Катарсис

      Джинкс отзывается на порыв, впиваясь в губы мужчины отравляющим поцелуем.       Девочка-fatum.       Из-за нее Силко рискует потерять всё, чего успел добиться, но шаткое положение обостряет ощущения, выбрасывая адреналин в кровь. Он забывает об осторожности. А потребность в новой дозе быстро образовалась.       В качестве фиксатора он использует атласные ленты, держащие ее заплетенные косы. Джинкс смирно выставляет вперед руки и сводит запястья вместе. Затуманенным взглядом она следит за манипуляциями Силко, как его пальцы выписывают узоры на ее нежной коже, с какой сдержанностью он завязывает ленты на тонких изящных запястьях.       Внешность — фасад. Обманчивая иллюзия.       Ничто не выдает в Джинкс угрозы, пока не схватится за взрывные игрушки. Она успешно справляется со своей работой, если бы еще последствия от действий были не столь разрушительны.       Концы лент прочно перевязываются в узел, чтобы Джинкс не смогла вырваться из пут. Ее необходимо сдерживать.       Контролировать.       Придерживая в обхвате шею, Силко несильно толкает дочь, призывая лечь спиной на стол. От соприкосновения с холодным деревом она вздрагивает, покрываясь мурашками. Сейчас воля Джинкс целиком отдана ему.       — Не используй их, — предостерегающе шепчет Силко, поднимая ей руки над головой. Она бешено кивает, соглашаясь на всё. Пальцы до онемения цепляются за край стола. — Умница.       Ни в ком другом Джинкс так не уверена, как в отце. До него Паудер безоговорочно доверяла только своей сестре. И немного Вандеру. Силко — последний шанс. Прибежище, куда она всегда возвращается, зная, что ее ждут.       Мужчина подцепляет штаны дочери вместе с нижнем бельем. Помогая ему стянуть одежду, Джинкс приподнимает бедра. На ней остаются топик и обувь, но и увесистые ботинки с глухим стуком сваливаются со ступней. Чтобы не потерять опору, девушка упирается пятками о стол.       — Ты идеальна, — повторяет Силко, наверное, в стотысячный раз. Джинкс прикрывает глаза, наслаждаясь звучанием его голоса.       Шероховатые подушечки пальцев скользят по ее пяткам, икрам и под коленями.       Отблески света от неоновых вывесок освещают погруженную в полумрак комнату. Голубые расплетенные косы демоницы океаном простираются на столе. Небесной красотой этой девушки можно любоваться часами, смаковать, как выдержанное годами вино.       Джинкс трахается под настроение. Если оно невменяемо активное, она играет в насилие, сопротивляясь Силко. Тогда он называет ее «зажигалкой». Если настроение подавленное, но хочется повеселиться, уже «зайка» становится покладистой и собранной.       При любом раскладе она всегда добивается желаемого.       Россыпь поцелуев поджигает запал. Джинкс запрокидывает голову, напрягаясь всем телом. Пятки то и дело норовят сползти с гладкой поверхности. Ее руки чешутся схватиться за волосы на затылке мужчины и направить лицо в нужном направлении.       Проявление нетерпения — ее первая ошибка.       Она пробует развратно широко раздвинуть ноги, до боли мышц внутренней стороны бедер, но Силко пресекает попытки своевольничать. Через мгновение Джинкс оказывается лежащей на животе. В поучительных целях мужчина отвешивает ощутимый шлепок по ее упругой ягодице. Та не сдерживает ни эмоции, ни чувства, поэтому громкий вскрик отдается звоном в ушах Силко.       «Еще» — чуть не слетает из поганого рта. Ох и чудеса она способна им вытворять.       Пальцы мужчины безошибочно находят чувствительное место. Он наклоняется и, силясь не взглянуть туда, где узлом сосредоточены ощущения дочери, щекоча прикасается губами к ямке ниже поясницы. Ответная реакция не заставляет себя ждать — Джинкс захлебывается в смехе, переходящем в стон.       За то время, что они вместе, Силко изучил все эрогенные зоны стройного девичьего тела. Не прекращая оставлять горящие отметины на спине, мужчина издевательски медленно обводит ладонями соблазнительные изгибы.       Выдержка Джинкс стремится к критическому уровню.       Они полностью совместимы не только духовно, но и телесно, прекрасно дополняя друг друга, как два противоположных полюса.       В ней всё совершенно, чего о себе не может сказать Силко. Джинкс не согласна, ибо полюбила приемного отца не за внешность. Ее не волнуют повреждения на некогда красивом лице. Ни душевное безобразие, ни с эстетической точки зрения. Напротив, шрамы придают ему влиятельный и уверенный вид, вселяющий страх.       А она была рождена, чтобы искать опасности.       — П-папочка, — сбивчиво шепчет Джинкс, предпринимая попытку его раззадорить. — Коснись меня.       — Где? Подскажи, — с преувеличенно участливым интересом спрашивает Силко. Затянувшаяся игра начинает ее раздражать. Доставлять дискомфорт. Между ног пульсирует и болезненно ноет от не получаемой разрядки.       Она продала бы то, что называется у нее душой, ради восхитительного чувства наполненности внутри.       Ради столь необходимого момента откровения, близости с любимым человеком.       И он снова потакает ей, расстегивая молнию.