{Драбблы 13 карт} "Бескрылых тянет к небу"

Дома, рядами строящиеся по обе стороны широкой заснеженной дороги, людной и густо заполонённой нынче спешащими машинами, на скорости неуклюже подпрыгивающими в сугробах, шумом двигателей и раздражённых сигналов заглушающих зазывную музыку, сопровождающую уверенные и настойчивые рекламные предложения, своими расписными величавыми фасадами, резными обмёрзшими окнами и широкими ветринами, в этот морозный вечер светили ярче придорожных фонарей, сплошь украшенные узорчатыми цветными гирляндами в честь долгожданных новогодних праздников. Со свисающих над проспектом проводов серебрянными и золотыми "сосульками", вьющимися "снежинками" и флажками мелькали, изредка ненадёжно покачиваясь на буйном ветру, цветные разномастные украшения. Толпы людей, перебивая друг друга, вереницами, по одиночке, парочками или шумными возбуждёнными компаниями в рождественский сочельник спешили куда-то, подскальзываясь на мощёных панелях и тротуарах и образуя подобные ровному движению машин потоки. У метро, на широкой светлой площади, меж несколькими низенькими, аккуратно подстриженными и так же украшенными деревьями нашлось место для двух ёлок - проволочной, мерцающей обилием стекла, фольги и фонариков и настоящей, извешанной и окружённой не меньшим количеством украшений. Люди вставали перед ними в целые очереди, намереваясь сфотографироваться, чтобы опубликовать сториз или показать родственникам, а потом благополучно забыть об этом уже через неделю и случайно натыкаться в своей "галерее" на размазанные засвеченные фото, стыдясь сквозь года своего тогдашнего вида. Лица краснели на морозе, а линзы очков запотевали, как и экраны смартфонов в окоченевших ладонях. Ветер порывами низвергал с небес колючими мелкими хлопьями снег, заставляя народ щуриться и спешно прятать головы в шарфы и капюшоны, старательно растопыривая пальцы в толстых перчатках. У подземного перехода, неуверенно съежившись на обледенелой гранитной лавочке, сидел парень, пряча в тесные карманы длинного пуховика покрасневшие ладони и опустив на ветру голову. Он совсем озяб, шмыгая носом и уже не чувствуя лица и конечностей. Снег оседал на его курчавых золотых волосах, торчащих снопами из-под тонкой шерстяной шапки, бровях и густых ресницах. Он плотно сжал обветренные на холоде губы, нервозно, то и дело, их облизывая, изредка приоткрывая рот и судорожно заглатывая воздух. Горло першило и он утыкался во флисовый ворот куртки носом, сдавленно кашляя. Однако, вопреки всем тягостным физическим недугам, продрогший и одинокий, он счастливо улыбался своим мыслям, поджидая кого-то. *** - Феликс, как так можно?! Ты головой думаешь? Где ты шляешься, с температурой, ни я, ни Фёдор не могут дозвониться! - Доносилось из телефонного динамика, периодически затихая и шурша. Куромаку был крайне возмущён, одним только тоном голоса сбивая малейшее желание чергового валета возвращаться теперь домой. - Только не говори, что снова ждал Ромео с последней пары, - ты же прекрасно знаешь, что она продолжается до восьми! Блондин не посчитал нужным ответить, сжимая мобильный плечом у уха и тяжело дыша на замёрзшие пальцы. Ему не было дела до очередных упрёков и нравоучений своего вынужденного опекуна, как указывалась в и без того липовых документах, - сейчас уже ничего не хотелось, рядом с тем, кого, ради собственного морального благополучия и одного простого короткого поцелуя, без всяких непотребств, можно и подождать пару часов на январском вечернем морозе в снегопад. - ...Феликс, ты меня слышишь вообще! Быстро возвращайтесь домой, а лучше поспеши куда-нибудь и выпей что-то горячее! Ты сляжешь у меня здесь с пневмонией или, что хуже, гайморитом, ты же знаешь, что обладаешь, из нас всех, наиболее слабым иммунитетом! Как оказывается, помимо болезней, ты склонен ещё и на глупости, только... Блондин устало спрятал гаджет в рюкзак своего короля, не считая необходимым класть трубку или отвечать что-либо и устало положил голову партнёру на плечо, чувствуя плотную сухую мембрану и вдыхая запах его парфюма, понятия по правде не имея какого и гардеробного спрея от моли. Ромео смущённо улыбнулся, обхватывая парня одной рукой и не глядя застёгивая рюкзак. Теперь до них не доносилось ни шума толпы и машин, ни музыки и рекламных реплик о рождественских скидках, ни стремительного и монотонного свиста ветра.