Soul without a home

Можно ли привыкнуть к кошмарам? Каждую ночь видеть, как твоего командира и друга раздирают на части существа, прибывшие из самых темных уголков космоса. Пожирающие всех на своем пути или превращая в себе подобных. Ни одно оружие не могло убить их, пули отскакивали от сморщенных тел, огонь мог лишь затормозить и дезориентировать. Салим и его американские союзники едва выбрались оттуда живыми. Их спасло солнце и, как бы странно это ни звучало, ржавый железный лом. Да, они выбралась из шумерского храма, отделавшись парой царапин и сильно расшатанной психикой. Двое крепких мужчин и разгневанная женщина согласились объединиться с «врагом». Один из мужчин, Ник Кей, показался Салиму неплохим парнем и в других обстоятельствах они бы даже стали друзьями. Полковник и женщина были против того, чтобы сражаться вместе с иракским солдатом, но быстро поняли, что в их ситуации пара сильных рук лишней не будет. Салим не знал, что случилось с ними после того, как светловолосый полковник, чье имя он позабыл, велел как можно скорее покинуть страну и затаиться на время в каком-нибудь Алллахом забытом месте. - Но мой сын останется один! – запротестовал Салим. - Твой сын в любом случае останется один. Только с разницей станет ли он сиротой или какое-то время будет считать тебя пропавшим без вести. Выбор за тобой. В словах этого мужчины была логика и нехотя Салим согласился. Вынужденная ссылка не будет длиться вечность и когда-нибудь ему разрешат вернуться домой и снова обнять сына. Но сейчас для них обоих будет лучше, если Салим Осман на время просто исчезнет, пока военные и ученые будут рыться в пыли, исследовать развалины храма и допытывать выживших. Он не скажет им ничего нового, у всех четверых одинаковые версии произошедшего. Вот только Салима не отпустят так просто, как американских военных. Он не один из них и с ним никто не будет церемониться. Утратит свою полезность – получит пулю в голову, а его тело либо выбросят в братскую могилу, либо оставят гнить под солнцем. Зейну сообщат только через много недель, что отца убили во время вооруженного столкновения с силами врага на границе Ирака. За пару часов он добрался до дома, собрал самые необходимые вещи и, скинув их в дорожную сумку, с тяжелым сердцем покинул Бадра-Мандали и отправился в аэропорт. Купил билет до Эдинбурга, оттуда с пересадкой до городка с интересным названием Абердин. Отец его бывшей жены какое-то время жил в этом городе, работал смотрителем почти заброшенного маяка недалеко от Ков-Бей, пока не женился и не уехал в Ирак. За всё время у них с Салимом сложились хорошие отношения, и потому он перед смертью оставил Салиму ключ от маяка, попросив иногда ездить туда и проверять состояние строения, но за много лет Салим так ни разу и не съездил туда. Сначала были похороны родителей жены, потом развод, а за ними пришла война. И он совсем забыл о просьбе умирающего. Только когда собирал сумку и нашел старый, местами ржавый, ключ в дальнем углу ящика стола, вспомнил о маяке, который являлся самым лучшим укрытием для беженца. Дорогу до Абердина, Салим помнил урывками. В самолетах сознание сразу отключалось и уносило своего хозяина в глубины проклятого храма, наполненного костями, вековой пылью и смертью. Пробуждаясь, он брел словно в трансе до зоны посадки пассажиров, отвечал на вопросы персонала, шел по длинной кишке коридоров и как только тело падало в объятия жестокого кресла, снова отключалось и возвращало его в кошмар. И так по кругу. ----- Салим едва различал ход времени. По его ощущению, он живет в Абердине всего пару месяцев, но на самом деле прошло почти три года. Он вел тихую, затворническую жизнь, практически не общался с людьми, в город ездил только пополнить провизию и стройматериалы. По приезде он сразу взялся за реставрацию обветшалого строения, держащегося исключительно на Божьей воле. Заделал большую дыру в крыше, укрепил стены, уложил новый крепкий пол и вставил новые окна, так как старые выбило сильным ветром с моря. Починил генератор, с трудом отмыл налипшую грязь с фонаря и расчистил наблюдательную площадку. В общем, не сидел без дела. Каждый вечер, если море было спокойно, Салим спускался к берегу, кутаясь в теплый шерстяной плед, садился на широкий камень и разговаривал. С кем, спросите вы? Ни с кем. Салим говорил с ветром, с бушующей стихией, с небом и со своим сыном. Он представлял, как Зейн сидит рядом и они размышляют вслух, любуясь мандариновым небом и алым солнцем на горизонте. Ласковый августовский ветер трепал волосы, путался в них и оставлял в них мелкий песок вместе с привкусом соли на губах. Зейн прижимался к теплому отцовскому боку, положив голову на плечо и рассказывал о университете, о друзьях, о девочке с другого факультета, которая вскружила ему голову. И Салим с удовольствием слушал и делился с сыном своими планами, мыслями, мечтами. Никто не обращал внимания на грустного мужчину, разговаривающего с самим собой. Его слушало небо. Его слова поглощало море. Его слёзы смешивались с солеными каплями, которые приносил порыв северного ветра. Его печаль была такой глубокой, такой сильной и тяжелой, что море, будто сочувствуя человеку, становилось тише и спокойнее, его ветра мягко трепали полы пледа и гладили мужчину по щекам. Его одиночество чувствовалось в каждом произнесенном слове, в каждом вздохе и длинной паузе. И море сжалилось над ним, послав своё дитя следить за человеком и оберегать его. Ранним утром, когда солнце только поднималось из-за горизонта, окрашивая воду в кроваво-красный цвет, Салим вышел на наблюдательную площадку с кружкой кофе и зачарованно следил за рубиновым морем. Барашки волн лениво разбивались о камни и снова набегали, чайки кричали свои громкие песни, а ветер принес уже привычный запах соли и морской тины. Салим вдохнул полной грудью и блаженно улыбнулся. Море было спокойным, ничто не тревожило его ровную гладь. Пока среди камней не проплыло что-то большое, отчего по поверхности побежали крупные волны. Салим отставил кружку на стол, схватил бинокль и внимательно вгляделся, но увидел лишь мелькнувшую на секунду каштановую голову и блеснувший в солнечном свете бирюзовый кончик казалось бы...хвоста? Перепрыгивая через две ступеньки, мужчина выбежал из своего жилища, не потрудившись даже закрыть дверь или переодеться во что-то потеплее, бросился на берег. Берег был каменистый, неровный и ходить по нему можно только соблюдая осторожность. Салим перепрыгивал с камня на камень, стараясь балансировать на особо скользких булыжниках, пока не добрался до небольшого рифа, окруженного невысокими камнями. Он остановился почти у самой воды, но никого не увидел. - Я пришел с миром! – сказал он, без особой надежды на ответ. - Прошу, покажись! Салим вглядывался в воду до тех пор, пока глаза не заболели от налетевших соленых капель, а тело не продрогло до костей. Зачем он звал, кого? Что он надеется увидеть? Может за столь долгое время в одиночестве ему начало мерещиться всякое. Или же после вампиров из храма, воспаленное кошмарами сознание решило добить его... кем? Русалками? Бред какой. Салим уже развернулся и собрался уходить домой, как совсем рядом с каменным кольцом послышался тихий всплеск. Спину обжег чей-то острый, хищный взгляд. Салим не рисковал оборачиваться, так и замерев с поднятой над камнем ногой и полуповёрнутым корпусом. - Кто ты? – осторожно спросил Салим. Некто подплыл ближе, всплески затихли почти у самого берега. Салим всё же позволил себе опустить ногу, но из уважения к существу остался стоять к нему спиной. Так он хотел показать, что не боится и, если существо не хочет, что бы на него смотрели – Салим не будет. - Друг, – ответило существо. –Можно...Не...Бояться... Меня... Оно говорило с паузами, слова давались ему с сильным трудом. Голос явно принадлежал молодому мужчине. Низкий, с легкой хрипотцой. Он говорил со странным акцентом, какой Салим слышал у американцев с южных континентов. На войне, будучи единственным, кто хорошо говорил по-английски, он не раз сталкивался с людьми из разных частей Америки. - Ты позволишь взглянуть на тебя? За спиной раздался короткий, громкий всплеск, а затем наступила полная тишина. Даже чайки прекратили свой неровный хор. Когда Салим обернулся, берег оказался пуст. С тех пор мужчина каждое утро, в одно и то же время, спускался к берегу и ждал. Часами. С закрытыми глазами вслушивался в шум воды, надеясь услышать если не голос, то хотя бы всплеск воды рядом с собой. Но загадочный парень не выходил на контакт. Салим знал, что его необычный друг рядом. Он чувствовал его взгляд. Кто же он такой? Интересно, как он выглядит? Если это действительно русалка, правда ли то, что о них пишется в мифах? Прекрасные создания, чей голос заманивает моряков и топит корабли, унося их на острые скалы и рифы. Полулюди-полурыбы с ангельскими лицами и нежными голосами. Хотел бы он увидеть своего необычного друга, если бы он только позволил. С его появлением в пустой, серой жизни Салима появился луч света. Одиночество больше не грызло его по ночам, а кошмары постепенно сменялись блаженной пустотой. А бывало, возвращались с новой силой. Салим тяжело вздохнул и откинулся спиной на нагретые солнцем камни. Его сознание снова уносилось в пещеры храма, где пахло кровью и тухлым мясом. Салим был один в темноте, откуда-то слышалось знакомое стрекотание. Будучи уже на границе сна и реальности Салим различил короткий всплеск совсем рядом с собой. Сон тут же как рукой смело, стрекотание стихло. Правой лодыжки коснулось что-то холодное и мокрое. Хвост? Рука? Осман не смел открывать глаза, так и лежа без движения, пока его друг, тяжело дыша, выбирался на сушу. - Пос...мот...ри... на.... мен..яя, - его голос раздался очень близко. Щеки Салима коснулось прохладное дыхание, от которого по коже побежали мелкие мурашки. - Не хочу пугать тебя. Не хочу, чтобы ты снова уходил. Сбоку послышался тихий, хриплый смех. - Я...прошу...смотреть... Салим поднялся на локтях и наконец открыл глаза. Солнечные блики отражались от воды, причиняя боль, но Осман едва ли обратил внимание на такое мелкое неудобство. Рядом с ним полулежал молодой мужчина. Крепкий, без единого волоса на груди и руках, он грелся в лучах рассветного солнца и расслабленно улыбался. Смуглая кожа местами была покрыта мелкой, перламутровой чешуей, на шее виднелись аккуратные прорези жабр. У него не было пупка и сосков, а кончики ушей – немного заостренные. Да, существо, лежащее рядом с ним, безусловно относилось к русалкам. Но от своих мифических сородичей его отличало наличие длинных, острых когтей и тонкие, почти прозрачные перепонки, тянущиеся между торчащими из позвоночника отростками. Существо повернулось к замеревшему мужчине и смущенно улыбнулось одной стороной рта, где сразу же проступили очаровательные ямочки. Карие глаза с узкими, кошачьими зрачками не отрываясь следили за реакцией человека. - Ты такой... – Салим замялся, не находя подходящего слова ни на своем языке, ни на английском. – Аллах, ты невероятный. Русал снова улыбнулся и слегка опустил голову, стараясь скрыть порозовевшие щеки. Но Салим всё равно их заметил и не смог не улыбнуться в ответ. Иссиня-черный хвост пару раз дернулся на мелководье, пуская по гладкой поверхности мелкие волны и снова затих. Интересно, это проявление смущения? - У тебя есть имя? – спросил человек, наконец отойдя от первоначального шока. – Прости, что не спросил раньше. Меня зовут Салим Осман. Юноша отвернулся к морю, густые брови сошлись на переносице, образуя небольшую складку. Салим как ни старался, не мог определить даже примерный возраст сидящего сбоку существа. Ему могло быть и едва за 30 лет, а могло быть и несколько сотен. Сколько лет живут русалки, Салим не представлял, да и не задумывался никогда. А сейчас ему хотелось узнать всё. - Джей..сон.., - некоторое время спустя сказал русал, не отрывая взгляд от водной глади. В его карих глазах промелькнула глубокая печаль. – Раньше...звать...Джей..сон. - Джейсон... – повторил Салим, - красивое имя. Рад с тобой познакомиться. Русал снова качнул хвостом и повернулся к собеседнику, хитро улыбаясь. - Я...наблю...дать...за...то..бой. Ты...грус...тный...Мне стало... тоже...грус..тно. Хочу... помочь. - И давно ты наблюдаешь? Джейсон провел рукой по мокрым волосам, убирая со лба короткую челку. Такой человеческий жест совершенно выбил Салима из колеи. - Два... года. - Но почему ты появился только сейчас? Почему я не видел тебя раньше? - Я...всегда... был здесь... Ты не видеть... Джейсон снова повернулся в сторону моря. Ему пора возвращаться и Салим это понимал. Русал оттолкнулся руками от камня и плавно скатился в воду, задерживаясь на мелководье в последний раз. Он улыбнулся всё ещё сидящему на берегу человеку и, издав короткий, высокий звук похожий на крик кита, нырнул и скрылся под водой. Его хвост громко ударился об воду, окатывая Салима мелкими каплями и вскоре всё снова затихло. Мужчина ещё какое-то время посидел около воды, с улыбкой наблюдая за оранжевым восходом, а когда тело окончательно продрогло, нехотя поднялся на ноги и ушел к своему дому, не переставая думать о Джейсоне. Так прошли дни, затем недели, а недели переросли в месяцы. Джейсон приплывал на рассвете, когда солнце едва показывалось из-за горизонта и на закате, едва первые звезды появлялись на чистом небе. Они подолгу сидели на берегу, разговаривая обо всем на свете, не затрагивая болезненные темы. Салим кормил Джейсона скромно приготовленной едой, тщательно подбирая продукты и приправы для своего друга. Русал ел в основном зелень и овощи, но позже распробовал курицу и индюшатину. Рыбу, по понятным причинам, Салим ему даже не предлагал. Джейсон же приносил Салиму разные красивые вещи с морского дна. То были жемчужины, сувениры с затонувших кораблей и кораллы с подводных рифов. Однажды в руках русала оказалась невероятной красоты ракушка с причудливым узором. На солнце она переливалась всеми оттенками розового и жемчужного. Джейсон хвастался, что ради нее ему пришлось подраться с акулой и выселить наглого кусачего моллюска из его дома. Салим хранил этот подарок в своей спальне, на комоде у кровати. Первое время Джейсон почти не разговаривал, выступая в роли слушателя. Говорить ему было тяжело, потому что его сородичи не используют привычную людям манеру разговора. Они используют звуки, прикосновения. Хвост и движение плавника на спине показывает настроение русалки, поэтому в словах нет необходимости. - К тому же, - Джейсон лежал на мелководье, задумчиво поедая второй по счету сэндвич с курицей, - Некоторые из моих сородичей многие века не поднимались на поверхность и не контактировали с другими видами, что просто забыли каково это – использовать речь. - Века? – Салим поперхнулся кофе и какое-то время кашлял, вытирая слезы. Джейсон лениво ухмылялся, глядя на мучения человека. Он лежал человеческой половиной тела на камнях, а хвостом водил по воде, создавая мелкие волны. – Сколько же лет живут русалки? - Самому старому из нас около пяти сотен лет. Я самый молодой из нашей стаи. - А тебе... - Технически мне около шестидесяти. Салим смотрел на русала, неверяще хлопая глазами. - Ты хорошо сохранился для своих лет. Я бы не дал тебе больше сотни. Джейсон рассмеялся с нелепой шутки человека. Салим всё ещё не мог привыкнуть с острым, как бритвы клыкам, выглядывающим из-под тонких губ его друга каждый раз, стоит русалу улыбнуться или засмеяться. Но даже наличие клыков и когтей не пугало Османа, а наоборот – будоражило. Джейсон нравился Салиму с каждым днем всё сильнее, с ним хотелось общаться, хотелось разделять закаты и рассветы. Он мог слушать хриплый голос часами, не уставая. Джейсон стал для Салима якорем, держащим его на плаву. Не будь Джейсона – Салим давно сошел бы с ума от одиночества. - Позволь поинтересоваться, - начал было Осман, но Джейсон опередил его. - Ты хочешь узнать, почему я так молодо выгляжу? – Салим кивнул. Русал передернул широкими плечами, хвост раздраженно ударился о воду. Он с горечью смотрел на свои татуировки, будто давно не видел их. – Когда меня... обратили, мне только исполнилось 30. Я служил в морском флоте. Вторая мировая не так давно закончилось. На моем корабле случилась...поломка. Меня и нескольких сослуживцев отправили выяснить, в чем дело. В грузовом отсеке перевозили какую-то токсичную муть. Она влияла на разум, туманила его. Все стали видеть...что-то. Я видел, как команда бросается друг на друга с ножами, повсюду слышались выстрелы. Один мой приятель, Чарли, увидел во мне врага и напал. Он словно озверел, кричал, царапался, душил. Последнее, что четко помню – как меня, едва живого, выбросили за борт. На запах крови приплыли акулы... Но они не напали, а просто плавали рядом. Потом откуда-то раздался голос, глубокий и далекий, как из бочки. Он спросил, хочу ли я жить? Последний вздох потратил на то проклятое Да. Стоило мне произнести его, как что-то подплыло ко мне, я ощутил холодное прикосновение к губам, будто сама смерть поцеловала напоследок, и вдохнуло в легкие воздух. Дальше ничего не помню, кроме адской боли. Салим слушал, не перебивая. Он не мог поверить, что такое возможно. Джейсон был человеком, обычным солдатом, с ногами вместо хвоста, без жабр и перепонок между пальцев. У него были друзья, другая жизнь. Жаль, что они не были знакомы тогда. Салим бы хотел знать и того, другого Джейсона. - Знаешь, Салим, я не вспоминал свою прошлую жизнь много лет. В стае никому нет дела, кем ты был раньше. Мы живем той жизнью, что нам подарило море. Там, на суше, для мира и Бога нас больше не существует. - И ты не скучаешь по суше? Джейсон поднял серьезный взгляд на Салима. Зрачки почти полностью скрывали радужку, отчего русал походил на наркомана. На переносице снова появилась складка, которую Салим захотел разгладить пальцами, но сдержал порыв. - До встречи с тобой меня всё устраивало. Между ними повисло молчание. Каждый ушел в свои мысли. Джейсон разглядывал свой хвост с плохо скрываемой тоской, Салим пытался переварить услышанное. Значит, русалки – бывшие люди, которых обратил какой-то морской дух. Он появлялся, когда человек находился на грани жизни и смерти, предлагал сделку и обращал их. Салим вспомнил инопланетных паразитов в шумерском храме, которые обращали своих жертв в упырей тем же способом. А могло ли это быть подобное им существо? Что если в Джейсоне живет инопланетный паразит и, если его вынуть, Джейсон снова станет человеком? Салим раздраженно отбросил эту мысль. Его друг уже много лет русал, а это значит, что даже если в нем действительно живет пришелец, вытащив его – Джейсон просто умрет. Тогда они впервые поговорили откровенно. Салим рассказал о храме, о вампирах, о том, как бежал из страны и окопался здесь. Рассказал о сыне, о том, как скучает по своему мальчику и как мечтает снова увидеть его, прижать к себе. Джейсон слушал, его хвост мелко подрагивал. Русал подполз к человеку и заключил его в крепкие объятия. Это был первый раз, когда они коснулись друг друга. Салим оборвал свой рассказ на полуслове, пораженный порывом Джейсона. Мужчина осторожно прижал к себе холодное тело, стараясь не надавить на тонкие перепонки на хребте. Джейсон положил мохнатую голову на плечо Салима, вдыхая запах травяного чая, восточных специй и человеческой кожи. Он уже не помнил, когда в последний раз чувствовал этот запах. Его окружали существа, пахнущие абсолютно одинаково – морской тиной и солью. Салим же пах жизнью. Той самой, которую Джейсон почти не помнил. Но впервые увидев этого потерянного, одинокого мужчину, он начал вспоминать каково это – быть человеком. Заново учился говорить, используя язык и голосовые связки, вытаскивал из памяти правильное произношение звуков и слогов. Даже плавал к пирсу, слушая как разговаривают моряки и горожане. Спустя почти тридцать лет Джейсон вспомнил, что его фамилия – Колчек. Он родом из Аризоны, его сестру звали Джессика, а отца – Джон. Он хорошо учился в школе и даже поступил в колледж, но его отчислили за многочисленные прогулы и хамское поведение. Он бывший наркоман, чья жизнь катилась под откос, пока он не записался на флот. Он умер и родился заново в ночь на 22 июня 1947 года на борту корабля «Оранг Медан». Салим был теплым, как Аризонское солнце. Он пах домом и чем-то таким родным, далеким. Джейсон сильнее сжал плечи мужчины, совершенно забывая о своих острых когтях. Рубашка Салима под его пальцами тут же окрасилась красным, а запах дома растворился в железном запахе свежей крови. Джейсон очнулся, только когда Салим едва слышно втянул воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Русал тут же завозился в сильных руках, шипел и вырывался, требуя отпустить его, но Салим не отпускал. Терпел боль ради момента, которого ждал долгие месяцы. Царапины на коже заживут быстро, но если Джейсон сейчас уйдет, всего времени мира не хватит, чтобы залечить разбитое сердце Салима Османа. Они не слышали громкой арабской речи за своими спинами. Они не видели, как мужчина в красном берете в сопровождении ещё троих солдат вломились в дом Салима. Они не слышали, как мужчина возвел курок и направил пистолет в спину своего бывшего лейтенанта. Раздался выстрел. Затем ещё один. Кто-то что-то кричал на незнакомом Джейсону языке. К нему бежали люди, держа оружие на изготовку. Но Джейсон видел только, как жизнь покидает прекрасные черные глаза Салима. Самого дорогого ему человека. По холодным рукам русала побежала горячая, даже обжигающая кровь, тонким ручьем стекающая в море. То тихое утро Ков-Бей сотряс нечеловеческий, оглушающий крик, пропитанный болью Семи морей. Звук отдавался в груди каждого, кто его слышал. Птицы, потревоженные, в панике покидали свои гнезда и с криками улетали прочь. Море, до сего момента спокойное, потемнело и обрушивалось на берег высокими волнами. Джейсон кричал, срывая глотку, призывая всю силу стихии, молился Духу Моря о мщении. И Дух услышал его. Солдаты, по глупости подошедшие слишком близко к берегу, перед смертью увидели почерневшие от ярости глаза русала и затем море утащило их на самое дно. Джейсон прижимал к себе тело Салима, защищая от гнева моря, от свистящих пуль, от всего зла. Он целовал ещё теплые щеки, гладил скулы и шептал: «Прошу, останься со мной», пока на берегу не осталось никого, кроме них. Море успокоилось, небо снова просветлело. А Джейсон всё шептал и шептал. Пока не услышал знакомый голос: - Задай ему вопрос. - НЕТ! Я не могу обречь его на такую жизнь! - Тогда дай ему умереть. – голос исчез так же быстро, как появился. Джейсон баюкал в руках едва живого Салима, чувствуя, как жизнь покидает его. Времени почти не осталось. Выбор за Джейсоном. Моральный компас дал ему лишь два варианта. - Салим, - Джейсон осторожно прикоснулся к щеке мужчины, мягко касаясь скул подушечками пальцев. Осман с трудом открыл глаза и посмотрел на русала. – Ты хочешь жить? Мужчина ласково коснулся когтистой лапы и, сделав свой последний вздох, сказал твердо: -Да! Джейсон нагнулся к Салиму, ловя холодными губами последнюю каплю жизни самого дорогого человека, крепко прижал его к себе и одним рывком утянул их обоих в морскую пучину. Море приняло своих детей в свои теплые объятия. Джейсон был рядом с Салимом во время его трансформации. Джейсон будет рядом с Салимом всю их долгую жизнь. В то утро, 14 сентября 2006 года Салим Осман умер и родился заново у берегов Ков-Бей.