Вероятности

-      Что не так с пирожным? - спросил Малфой небрежно, с наслаждением развязывая галстук и сбрасывая его вместе с пиджаком. -      Ты мне скажи, - с опаской огрызнулась Гермиона, и Драко впервые задумался о том, насколько далеко способна простираться человеческая неблагодарность.       Он подошел к столу, наклонился и понюхал десерт. -      Вроде все в порядке, - вынес он свой вердикт. - А что тебя смущает? Ты не любишь шоколад? -      Малфой, какая тебе вообще разница, что я люблю? - ощетинилась, словно ежик, Гермиона. - Ты мог выделить мне коврик возле двери и приносить кусок хлеба раз в сутки, и даже это было бы больше того, на что я могла надеяться, помня, каким ты был всего несколько лет назад. Но вместо этого ты пускаешь меня в свою постель, кормишь пирожными и покупаешь одежду! Что с тобой не так?! -      Может, я не настолько мудак, каким ты привыкла меня считать? - язвительно выдвинул версию он. -      Но ты был таким, и именно настолько! - горячо воскликнула Гермиона. -      У меня было время… пересмотреть некоторые взгляды, - уклончиво ответил Малфой. - Я не пойму, ты ищешь повод со мной поссориться? Цепляешься к тому, что я принес тебе пирожное, серьезно? -      Вообще-то нет… - растерянно протянула она, сбитая с толку его неожиданной прямотой. - Просто хочу понять. -      Зачем, Грейнджер? - резко спросил Малфой. В нем больше не было ни следа расслабленности, несмотря на то, что он остался только в рубашке, да и у той расстегнул воротничок и закатал рукава. - Мы с тобой друг другу никто. Не приятели, не любовники, не друзья. Ты обратилась ко мне за помощью – я тебе её оказал, но Мерлина ради, не пытайся еще и покопаться у меня в мозгах! Пройдет пара дней – и мы разбежимся в разные стороны, и никогда больше не встретимся. Я лишь случайный эпизод в твоей жизни, Грейнджер, просто способ выжить, и больше никто. Если бы тебе было, куда еще пойти – ты никогда бы не вспомнила обо мне. Так что давай не будем делать вид, что все это значит больше, чем есть на самом деле. Меня тошнит от притворства вокруг, и от тебя оно мне нужно в последнюю очередь. -      Ты не прав! - воскликнула Гермиона. - Пусть я действительно не думала о тебе раньше, но сейчас все изменилось! Ты теперь моя жизнь, Малфой, только ты, и я, черт побери, хочу хотя бы понять, почему!       Драко так и застыл с открытым ртом, совершенно обалдев от такого заявления. Нет, он, конечно, читал про Ромео и Джульетту, не безграмотный какой-нибудь, но чтоб вот так, когда и суток не прошло…       С опозданием поняв, что именно она сейчас ляпнула, гриффиндорка раздраженно взмахнула руками. -      Да я не то имела в виду! - она зло сверкнула на него глазами, и Малфой очень некстати подумал, что стоило все-таки уделить больше внимания варианту с мешковиной. Хотя и это навряд ли бы помогло. - В буквальном смысле, Малфой, а не в каком-нибудь там!.. - Гермиона изобразила рукой затейливый жест, который Мерлин знает что должен был означать. -      Что ж, тебе придется найти себе какую-нибудь другую жизнь, потому что лично я намерен покинуть этот остров самое большее через неделю, - усмехнулся блондин. - Хотя приложу все силы, чтобы уложиться с делами дня в три. -      Как покинуть?.. - оторопела Гермиона. -      Молча, Грейнджер, - снисходительно, как ребенку, пояснил он. - Молча и тихо, без лишнего шума и огласки. Впрочем, мэнор никуда не денется, так что, если хочешь, можешь остаться здесь. -      Но почему вдруг?! - почти взвыла от отчаяния она. Как же этот беловолосый придурок не понимал, что дело вовсе не в мэноре, не в доме, не в убежище, а в нем самом?! - Еще вчера ты ничего такого не говорил! -      Ситуация изменилась, - пожал плечами парень. - Еще вчера магический мирок праздновал свой триумф, и никому не было дела до тех, кто прошел мимо их праздника. А потом ты сбежала, и мне не хочется оказаться в списке тех, кто за это заплатит. -      Тебя никто не заподозрит, я же говорила тебе! - воскликнула она, и Малфой мог бы поклясться – топнула ножкой. Топнула на него ножкой, вы только подумайте! -      А ты кто, Грейнджер? - вкрадчиво поинтересовался слизеринец. - Тайная дочь Трелони? Можешь видеть будущее?..       Гермиона замерла, как громом пораженная. Он был прав. Он был чертовски прав. Те ничтожные крохи определенности, что у неё были, опирались на чертову карту – а значит, только на вероятность, возможность будущего, которое может измениться в любой момент просто от того, что в чью-то голову придет новая мысль или внезапная идея. И разве могла она рассказать об артефакте – единственном в своем роде артефакте! – ему, тому, кого совсем не знала и кому не могла доверять?.. А если Малфой решит просто забрать его и сдать её Министерству?.. Он-то может прекрасно обойтись без неё, у него множество возможностей, а у неё был только он. -      Нет, будущее видеть не могу, - наконец проговорила она, - но мэнор под надзором, в Министерстве думают, что никто не может попасть сюда незамеченным. Вас даже не станут проверять! -      Грейнджер, неужели ты настолько слепа, что не видишь дальше своего носа! - вышел из себя Малфой. - На твоем драгоценном Министерстве мир клином не сошелся! Здесь вот-вот разразится новая война, и, когда это случится, я хочу быть очень далеко отсюда. -      Войны не будет, если ты мне поможешь, - обреченно возразила она, выкладывая карты на стол. Козырей больше не осталось. -      Я уже помог, - зло бросил Малфой. - И, судя по твоим собственным словам, куда больше, чем ты рассчитывала. У тебя есть нормальная одежда и палочка, теперь можешь делать, что хочешь. А я во все это лезть не намерен.       Он развернулся и направился к двери. Черт бы побрал эту девчонку, которая вынуждала его бежать из собственного дома, собственных покоев, единственного места, где он мог остаться в одиночестве!.. Он собирался громко хлопнуть дверью на прощание, чтобы дать ей понять, насколько сильно он взбешен, чтобы не думала, что ей достаточно попросить – и все начнут плясать под её дудку. Остальные пусть пляшут, Поттер, Уизли, Крам, да хоть сам министр магии, пропади они все пропадом!.. А он не станет. У него своя жизнь, в которой нет места для всех этих героев, что не могут и дня прожить без подвига во славу человечества. Ему плевать на человечество, гори оно все огнем, и всех гриффиндорцев, вместе взятых, чтоб им…       Тихий шепот за спиной отчего-то прозвучал громче крика. -      Малфой, - она всхлипнула, не сдержав слез, рвущихся наружу от осознания, что она проиграла, - пожалуйста. Только не уходи, я прошу тебя, умоляю, пожалуйста…       Слезы текли и текли, не думая останавливаться, и Гермиона, как тряпичная кукла, осела на пол, захлебнувшись в рыданиях. Последняя надежда, та, что помогала ей держаться все эти дни, отгонять прочь мысли о собственной смерти и грядущей войне, треснула и рассыпалась. Последняя преграда, сохранявшая её разум и спокойствие, рухнула, и плотину прорвало. Образы недалекого будущего и недавнего прошлого мешались в одно, кружа её в дикой пляске смерти и не давая вырваться из костлявых цепких рук. Запах гари и дыма. Обгорелые остовы того, что когда-то было домами. Развалины Гринготтса. Осколок фарфорового лица. Нарядные Гарри и Джинни на приеме. Рон. Джордж. Билл. Перси. Мертвые, мертвые, мертвые… и золотые линии – оборванные, обрубленные, зависшие в черной пустоте. Рваные, рваные, рваные…       Сильные руки потянули её наверх, доставая с самого дна – куда-то туда, где еще было тепло, воздух и солнечный свет. Она не слышала, что именно он успокаивающе шептал ей, не чувствовала, как он гладил её по спине, не замечала, как тесно прижималась к нему – только цеплялась негнущимися пальцами за ткань его рубашки, и плакала, плакала, плакала – уже скорее от облегчения, что он все-таки не ушел, как будто в этом было невысказанное вслух обещание остаться и впредь.       Когда первая волна истерики схлынула, Малфой осторожно подхватил девушку на руки и перенес на кровать – где она вскоре уснула, измученная слезами и волнениями последних дней, так и не выпустив из рук его рубашки.