не позволили тебе так тупо сдохнуть! — с улыбкой проговорил брюнет, поправляя очки, — Надо же, вот это забота, — саркастично прокомментировала девушка, но все же мягко улыбнулась, — спасибо! — Ты герой! Это тебе мы должны сказать спасибо! — после данных слов Гого расставила руки в стороны намекая троим подойти к ней. И все для того, чтобы заключить их в крепкие объятия громко смеясь с их реакции.       Юдзиро — второй по старшинству, слабо выдохнул закатив глаза, но все же ответил на этот жест. Каташи — самый младший, смущенно восклицал проклятия пытаясь вырваться из объятий сестры. А вот Аой еще сильнее прижала ее к себе довольно улыбаясь.       Киришима увидел крепкую и дружную семью. Без родителей, но они и без них хорошо справлялись. Гакакура искренне улыбалась, стирая с их лиц еще не высохшие слезы. Да, естественно он был обескуражен тем, что девушка умолчала о братьях и сестре. Но, судя по всему, для нее это была тоже больная тема. Видно было, что она безмерно их любит и счастлива видеть. А из разговора с родителями стало еще больше противно от них. Им действительно было плевать на своих детей. Троих из них они вообще выкинули в интернат, чтобы не брать ответственности. Так мало этого, видимо дети учились как раз-таки в Мусатафу, вдали от родителей. Но возможно именно из-за этого они выросли такими адекватными и эмпатичными.                         ***       От окон отбрасывались темные тени и светлые блики от яркого закатного солнца сияющего высоко в небе. Холодный воздух агрессивно бил по окнам растворяясь в стенах теплой квартиры. Умиротворенная практически гипнотизирующая тишина заполнила ее стены. В одной из ее комнат спокойно сидело двое подростков. Многочисленные бинты все еще красовались на открытых участках кожи закрывая зашитые раны на ней. Им все еще надо было обрабатывать их, чтобы они не зудели и не доставляли особого дискомфорта.       Красные глаза были устремлены в пустоту, и их обладатель не громко вздыхал, прокручивая в голове последние события. Одна из его рук все время покоилась в копне светлых прядей мягко массируя кожу женской голова. Сама девушка, уложив голову на его бедро ласково бродила рукой по его торсу через красную ткань футболки. На ней самой сейчас тоже была скомунисденная из его гардероба футболка с первыми буквами его геройского псевдонима. Естественно, она была ей велика и поэтому рукав чуть сползал с плеча открывая вид на лямку белого топа. Хотя не сказать, что Эйджиро был особо против насчет данного факта: — Слушай, — его голос внезапно разрезал тишину. Даже не смотря на тихий и басистый тембр, — почему ты не сказала, что у тебя есть братья и сестра? — Ты подслушивал? — скосив на него взгляд спросила Гого, — Атата, Эйджиро! Как не стыдно, — наигранно и с упреком произнесла девушка, — Ты не ответила на мой вопрос, — продолжая гладить ее по волосам ответил Киришима, — Сама не знаю…просто родители внезапно отдали их в интернат и промолчали про то, где они. Не хотели, чтобы я «заразила» их. Мне дедушка потом рассказал… — — Почему они не давали тебе с ними общаться? — пораженно спросил парень, — Их бесит то, что я от них не завишу. Моя сестра Аой. Ей всегда нравилась арфа и дедушка подарил ее ей. Вначале родители скептически к этому относились…а потом случился музыкальный конкурс во Франции. Она заняла первое место и тогда маму понесло, — Она начала тащить ее по конкурсам? — Это тоже. Но, помимо этого, она начала запрещать ей общаться с теми, с кем она хочет. Мол, они не достойны общаться с тобой и занимают у тебя слишком много времени, — девушка начала пародировать пафосную манеру речи своей матери, — Аой — ты гордость нашей семьи! Не повторяй за своей сестрой — она упустила этот шанс! — И что в итоге? — Она ненавидит арфу! — раздраженно заявила Гого громко выдохнув, — Настолько все плохо? — Да! Она плачет, у нее столько панических атак из-за этой арфы случалось! Мама к хренам собачьим стерла у нее любое желание играть на инструменте! Зато хотя бы пацаны ее послали! — А ты? — девушка на момент запнулась, отведя взгляд в сторону, — Я любила рисовать…она мне запретила! — Почему? — Да опять эта ее херня. Девочка не должна быть вымазана в краске! Это не женственно, — ее аж чуть не вырвало от одной только мысли о маминой фразе, — ну ты же девочка! То есть, если я буду рисовать — то у меня хуй вырастет с бухты-барахты! — Киришима заржал во весь голос, — А что? Какое-то разнообразие! ~ — в шутку произнес парень, — Я вижу тебя это тема заинтриговала…но я уже привыкла быть девушкой! Лень адаптироваться. Лучше пускай ты у нас будешь «мужицким мужиком»! — и вновь студент не выдержал. А девушка быстро поддержала это настроение.