Спикизи

— Да лучше бы дома позависали. — Дома людей не увидишь. — В том-то и дело, братик. Топать ночью по вязкому снегу через обдрыпанные арочки, петлять квадратами жёлтушных прокашлянных домов («Что-то я не совсем понимаю…сейчас…вроде тут…или нет», вглядываться в наглухо забитые двери в поисках подсказки… — Андрей, ну что за квест, серьезно, — Слава потерял остатки и без того крохкого терпения после того как в темноте зацепился за липовую ветку и неожиданно для себя умудрился по этому поводу неплохо так пересрать — на секунду показалось, будто за капюшон его прихватила чья-то хрупкая, но цепкая рука. — Добрались уже, — пробухтел Замай, указывая на будто бы заколоченную дверь, ничем не отличающуюся от других входных этой богом и жэсом забытой заброшки. — Здесь. — Ну и…и что? — пожал плечами Слава, — Как попасть-то туда? Вместо ответа Замай четыре раза коротко постучал. Ничего не произошло. — Может тут как в Хогвартсе? Просто в стену надо идти? — Так это не в Хогвартсе. Это на платформу они так попадали. — Кардинально дело поменяло, согласен, — Слава зевнул, тут же нахватав в рот снежинок, — А кодов тебе никаких не говорили? В спикизи пароли нужны, типа «мы не долбимся в очко, а моя любимая утка улетела во Вьетнам». Замай весело хмыкнул. — Не говорили. Они, понимаешь, из всех инструкций только расположение дали. Ну вот, мы стоим напротив арки, за нами — дерево, качели… Резкий звук прервал поток объяснений — дверь поддалась чарам, с взрезающим темень скрипом открылась. На пороге стоял крепкий мужик с вежливым лицом и покатыми, не терпящими возражений плечами. — Проходите. А как проходить-то? Слава, в три погибели сгорбившись, уныло топал вслед за провожатым и Андреем по узкому темному коридорчику, с вялой тоской думая о том, что периодические стремления Замая вкушать блага популярности, свалившиеся после баттла с пыльным охладителем, ещё ни разу не заканчивались чем-то хоть немного приятным. Закрытые клубы, вычурные бары — да ну извольте, нажраться можно и в соседском «Ломике» так, что потом три дня будешь за минералочку свечки ставить. Не уехала бы Саша вчера — в жизни бы из дома не выперся, накурился бы, пописал что-нибудь — и то пользы больше. Скучно. «Место реально не для всех. Там вроде иногда из рэперков кто-то трется, чисто по приглашениям. Мне Тохаль приглашеньку дал, сказал, что частенько заскакивают всякие…разные». Слава поприкидывал в голове — а кого из всякоразных он бы хотел увидеть? Да никого, блять — на кого там смотреть-то, господи. Но Андрей стоял на своем до занудства упрямо — на самом деле, просто хотел проверить местечко, чтоб потом пробухтеть «ничего особенного». Ещё одна галочка в списке «бренная трата времени». Слава мог бы пробухтеть ему это же самое ещё не заходя в баруху, но договорились когда-то не обсирать до того не отобедав. Правила эти… Наконец коридорчик вывел их в просторный зал, залитый тускловатым лиловым светом. По стенке расползался внушительных размеров бар, угловатые столики, разбросанные по залу, обнимали мягкие топкие полукресла. Поодаль, в самом углу, уже сидела какая-то группка людей — оттуда доносились смешки и говорки, ещё несколько человек наклейко прилипли к барной стойке. Необъятные мраморные головы почивших советских вождей, монолитами выставленные вдоль стен, напоминали каменных жителей острова Пасхи, если бы их огромные бошки посетила глупость отстроить в своем кокосовом раю коммунизм. Или не растут там кокосы?.. — Хуйня какая-то, — ухмыльнулся Замай, устраиваясь за один из столиков. Крепкоплечий мужик ушел, забрав их куртки, на смену ему пожаловала юркая девушка с плотным алкогольным меню. — А вот же сразу не было понятно, — тут же отреагировал Слава, кулем сваливаясь в соседнее кресло. — Когда Тохаль хоть раз нормальное место рекомендовал? Это типа…о, ты помнишь ту залупу, где надо было есть какие-то… — Каджунская кухня? Рагу из оппосума? Прикольная штука, кстати, была. — Я не пробовал, но на вид было как сблев…– Слава скривился. Спикизи ему не не нравился — чувствовал он себя примерно так же, как деревянная щепка, попавши в чей-то палец. Все в этом баре, казалось, хотело вытолкнуть его назад, на улицу, на воздух. Он начал вертеться, выглядывать. Что-то начинало напрягать в компании, сидящей в углу. Что-то назойливое слышалось, как будто знакомое… — Бляяяять, — вдруг протянул он, чуть не подпрыгнув, — Андрей, смотри туда. Что там по рэперкам Тохаль трындел? Это ж Мирон, нет? — Чего? Какой Мирон? — занятый выбором алкашки, Замай недоуменно глянул на приятеля. — Мироний Кизический, святомученик, блин, — весело зашептал мгновенно оживившийся Слава, — Туда смотри. В худаке красном — это же точно Янович. С тёлками какими-то, с битмарем-долбоебом своим, вроде…не вижу, кто-то ещё… — Ну е-мое, — вздохнул Замай, приглядевшись, — Надо же было так вечер сговнять. Вечер, как на славин вкус, такими совпаденьицами и не испортишь. С Мироном они не пересекались месяца четыре, ровнехонько со дня баттла. Ну и как живётся тебе, дятел? — Ой, а девушка! — завопил Слава вдруг как не в себя ослиным голосом, — А мы заказик хотим! А нам две водочки, победные! Весёлый гул на том углу в секунду смолк. Слава бодро помахал притихшему столику — в ответ получил сдержанный лидерский взмах рукой. Это и впрямь был Мирон — утонул в своем худи, выражения лица в потёмках не разглядеть. Славу этот скупой жест немало позабавил. «Плотная зига летит нашему столику — спасибо, от души, брат». — Как вежливо они охуевают, что такую шелупонь в их мраморный унитаз смыли, — ухмыльнулся Слава. — Можем и пойти, — тотчас предложил Замай, расстроенно почесавши щеку, — Не нравится мне здесь. — Да нет, подожди, мы же вроде хотели какого-то особого вискаря. Посидим немного, не зря же столько топали. Я вот даже не удивлен, что в таком месте Мирошкин дам соблазняет — чисто по его вкусам глори-помоечка. Официантка уже деловито несла «победные», как за вражеским столиком вдруг раздался особо визгливый взрыв хохота. — На нас пялятся, — хмыкнул Замай, косо оглядываясь, — Чего их там порвало? — А это, наверное, шутка какая-то очень смешная была, — опять во всю глотку затянул Слава. За столиком опять умолкли. Замай нахмурился. — Может реально пойдем? Не хочется дергаться каждый раз. Слава упрямо помотал головой. — Да с хуя ли? Мы тут можем сидеть на тех же правах, что и они. — Ну так и сиди спокойно тогда, — голос Андрея внезапно стал резким, — Выпьем, посидим, пойдем по домам. Без конфликтов. Или сейчас уйдем, чтобы конфликтов избежать. Так что? С серьезным Замаем Слава спорить не хотел да и не умел никогда — кивнул, чуть надувшись, но после первой стопки быстро оттаял. Над головами плыл простенький синти-поп, мягкий свет кутал в дремоту, последовавший за водкой вискарик был весьма недурен, болтовня Замая как всегда успокаивала — в какой-то момент Слава словил себя на том, что умиротворенно разглядывает свои пестрые желто-черные штанины. Он вяло повертелся, пытаясь усмотреть Мирона, который вроде так слился с креслицем, так что и не разглядишь. — Поссать схожу, — отрапортовал он уже слегка поплывшему Андрею после…да черт знает, сколько времени прошло. Туалет найти было делом непростым — но все же, пройдя в коридор и толкнув наугад одну из дверей с намалеванным на вершине треугольника лицом Троцкого, цели своей он достиг. Туалет, в награду за настойчивость, встретил его сюрпризом. — Ты следишь за мной, что ли? — А у тебя тут штаб, что ли? — отпарировал Слава, наблюдая за тем как кривится в зеркале мироново лицо. Тот стоял к нему спиной, у самой раковины — мыл руки. — Я поссать зашёл, — незнамо для чего пояснил Слава, тут же мысленно себя обругав — к чему говорить очевидное? — Вперёд, — кивнул Мирон, все так же держа руки под струёй воды и как-то неестественно выпрямившись. Вглядевшись в отражение, Слава приметил, что лицо у Яновича было восковым, лоснистым от пота; под глазами темнели синяки, которые в беспощадном свете уборной выглядели так, будто их кто-то методично надавливал пальцами пару часов кряду. «Да вы, батенька, бледного словили» — хмыкнул про себя Слава, собираясь уже было в кабинку по своим делам, но Мирон, резко пошатнувшись, в тот же момент из своей неестественной, статуйной позы выпал и начал оседать на пол, бестолково пытаясь руками зацепиться за раковину. Слава тут же подскочил, подхватил под мышками. Маленький, легкий, но в кашу размякший Мирон держаться на ногах хотел все меньше — пришлось вместе с ним задницей сесть на холодный плиточный пол. — Ну и кроет же вас, Мирон Янович. Что там, драконы не летают, манифесты не кричат? Поделитесь обстановкой в черепушке. — Иди ты нахуй. — Да не за что, братан. В следующий раз зубами об раковину стукнешься — дело твое. Мирон вдохнул было, чтоб ответить, но стало, видимо, не до того. Его мелко потрясывало — Слава всем телом чувствовал эту дрожь — и ничего лучше не придумал, как прижать к себе дебила покрепче. Натянул кое-как рукава необъятного худака ему на ледяные пальцы. — Нормально? — Да я…не знаю… По глазам было видно, что не нормально — широко разявленные, с крупными каплями чернющих зрачков и слипшимися ресницами, толком не видящие, напуганные. Слава хотел было приподняться, чтобы воды из-под крана зачерпнуть, промокнуть лоб — Мирон бешено замотал головой, вжался в него как дитё. — Ну ты и хуйлуша, конечно, — хмыкнул Слава, от которого выпитый вискарик требовал и в туалет заглянуть, и не заснуть за делом, а вместо этого надо было сидеть в обнимку с кретином, который кокейн в свой иностранный шнобель за столько лет правильно закидывать так и не научился. Или чем он там накидался, кто разберёт. Потихоньку Мирон все же приходил в себя. Что-то несвязное бормотал, тряс головой, сжимал кулаки на славиной рубашке. Слава мерно бубнел ему на ухо первое, что в голову пришло — как кошку Степашку его школьного приятеля Валерика впервые вывели на прогулку, а она гулять не гуляла, а просто по асфальту кубарем каталась, под капот машины закатилась, еле достали потом, столько смеху было…Мирон слушал. Наконец он нашел силы отцепиться, кое как встал на ноги, глубоко задышал. Слава тоже поднялся, слегка поморщившись — в левой ноге, насиженной Мироном, неприятно покалывало. — Дойти сможешь? Или довести? — Что, прости? — Спрашиваю — дойти сам сможешь? Или могу помочь до компахи твоей дойти. Мирон вздрогнул, как-то странно посмотрел на него, осмысляя сказанное. Помолчал. Наконец, через силу выдавил улыбку. — Ты же абсолютно неебически счастлив сейчас, правда? — тихо произнес он, подняв брови. — Чего? — Слава с недоумением смотрел на упрямо выставленный подбородок, на уже знакомую дебильную чикатиловскую гримасу. — Счастлив сейчас, — повторил Мирон чуть громче, — Такое шоу увидел, представление века. Опрокинулся жидок. Полетишь твитить сейчас по всем городам и деревням, да? Фотку хоть сделать успел? На Flow занёсти не забудь. — Ты совсем ебанутый? — протянул Слава, которого отчего-то зелёной волной накрыло разочарование, — Какое шоу? Я дебилов на бледном, по-твоему, мало видел, Барнум ты обоссаный? У тебя уже мания величия в свою отдельную галактику отпочковалась походу. Окси чуть не наблевал в туалете хипстарни, вот это я понимаю зрелище! — Ну так а зачем ты сюда пришел, если тут все так омерзительно, не по нраву, не по идеологии твоей детсадовской? Что же ты в хипстарне этой забыл, братан? — Мирон, задрав голову, упрямо глядел Славе в глаза, хоть концентрироваться ему удавалось не без усилий, и все что-то тщетно пытался отыскать в его взгляде. — Очко твое на локоток натянуть пришел, еблан ты неблагодарный, — Славу вдруг разобрало каким-то буйным, клокочущим весельем. Захотелось от души хохотать, а после треснуть по глупому Мирону со всей дури. Охуительный человек — во всем, всегда и везде. — Отъебись от меня, понял? — отрезал Мирон, бледное лицо которого начало покрываться горячими пятнами — Ты свою роль во всем этом театре абсурдистики уже отыграл, на пятерку. Молодец, дневник неси, поставлю, распишусь. Чего ещё тебе от меня надо? — Ой-ей, Оксана Яновна, а я дневник дома забыл, завтра принесу, можно? Любви от вас хочу, Оксана Яновна. Можно? — Скоморох. Ты же просто Петрушка, Слава, даже без руки в жопе твоей, настолько ты пустой. — Ого как приложил — что ж ты так на баттле-то не панчил, маэстро? В следующий раз, ебанько, желаю тебе приход с чертями. — Не будет следующего раза, и не надейся. Можешь пиздеть что угодно и кому угодно, мне похуй, ясно? Я со всем справлюсь. Не с таким справлялся. Всегда справлялся. Дверь оглушительно хлопнула. «Чтоб ты да не хлопнул, Мироша. Вселенная бы схлопнулась, если бы ты дверью не хлопнул. Шизоид». **** — Что вы там делали в сральнике так долго? Янович оттуда вылетел как из пушки, на хлопок собрал свою ватагу Бужора и смотался. Слава в ответ лишь кисло улыбнулся, обвел взглядом практически пустой зал. Хотелось рассказать как есть — и в то же время говорить не хотелось вовсе. — Мирон Янович величайше просил передать Тохалю свою крайнюю раздосадованность катастрофической уебищностью этого места. Ноль из десяти. Не рекомендует. Пойдем уже по домам.