Без лица

— Иногда мне кажется, что я тону, — Казуха глубоко втянул воздух, подставляя лицо потоку ветра. Эфир сощурился, когда открыл глаза. Но на ронина так и не посмотрел. — Что ты имеешь ввиду? — спокойно спросил он. Они расположились на холмике неподалеку от Форта Фудзито и не так давно весело разговаривали, поедая свежие фиолетовые дыни. Потоки самураев-сопротивленцев суетились, иногда поднимая любопытные головы на эту парочку. — Я… Эфир, ветер подсказывает мне, что ты воплощение горечи, всепрощения и смирения. Ты словно приемник матери отчаяния и… — Казуха заметил выжидающий красноречивый взгляд Путешественника, который так и молил прекратить все вуалировать. Он замолчал, отвечая взглядом. — Господин Каэдэхара, — Эфир улыбнулся, явно отшучиваясь этим обращением. — Ладно… — парень откинул голову, замирая, когда встретился с небосводом. — Тебе знакомо чувство собственного обезличивания? Ты будто лишился важного фрагмента пазла своей души, и теперь в нее заливается мутная вода. И ты гонишься, гонишься, гонишься… Начинаешь тонуть стремительнее и уже не понимаешь, каким должно было быть твое конечное достижение. Ронин лег на спину, сцепляя руки в замок на животе. Он продолжал мягко улыбаться и нежным взглядом изучать облака на небе. — Да, знакомо, — Путешественник вздрогнул от своих мыслей и провел по кадыку, будто его хватила внезапная жажда. — Как я и думал. Прости, если задел,— Казуха, насколько это представилось возможным, поднял голову. Только спина и распущенные волосы молчаливого Эфира на фоне двух фортов и океана. В руке, свисающей сбоку, виден надкусанный фиолетовый плод. — Я просто задумался, продолжай, если хочешь. В этот момент из портала, имеющего переливающийся звон, явилась Паймон. Кажется, она собиралась заорать в голос, но резво оценила обстановку и деловито с молчанием сложила руки на груди. Она уже являлась частью самого Странника, так что Казуху пополнение компании не смутило. — На самом деле то, что я бы хотел сказать далее — это вопрос, — Казуха столкнулся взглядом с Паймон, которая с сомнением смотрела на него. У него назревало подозрение, что она знала содержание абсолютно всего разговора до этого. — Как ты справляешься с этим? Я… — он раскинул руки в стороны, опуская веки. — Когда он погиб, я действительно не понимал, во что превратится моя жизнь с клеймом преступника и краденым Глазом Бога на руках, — ронин крепче сжал забинтованную ладонь. — Я бежал, я возвращался, я клеймил лица солдат сёгуната, я лишал жизни подчинённых госпожи Кудзё и часами смотрел на пустую стекляшку. В конце концов покинул этот могильник с сестрой Бейдоу… Но все, чего я достиг — перестал злиться, но свыкнуться не смог. На глаза наворачивались слезы. Самурай вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к пальцем на руках. Но это была лишь Паймон, которая обхватила их ладошками. Он улыбнулся. Стерев рукавом влагу с глаз, он шепнул ей что-то, чего Эфир уже не расслышал. — Паймон, можно тебя на минутку? — непонятным для ронина тоном позвал ее Путешественник. Он походил на строгий. Маленькая спутница звёздного чужестранца мигом отстранилась от парня в рыжем и поплыла по воздуху к другу. — Паймон первой анемолинией, вас слушает! — она повисла вверх ногами перед лицом Эфира. Казуха хотел попросить Эфира не прогонять ее, но тот только вручил ей оставшиеся фрукты и тыкнул пальцем по носу. Она фыркнула и стукнула в ответ прежде, чем сесть рядом с ним для трапезы. Казуха не особо понял, что они говорили друг другу в этот момент, но это вызывало улыбку любом случае. Когда Путешественник повернулся к ронину, он тоже улыбался. И губами, и глазами-янтарями. — Мой способ абсурден, Казуха, и, я бы даже сказал, сюрреалистичен. Будто цитата из книжки. Эфир с кряхтением поднялся с насиженного местечка и лег рядом с самураем. Они повернули голову в сторону друг друга на расстоянии двух ладоней друг от друга. — Время, проведенное с хорошими, новыми и интересными людьми лечит. Доверие друзьям спасает. Это все, что я могу тебе сказать. Путешественник молчал некоторое время, со всей серьёзностью взирая на собеседника, а потом рассмеялся. Казуха смотрел куда-то сквозь Странника. — Прости, эта детская речь, произнесенная пафосным тоном, совсем не тот совет, которого ты ждал, думаю, — Эфир выдохнул. Он лег на бок, опираясь на локоть, что чуть ли не навис над ронином. У того сложное лицо будто покрылось фиксирующим лаком. — По крайней мере это весьма вдохновляюще, — Казуха наконец отмер и игриво сощурился. — Хватит на хайку? — Да, вполне. На одну строчку. — Ах, ты!.. Эфир шуточно поколотил рукой предплечье самурая. — Когда нет мыслей, на помощь всегда приходит еда! — откликнулась Паймон. — Я уже это представляю! — Путешественник прочистил горло.

— Луна над городом, Кушаю мясо с морковочкой, Медовым цыпленком закусывая…

Эфир вложил в импровизированную поэзию столько выразительности, что даже Казуха подавился мимолётным смехом. — А ты то почему смеешься?! Ты тоже любишь вкусную еду! Не для вас, неблагодарных, она, похоже, создана! — часть фразы она проглотила вместе с едой. — Паймон-Паймон, хва… — начал Эфир. — Ещё одна шутка про ворчливую бабку и ты останешься без обеда, Эфир! — Я и так без него останусь. — Что ж, — самурай в красном сел. — Раз такое дело, то угощу вас вяленой рыбой в благодарность за компанию. Во всяком случае надеюсь, что команда капитана Бейдоу до нее ещё не добралась… — С меня гарнир! — Путешественник вскочил быстрее соседа по парному лежанию. — С Паймон дегустация! — С меня выпивка! — внезапно раздался четвертый голос на сцене. Паймон взвизгнула. Лёгкая на помине Бейдоу шествовала внизу, неподалеку от холмика. — Что, малышня, вы думали, голодные рты только у вас?! Я спрятала часть рыбного добра, так что без обеда не останемся. Бейдоу уперла руки в бока, сверкая зубами в широкой улыбке, на которую способна лишь она. — Капитан Бейдоу, Вы новый фаворит для Паймон!~ — восхищенно мурлыкнула Паймон.