Tout ce que je veux c'est toi maintenant

      - Всё в порядке?       Медовые пряди в моих руках чуть вздрагивают от движения головы, что некоторое время назад покоилась на подушке возле стены, но последние минуты две ворочалась с одного бока на другой.       - Ты опять ушёл в свои мысли, выглядишь встревоженным.       Медленно перевожу свой взгляд на человека напротив. Чудесного человека, так мною любимого, самого лучшего на свете существа. Взгляд наотрез отказывается фокусироваться, черты лица плывут, и я уверен, что выгляжу сейчас крайне странно, если не глупо. Разум уплывает, все мои потуги оставаться тут, в этой комнате, погруженной в сумерки позднего вечера, тщетны. Помещение пропитано сладким запахом какой то выпечки, которую он по несколько раз в день приносит домой и кладёт на одно и то же место, отчего аромат, кажется, намертво засел даже в стенах, и я стараюсь все свои силы направить на то, чтобы различить в воздухе малейшие ноты. Карамель, ваниль, клубника, кажется, кофе. Всё, лишь бы не уходить в дебри собственной головы. Там страшно, темно, и воспоминания кружат роем летучих мышей. Они пищат, дерут маленькими коготками кожу, оставляют глубокие царапины, и кровь капает на чёрное пространство, которое, как подсказывала голова, является полом.       - Пожалуйста, посмотри на меня, - тёплая рука ложится на мою щеку, и я тут же забываю о жутких мышах. Ничего больше не важно, стоит только ему прикоснутся ко мне - я готов забыть даже собственное имя, - Что с тобой?       - Ничего. Кажется, ничего.       Его взгляд грустный, а я ненавижу себя. Печаль наполняет эту светлую голову по моей вине, я не должен такого допускать. Я должен это исправить.        - Сегодня был сложный день, помнишь? Просто устал.       - Я не уверен, что дело в этом...       - Когда ты рядом, мне легче.       - Глупый маффин, - пальцы проходят через мои короткие тёмные волосы, и я замираю на мгновение, чтобы после подставить голову под прикосновения, напроситься на ласку. И мой ангел принимает игру, он гладит дальше, позволяя мне уткнутся лбом в его грудь, втягивая запах любимого тела. Самый приятный запах. Никакая карамель и клубника не сравнится с этим. Ничто не сравнится.       Как бы я хотел всю свою жизнь провести вот так. Его руки, самые красивые, самые идеальные, ложатся так правильно мне на лопатки. Он прижимает меня к себе, я обвиваю его талию и бесконечно радуюсь тому, что он тоже стремится к контакту. Такой милый, такой замечательный. Мой мальчик. Мой.       - Бэд?       - Да?       - Не хочешь остаться у меня сегодня?       Тело в моих руках замирает и напрягается. Это не хорошо. Наглею, провожу носом по его шее, и слышу, как он пытается медленно выдохнуть, но выходит рвано, нервно, и почему-то ощущается очень горячо. В голове пробегает мысль о том, что ему приятно сейчас, ему нравится, и мне определённо мила эта мысль. Губы касаются кожи за ухом, его пальцы сжимают мою голубую толстовку, но не в попытке оттолкнуть, нет. Он только ближе притягивает, подставляется, тает, а моё сердце заходится бешенным ритмом, и голова совершенно плывёт. Взгляд случайно падает на стену напротив, и, кажется, она тоже пошла волнами. Всё кружится, но я счастлив, я так счастлив.       Губы останавливаются на щеке, с десяток секунд прикасаются к коже, чтобы потом мое тёплое дыхание окатило его лицо. Прижимаюсь лбом к его лбу.       - Останься. Пожалуйста.       Голос такой тихий-тихий, хриплый даже. Надломленный, умоляющий. Я умоляю его.       - Мне нужно..мне нужно забрать учебники. Из дома. Покормить Рэт, - он срывается, я подушечками своих холодных, почти ледяных пальцев нежно глажу его бок, дразню, мешаю сосредоточится, - Геппи, мне нужна хотя бы одежда.       Ещё вчера бы мой разум начал сходить с ума, понимая контекст последней фразы. Конечно, его свитер снова в грязи, снова порван в нескольких местах, толстые нити на рукавах разодраны и зашить их не представляется возможным. Но не сегодня. Сегодня, в этот чудесный, самый лучший вечер, я понимаю, что эти ублюдки ему ничего больше не сделают. Они никогда ничего не сделают.       Каждый должен получить то, что заслуживает.       Жукам на моем заднем дворе нужны были новые друзья.       - Я дам тебе свою, хочешь? - Бэда мучают кошмары, и я знаю это. Он хочет заставить меня думать, что всё в порядке, что он самостоятельный большой мальчик, плохой парень, как называет себя сам. Но моё солнце, увы, не понимает, что я его повадки наизусть вызубрил, что могу предсказать буквально любую его мысль. Может, это и перебор. Но если такова цена гармонии, то пусть. Я готов быть психом в нашем дуэте, если он будет спокоен и счастлив.       Сам Бэд на моё предложение недовольно фырчит, выбивая у меня улыбку. Согласен, конечно. Чувствую, как он отстраняется, и даже ловлю небольшую панику в груди. Но это пустяк. Он сказал что останется.       Наши глаза встречаются. Я обожаю его.       Он становится ближе. Боже, если ты есть, пусть он не останавливается.       Ресницы его глаз начинают дрожать, а у меня всё горит от предвкушения.       Губы накрывают мои.       Внутри происходит взрыв.       Не меньше.       Я просто разрываюсь.       Чувств слишком много.       Его слишком мало.       Вжимаюсь в него, пододвигаюсь к стене, и чувствую, как его спина находит опору в виде спинки кровати. Она высокая, так что кудри даже не касаются обоев. Любовь к тебе переполняет меня. Разреши отдать её всю. Разреши раствориться без остатка.       Я так много сделал для тебя.       И сделаю больше, если понадобится.       Всё что угодно, лишь бы ты из раза в раз повторял, что останешься.       - Ты всё, что мне нужно сейчас.        - Я тоже тебя люблю, Геппи.

И я готов умереть ради этих слов.