Вероятности

      Малфой и вправду не сбежал, и вышел из ванной почти полчаса спустя – как и обещал, голым, в одном полотенце. -      Может, ты все-таки оденешься?.. - нерешительно предложила Гермиона, старательно отводя глаза, чтобы он чего доброго не подумал, что она пялится. -      Ты что-то говорила о поиске во мне чего-то особенного, - самодовольно усмехнулся Малфой, который, видимо, вернул себе утраченное душевное равновесие, а с ним и вредный характер. - Можем начать с очевидного. Меня уверяли, что в некоторых вещах я очень особенный. -      Врали, - коротко парировала гриффиндорка. - Щадили твое раздутое эго из опасений, что оно лопнет, как воздушный шарик, и все вокруг забрызгает. -      Сейчас обидно было, - надулся Малфой. - Ты же даже не проверила. Может, хоть посмотришь? -      Еще чего, - фыркнула девушка, демонстративно отворачиваясь к окну, и ему не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы все-таки одеться.       Сейчас Драко с удовлетворением отметил, что тот приступ нечеловеческой тяги к ней, который с головой накрыл его полчаса назад, испарился почти бесследно. Вспыхнувшее в один миг дикое, животное желание имело мало отношения к эротике и сексу, и напугало его до чертиков – никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Это желание отличалось не только силой – но самой своей сутью, было чем-то принципиально иным, не имеющим ничего общего с тем, что ему доводилось переживать раньше, хотя в последний год Малфой не имел причин жаловаться на однообразие своей сексуальной жизни. Возможно, это было всплеском того самого инстинкта, который обостряется, когда ты чувствуешь дыхание смерти у себя за плечом – он читал об этом в книгах, и, честно говоря, не очень стремился познакомиться на практике. -      Можешь поворачиваться, - милостиво разрешил он. - Все самое красивое я уже прикрыл.       Гермиона только фыркнула и закатила глаза в ответ. Хорошо еще, что Малфой явно незнаком с маггловской поговоркой про то, что “красота спасет мир”, а то непременно предложил бы просто развесить его портреты на всех объектах волшебного мира – у кого тогда поднимется рука испортить такое? Вот тебе и красота, и спасение мира – в одном флаконе, так сказать.       Несмотря на всю абсурдность этой идеи, она поневоле задумалась о ней – одновременно разглядывая Малфоя в подтверждение своих мыслей.       Можно ли было назвать его красивым? Определенно, да. Это не была грубая, маскулинная красота, как у каких-нибудь голливудских красавцев, да и на Аполлона Бельведерского он был не очень-то похож – и слава богу, на вкус Гермионы, означенный Аполлон был немного женоподобным и имел очень маленький… впрочем, неважно.       Малфой был высоким и все еще казался худощавым, несмотря на то, что она своими глазами видела прорисованный корсет мышц. Широкие плечи, узкая талия, длинные сильные ноги – ничего особенного, но явно выше среднего. Особенным у Малфоя было лицо, а именно сочетание белоснежных, будто вовсе лишенных пигмента, волос, светлых прозрачных глаз и темных, угольных ресниц и бровей, без которых он вполне мог бы сойти за альбиноса. Высокие скулы, прямой нос, красивый абрис челюсти – лицо его было структурным, словно вылепленным умелым скульптором. Губы… -      Грейнджер, я не пойму – ты передумала? - ехидно произнесли эти самые губы, сложившись в самую самодовольную ухмылку, которую только можно вообразить. -      Нет, - решительно тряхнула она головой. - Просто задумалась. -      Обо мне?.. - поднял свои чертовы брови Малфой. -      Об Аполлоне, - бросила она, рассчитывая, очевидно, что чистокровный сноб ничего не смыслит в древнегреческой мифологии. -      Ты смотрела на меня и думала о боге света, олицетворяющем мужскую красоту?.. - промурлыкал он. -      О статуе, - мстительно прищурилась она. - Такая, знаешь, есть у магглов античная статуя, называется “Аполлон Бельведерский”. Изображает юношу, красивого, конечно – хотя дело вкуса, но с очень маленьким… -      Вот как раз в этом я совсем, совсем на него не похож, - бархатистым, вкрадчивым голосом, в котором слышалось невысказанное обещание, заверил Малфой, и усмехнулся, заметив, как снова порозовели её щеки. -      Малфой, ты что, флиртуешь со мной, что ли? - озадаченно спросила Гермиона напрямик. -      Может быть, - легко пожал плечами парень, возвращаясь к обычному тону. - А может, просто оттягиваю тот прекрасный момент, когда ты опять насядешь на меня с требованиями спасти мир. -      Так все равно ж насяду, какая разница, - пробурчала она себе под нос, но пререкаться не стала, вместо этого снова доставая артефакт.       Взмах палочки – и вокруг них вновь раскинулась, переливаясь золотом, паутина. -      Это Карта вероятностей, - набрав в легкие побольше воздуха, начала Гермиона. Она еще помнила, как то же самое объяснял ей Снейп, и сейчас старалась повторять его же слова. - Над её созданием работали в Отделе Тайн много лет. Она не предсказывает будущее, но показывает вероятности, разные варианты судеб. Чем выше вероятность, что судьба пойдет по какому-то пути, тем ярче свечение и толще линия.       Она взмахнула палочкой, меняя масштаб, чтобы показать Малфою общую картину – и ахнула. То, что еще вчера было призрачным, едва заметным миражом, сегодня налилось светом – пусть по-прежнему тусклым и бледным, но разница была очевидна! -      Вот эти толстые ветви – это ближайшее будущее, но по сути, просто разные варианты того, как будет проходить третья магическая война, - показала она рукой на набившую оскомину развилку. - Вариантов несколько, но, как ты видишь, все они ведут к одному. -      И обрываются, - кивнул Малфой, подходя ближе и внимательно рассматривая похожую на усеченную пирамиду конструкцию. - А это что? - ткнул он пальцем в ту самую, отходящую в сторону, бледную ветвь. -      А это то, о чем я тебе говорила, - объяснила Гермиона. - Это альтернативный вариант развития событий, в котором никакой войны нет. И начинается она от точки пересечения моей судьбы с твоей, - она взмахнула палочкой, вновь меняя масштаб, не глядя попав сразу в нужное место. -      Нет, - возразил Малфой. -      Что? - не поняла Гермиона. -      Если ты имеешь в виду вот эту точку, - он указал на место пересечения двух линий, в которые тыкала гриффиндорка, - то эта линия через неё проходит, но начинается гораздо раньше. Посмотри внимательно.       Гермиона всмотрелась в переплетение линий и не смогла не признать его правоту. Если раньше вероятность вполне определенно вырастала из точки пересечения их судеб, то теперь из нее она тянулась в обе стороны – вверх и вниз, в прошлое и будущее. Не веря своим глазам, девушка опускалась по карте все ниже и ниже, следуя за тонкой, мерцающей нитью, пока наконец не потеряла её где-то в толще переплетений прошлого. Она уходила вниз на годы, десятилетия, и растворялась где-то там, где никакого Малфоя и Грейнджер не было и быть не могло. При этом она оставалась все такой же, бледно-золотистой, резко выделяясь этим на фоне остальных линий сбывшегося прошлого: все они были либо золотыми, случившимися, либо серыми и погасшими. -      Менять прошлое… - благоговейно прошептала Гермиона, и от радости едва не бросилась к Малфою на шею. - Ты понимаешь?! Я была права, нам нужно что-то изменить в прошлом!       В отличие от неё, у Драко эта идея никакого восторга не вызвала. -      Во-первых, менять прошлое нельзя, Грейнджер! - наставительным тоном, словно объясняя четырехлетке, что два и один будет три, произнес он. - Это один из основных законов путешествий во времени. -      Неправда! - горячо возразила Гермиона. - Нельзя менять ключевые точки, то, что окажет влияние на других. -      Все что угодно окажет влияние на других, - не меняя тона, ответил Малфой. - Даже если ты наступишь на бабочку… -      О, ради бога, ты рассуждаешь, как маггл! - закатила глаза девушка. -      Очень умный маггл, прошу заметить, - оскорбленно сообщил Малфой. - Лоренц точно был поумнее нас с тобой, вместе взятых. Правда, он о бабочках ничего не говорил, это я так, упрощенно... -      Божечки! - Гермиона прижала обе руки к груди и с умилением взглянула на него. - Исторический момент! Драко Малфой признал, что на свете существует кто-то умнее его! Я сохраню это воспоминание в фиале и буду пересматривать в Омуте памяти каждый день!.. Если доживу, конечно. -      Всегда пожалуйста, - буркнул парень. -      Так вот, вы с Лоренцом не правы, - продолжила Грейнджер тем самым тоном, от которого у него еще в школе сводило зубы. - Например, ты помнишь, за что я тебе врезала на третьем курсе? -      Предлагаешь вернуться туда и поменяться местами? - немедленно оживился Малфой. -      Да нет же, - вздохнула гриффиндорка. С этим человеком решительно невозможно говорить серьезно! Как тут спасать мир?! - Тогда Клювокрыла, ну, того гиппогрифа, должны были казнить, так же, как и Сириуса Блэка. -      Его разве поймали? - удивился он. -      Вооот! - Гермиона торжествующе подняла палец вверх. - Его и вправду поймали, и он был заперт в одной из башен в ожидании поцелуя дементора. Но мы с Гарри вернулись в прошлое на три часа назад и спасли обоих. Возможно, изначально этой вероятности не было, но мы её создали и реализовали! Мы не меняли ничего в тех событиях, что произошли в эти три часа – а значит, и нам нельзя! Но мы можем изменить что-то, что пройдет сквозь время, не оказав влияния на чужие жизни, а только изменит будущее! Вот что мы должны сделать! -      Прекрасно, - фыркнул Малфой. - А можно как-то посмотреть, что именно? -      Если бы, - вздохнула девушка. - Артефакт построен на основе маховика и позволяет перемещаться во времени, но только в те точки, что существуют – то есть либо в прошлое, которое уже случилось, либо в будущее, вероятность реализации которого близка к абсолютной. А это, - она безнадежно махнула рукой на бледные линии, - настолько эфемерно, что даже пересечений разглядеть нельзя. Но, Малфой, еще вчера этого не было! - снова воодушевилась Гермиона. - А значит, мы на верном пути! -      Я все еще не понимаю, чего ты хочешь от меня, - закатил глаза Малфой. -      Я и сама пока не понимаю, - пожала плечами она. - Для начала надо исследовать эту новую ветку, которая идет в прошлое. Может быть, найдутся пересечения с другими судьбами, и по дате мы сможем понять, что это. -      Ладно, - покладисто согласился блондин. - Но сперва я хотел бы кое-что посмотреть.       Гермиона показала ему, как обращаться с картой, и отошла в сторонку, краем глаза наблюдая за тем, что он делает.       Разумеется, Малфой интересовался собой – кем же еще? Его не волновали чужие судьбы, кроме, может быть, родителей, и он больше часа внимательно изучал все возможные варианты собственного будущего, уделив особое внимание тем линиям, что были подлиннее. В конце концов он дошел и до самой слабой вероятности – той, что только и нужна была гриффиндорке, и с той же тщательностью изучил и её.       Наконец он взмахом палочки свернул карту и закрыл крышку артефакта, после чего, не сказав ни слова, взял очередные вещи из шкафа и молча исчез за дверью ванной. Появился он оттуда минут через пять – в узких бриджах, высоких кожаных сапогах, водолазке с высоким горлом и коротком пальто. -      Мне нужно проветриться и подумать, - сообщил он. - Обед принесет тебе Кэри. -      Но ты же… - несмело начала было Гермиона и не решилась закончить. -      Не сбегу, - невесело усмехнулся Малфой. - Я же сказал – мне надо подумать.       И ушел, не забыв закрыть за собой дверь.