Раки

***

      Жёлтые раки хорошо ловились на лягушек, чёрные на всё подряд, а голубые — самые редкие — на гнилое мясо. Это знали все местные дети. И никто не смел оспаривать всем известные «законы» и «правила». Некоторые, те, что постарше, часто хвастались, мол, на один гнилой кусок им удалось наловить целое ведро голубых. Саша и Яша так же верили в это. Слепо, очень наивно, и даже глуповато. — Ни одного голубого? — Саша поправил свои дурацкие очки и с надеждой глянул на старшего. Тот выглядел серьёзным и сосредоточенным. Ренегату даже стало стыдно, ведь он отрывал товарища от дела: рассматривания улова и поиска «жемчужин» в нём. — Одни чёрные, чёрт их подери, — Яков тяжело вздохнул и прикусил несильно щёку изнутри. — Такой хороший кусок зря потратили, за чёрных мы сущие копейки получим, — Ренегат посмотрел на ведро с раками и скривился. Леонтьев еле уволок мясо, когда мама отвернулась, а тут оно не помогло ни капли. Конечно, обидно было. — Сашка, да не расстраивайся ты так. Мы всё равно много наловили, сейчас ещё и рыбы наловим. Красота будет! — Цвиркунов не унывал. Он старался найти во всём плюсы. Больше не для себя, а для младшего. Видеть последнего грустным просто невыносимо больно и тяжело.       Слова немного успокоили Леонтьева. Он перестал сверлить взглядом ведро с чёрными членистоногими. Теперь он уставился на костёр. В толстых линзах можно было увидеть слабое отражение пламени. Оно всё танцевало, сменяя свои цвета: с ярко-оранжевого на насыщенно-жёлтый, Саша иногда замечал и отблески синего. Но последнее, скорее всего, лишь часть воображения, ни больше и не меньше. Но он хотел верить в обратное, поэтому и не говорил о своём открытии старшему. Страх, что тот станет убеждать в обратном, грыз изнутри. Ещё больше Ренегат боялся предстать перед Яковом в глупом свете. Саша просто не представлял, как смог бы пережить такое унижение. Он восхищался Яшей. — Ты чего застыл на месте? — усмехнулся Цвиркунов и подсел к товарищу поближе. — Думаю… — тот растерялся, но попытался быстро сформулировать свой ответ. Не говорить же, что сидел, как пенёк трухлявый, ведь думал о красоте своего кумира. — У кого раков мы будем хранить, — всё же смог придумать достойный ответ Леонтьев. — У меня нельзя, мама в прошлый раз нашла и сварила, и мы остались с носом. — Тут ты прав, — брови Яши свелись к переносице, а его глаза уставились на костёр. — Можно у меня, спрячу их под кровать, там одеяло большое, на пол свисает. Никто даже не заметит. А как родители уйдут на работу, я сразу возьму ведро и к тебе побегу. — А рыб куда денем? — Сашка не сразу понял, что сморозил глупость. А когда осознал, сразу чуть отодвинулся и стыдливо опустил голову. — Я их тоже к себе возьму, — без злобы посмеялся Яша, делая вид, что вопрос ничуть не глупый. — Не бойся, я без тебя ничего с нашим уловом не сделаю.       Цвиркунов потянулся и как бы невзначай закинул свою руку на чужое худое плечо. Старший попытался заглянуть в глаза Леонтьева. Тот был похож на загнанного оленёнка, которого на привязи держал местный чудак, Андрей Князев. Его зверёк всегда боялся, был худющим, пугливым и путался в собственных костлявых ногах, а глаза напоминали две огромные лупы. Сашка такой же. Но Яков никогда ему об этом не скажет. Ренегат и так жутко комплексовал из-за своей внешности. У него не было друзей, кроме самого Цвиркунова. Другие дети постоянно насмехались над Леонтьевым из-за очков на половину лица и робости. Яша же смог сблизиться с «оленёнком», только потому что их с Сашей родители дружили и частенько ходили друг другу в гости, да и детей брали с собой. — Я и не боюсь, — с некой обидой сказал Саша и поправил очки, постоянно сползающие на нос. — Верю тебе.       От услышанного на лице Яши невольно расплылась широкая и счастливая улыбка. Ему верили никто-то эдакий, а именно Сашка. От осознания последнего становилось приятнее втройне. Вместе с этим начала ощущаться некая ответственность за состояние Леонтьева. Хотелось обнять его и уберечь от всего мира. Чувства очень и очень непонятные, они не давали уснуть по ночам и содвигали на самые безумные и необдуманные поступки.       Совсем недавно, буквально дня два назад, Цвиркунов подрался с другим Сашкой, Балуновым. Тот начал говорить плохое про Леонтьева и зло шутить о нём. Яша не выдержал и ударил Балунова, после чего и сам получил от него. Но это стоило того, ведь честь Ренегата была героически защищена. — Ты не замёрз тут? — вдруг спросил Яша. На улице было тепло, но он хотел перестраховаться на всякий случай. — Нет, — покачал головой младший и подбросил в костёр сухих веток. Огонь быстро «съел» их, оставляя лишь золу на своём дне.       Саша любил огонь намного больше воды, ведь тот напоминал Яшу. Последний такой же прекрасный, в нём множество самых разных оттенков. И каждый из них является отдельным произведением искусства. Оно уникально, ведь похожих нигде не сыщешь. Или Леонтьев таких просто напросто не видел. Он не выезжал за пределы Энска всю свою жизнь, поэтому и не знал многих мест, картин и других вещей, именуемых словом «искусство».       Яша больше предпочитал воду. Она напоминала ему о Саше и его мягких волосах, лёгкости и улыбке. Та появлялась нечасто. Чаще всего Саша был просто грустным и в одиночестве читал книги. Цвиркунов знал, что Леонтьев мечтал стать врачом. В те редкие моменты, когда голову младшего не забивали мысли о рыбалке, он рассказывал про медицину. Его глаза горели интересом, а на губах расплывалась яркая и невероятно счастливая улыбка. Голос звучал живо и громко, а нелепые очки то и дело сползали на самый кончик носа. Яша обожал всё это, за подобные минуты он был готов отдать свои лучшие рыболовные крючки. — Яша, почему у тебя всегда получается поймать кого-то большого, а у меня одни пискарики. В чём твой секрет? — Спросил Леонтьев, когда забросил свою удочку в воду. — Ни в чём, Лосик, абсолютно ни в чём, — тихо засмеялся Цвиркунов и растрепал свои кучерявые волосы. — Просто рыба любит меня. — Как это? — Младший повернул голову в сторону «лучшего рыбака в Энске». — Рыбы очень глупые, они чисто физически не способны любить. У них только эти самые… — короткая пауза. — Инстинкты.       Леонтьев хорошо знал биологию благодаря отцу, который вместо сказок на ночь постоянно говорил о природе. Он был местным доктором, и Ренегат мечтал пойти по его стопам. Но работать юноша хотел не в родном городе, а в столице. Ну, или рядом с Яшей. Только вот тот хотел стать лётчиком. Старший как-то обмолвился об этом случайно, между делом. И Саша сильно растерялся, когда услышал. Он не горел авиацией и не понимал, что хорошего может быть в километрах над землёй. Там же только пустота, холодная и скучная. Но своего мнения Ренегат не озвучивал. Оно же свободно могло расстроить старшего или даже разозлить. Леонтьев сам бы испытал подобные чувства, скажи ему кто-то, что профессия врача скучна, уныла и неинтересна. — Вот видишь, какой я у тебя волшебник. Нарушаю эти ваши биологические законы, — Яша наклонился к лицу младшего и положил свою руку на щёку того, вынудив повернуться к себе. — Где бы ещё ты такое увидел? М? — Н-не знаю, — опешил Сашка и попытался увести взгляд куда угодно, но только не на объект своего обожания. Ничего из этого не получилось. — Тебе не плохо? — Заботливо произнёс Цвиркунов и положил свою ладонь на лоб младшего, а после и вовсе прикоснулся губами к чужой коже. — Вроде нормально всё.       И Леонтьев ещё больше раскраснелся. Кажется, его кожа сделалась цветом, похожим на варёных раков. Щёки просто пылали от близости. Саша честно пытался взять себя в руки и перестать вести себя, как девчонка. Но рука старшего, лежавшая на затылке, не давала этого сделать. — Я в полном порядке, Яша, правда, — неловко и криво улыбнулся Ренегат и прикрыл свои глаза. — Всё-таки, не стоило тебе в воду лезть, — тяжело выдохнул Цвиркунов и отстранился. — Здоровье у тебя всё же плохое, в лётчики бы тебя не взяли, — посмеялся он, снимая с себя кофту</footnote> на пуговицах. Юноша накинул вещь на худые плечи «оленёнка» и приобнял того рукой.       Последний закусил щёку изнутри и начал ковырять заусенец пальцем. Саша не понимал, как должен реагировать на такую заботу. Яша всегда её проявлял, но сегодняшняя как-то отличалась от привычной. В неё, будто литр нежности добавили. Перед глазами Саши проносится тёзка с фамилией Балунов. Того нельзя было назвать приятным или вежливым. Многие предпочитали просто обходить его стороной. Но Балу из грозного «тигра» превращался в мягкого котёнка, стоило только Маше, дочери местного судьи, появится на горизонте. Балу точно так же отдавал свои тёплые вещи, когда на улице становилось слишком холодно. — Прошу тебя, пообещай мне, что не будешь носится по улице, если всё же заболеешь, — серьёзно сказал Цвиркунов и поправил чужие очки, вновь сползшие на кончик носа. — Ты же не лётчик, лапти откинуть можешь, оленёнок.             Ренегат хотел было возмутиться, но прикусил кончик языка. Слова Яши не были злой насмешкой или противной шуткой. В них присутствовала, кажется, целая тонна самого настоящего беспокойства, смешанного с заботой и необыкновенной нежностью. Снова в голове образ пары, состоящей из Маши и Балу. Не верилось, что сам Яков Цвиркунов говорил так и по-настоящему беспокоился. От его кофты пахло травой, костром и рыбой. Смесь, которую Саша сумел полюбить всем сердцем. — Обещаю тебе, волшебный рыбак, — кивнул Леонтьев и широко улыбнулся.       Юноши ещё не представляли, что буквально через неделю их привычная жизнь навсегда изменится. А встретятся они только первого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, когда Цвиркунов получит ранение и попадёт в лазарет под наблюдение доктора Леонтьева.       Но это всё ждёт юнош в будущем, сейчас же они просто наслаждались тишиной и компанией друг друга.

***